– Мы были всего лишь детьми, – сказала Эзабет.
В ее голосе не было горечи, отравившей каждое мое слово, – лишь зрелая мудрость и усталость.
– Детьми среди лета. Фантазиями. Мечтами.
– Отчего же оно до сих пор как самое настоящее и живое? – тяжело выговорил я.
Эзабет выпрямилась, гордо вздернула укрытый платком подбородок – гибкая и сильная, как стальной клинок. Она излучала силу так же, как ее кожа – свет.
– Я не та девочка. И ты – не тот мальчишка. Мы изменились. Изменился мир. Ты помнишь девчушку в юбке, носившуюся за бабочками и звавшую кроликов по именам. Я помню мальчугана, лучившегося от гордости, норовившего показать мне, как здорово умеет ездить на лошади, всякий раз причесывавшегося, когда думал, что я не смотрю. А что мы сейчас? Я – изуродованная полусумасшедшая колдунья. Ты – горький пропойца с руками по локоть в крови. Жизнь жестоко обошлась с нами, вылив нашу юность в такие страшные формы. Но прошлого не вернуть. Мы – то, что мы есть сейчас. Для нас больше нет лета. Приближается финал. Мы знаем, каким он будет: страх и смерть, дхьяранские солдаты, топчущие наши поля, метки Глубинных королей на людях. Мужайся. Не надо поддаваться мыслям о лете. Никто из нас не может позволить их себе.
Я стоял безголосый, как труп трехнедельной давности. Новые оскорбления разбередили старые раны. Конечно, она права. Я больше не тот безудержно веселый