Молодые львы,
Что у вас в голове?
Ничего кроме головы
И горячего сердца, пассионарии?
Конешно, я выйду с ними на улицу
Но здесь не Швеция
Победившего социализма
И большого процента самоубийств
Не Франция Победившей эмиграции
Наконец, не Эстония,
Известная студенческими волнениями
Начала восьмидесятых,
Тюрьмами для школьников.
У них традиция
Илюшка едет из Таллинна
Смотрел уличные беспорядки
Плевал на Ночной Дозор
При распиле Бронзового Солдата.
Я думаю: соледад, десперадо
Башни Мордора видны из больницы
На Войковской, где лежал Саша,
И из моего окна
На Аэропорте.
Где находится место
Всеобщего блага?
Хожу с ленточкой
Георгиевской
Дня Поэзии
Рубинштейн говорит: путинской
Как история
Идет через мое сердце
Никому не нужное, безоружное?
Я бы тут же стала предателем,
Если б меня запытали враги,
Нацисты гребаные
Меня волнует чистая ненависть
Ее лезвие
На самом деле меня ебет
Лишь то, что Нина умирает
Ее холодное терпение
Ее смертельная усталость
И снова сердце запирает
Я бы хотела с нею лечь
Под снегом и дождем
Сказать: мочи меня, калечь,
А эту женщину не трожь,
Давай, говнюк, меня положь,
Мужчина-Death
Я выгрызу
Ее опухоль
Я вылижу
Ее раны
Но она не допускает
Даже до кожи
Такое смрадное животное
Как я
Дайте мне рвотное
Не дают нихуя
Ни снотворное, ни слабительное
Вывести этот ужас
У меня больше нету мужества,
Дорогие родители
4
Последний эпизод будет в клубе «Крыша»
Алмат говорит: кто эти люди, кто эти люди в черном?
Такая жара, могли бы переодеться.
Для чего они стоят так близко
Для чего у каждого за правым ухом
Какие-то странные инструменты,
Похожие на капельницы, точнее,
На рыбок, которых мы делали из капельниц, помнишь?
Алмату виднее.
Он бывший врач-инфекционист.
Но и я, как бывший терапевт, замечаю:
Верно, похожи на госпитальных рыбок
Эти переговорные устройства
Людей в черных костюмах
Я говорю: смотри, у них под пиджаками
Автоматы и пистолеты
Зрители должны понимать: все намного хуже
Алмат говорит: ну разве понты, похоже?
Посмотри на Москву-реку
Кстати, я не понимаю, где мы,
В каком районе?
И он при этом почти не выпил
И уж точно не курил и не нюхал
И он говорит: смотри, эти девки на покрывалах —
Как это красиво. Чистое порно.
Но я все время думаю, как там зарплата
Учителей в Зажопинске и в Жопитосе.
А я говорю: сама как провинциалка
Плохо соображаю,
Кто эти люди, кто эти люди в черном,
В бледно-зеленом на загорелом
Прекрасные чистые спины
Безмятежные лица
Обожаю их удивительный, блядь, охуительный
пластиковый безмятежный тон,
Под саундтреки
Эти нефтяные фейки
Локальные зоны
Мертвой столицы
Потолочек два десять
Запредельное эхо
Да и мы с Алматом
Не то что бы в белом
Заложились у нефти
В Симеизе такой же клуб, говорит Алмат
Такая же стандартная крыша из каталога
Но там я мог бы
Выбирать человека не по цене майки,
А по длине хуя
Нефть прет изо всех пор,
Изо всех дыр,
Мой друг
И дурно делается мир
И нефть подступает к горлу
Как в советских фильмах
И как там Нина
В своей песчаной могиле?
сентябрь 2006 – июнь 2007
Маша и Ларс фон Триер
Дневник лета 2006
1
Русская туса проёбывает чемпионат
Русская Маша проигрывает Уимблдон
Древесной машине по имени Амели,
За которой стоит тысячелетний блицкриг
И вся Франция, старшая дочь Церкви
Русская Маша нервничает, это очень заметно,
Ори не ори.
Ее сильные подачи разбиваются о механику
Еще более сильной машины, ее инструментария
Здесь ничего не выйдет,
Разве что выходы к сетке,
Слабые варианты, подставы,
Жалкое византийство
Путин целует младенца в животик, как царь ирод
Хитрый Кадыров монтирует независимую Чечню
Ксения Собчак фотографируется ню
Ясное дело, они сговорились,
У черта в котле варились
Возьму я их и отменю
На заднем плане мертвый Басаев
Выглядит теперь полным идиотом
А на него была некоторая надежда,
Как на сотрудника ГРУ,
Как сообщает нам русский интернет
Все приобретает маргинальный характер.
Как мы провинциальны! – как турки,
Которые вешают в Стамбуле не врагов ислама,
А местных телезвезд из сериалов
На билбордах на перекрестках
Кто они такие? эти улыбчивые полнолицые люди?
Русская Маша может биться об стенку
Вешаться в татарском поселке
Надрывать глотку в хтоническом вое
Это ничего не меняет
Мы ужасающе провинциальны
Нам остается
Смотреть сериалы, умирать красиво,
Но и это никого не цепляет,
Ходить на вечеринки, танцевать
На вечеринки, танцевать,
Наблюдать, как прекрасные девушки в черных платьях —
Катя Метелица, Света Рейтер, Юля Бедерова —
Отлично двигаются под американскую музыку,
Как настоящие волчицы,
Воплощая нечто несбыточное, какой-то скромный огонь —
Но мужики поворачиваются к ним жопой
(Возможно, это лучшая часть мужского организма)
И глотают свой алкоголь
Русские больше не хотят ебаться
Воспроизводить потомство
Путин как боевой робот
Но роботы не ебутся
Роботы не ебутся
2
Ларс фон Триер превращается в женщину
Никто этого не замечает
Все кричат, что он провокатор и не любит Америку,
Пропади она пропадом
Ларс фон Т. следует за своею Анимой,
Женской душою, как говорят отцы-основатели,
Он испытывает жестокие мучения
Стигматы появляются на его теле,
Как у католических святых и полоумных,
Никто этого не замечает.
Сладострастно пишут о несчастных актрисах.
Даже моя подруга, неглупая женщина
С феминистскими замашками
Утверждает, что он наслаждается
Девичьими увечьями.
Блядь, да он же рыдает, как первоклассница.
У художника смех и слезы так близко.
Ларс фон Т. в женском теле идет ебаться
с чредою страждущих
Подставляет свою жопу
Как побиваемая камнями блудница
Никто этого не замечает
Откуда взялись в небе колокола?
Никто не может этого вынести, физиологически,
Разве что извращенные эстеты
Он слепнет, он танцует, как Шива,
Он гибнет
В тисках человеческого правосудия
Он правозащитник, черт вас подери,
И оправдывает юродивых:
Андрея Сахарова, Сергея Ковалева, Марию Шарапову,
Все русские проекции бессознательного,
Но никто этого не замечает
Он, как Герман Гессе, играет в классики,
Нарисованные школьницей,
Баночкой из-под леденцов, набитой песком для тяжести
Не все мальчишки это умеют
Но это как-то проходит мимо
Или расценивается как хамство
Анима Ларса фон Триера неутомима
И неумолима, как подлинное милосердие
Как претензии на королевство
– Коронуема, проносима мимо —
Невыносима, правда,
Вся эта его мелодрама
И пантомима
Люди не хотят аццкаго льда Ларса фон Триера,
Не хотят больше Бабьего Яра.
Не видят джокера, не помнят козыря,
Только лести и золота, злобы и лести.
Не до прекрасного, котики, не до прекрасного
В сем христианнейшем из миров.
Русские, у вас была такая девочка, Маруся,
помните, польская русская,
Зачем до сих пор вы ставите ей забор из херов?
Частокол с отрубленными головами?
Как в страшных сказках, которые
рассказывает фон Триер?
Ее бы и так похоронили за оградой не с вами.
Она в небесах с другими,
Грозная, как Фафнир, стерегущий сокровища.
Слушайте ветер, русские, слушайте ветер.
Вы настоящие упертые чудовища.
Вам не помогут ваши совок и православие.
Вы не спасетесь, как фокусник Гарри Гудини.
3
(Мария Кравченко, 24 года,
док. фильм «Собиратели теней»)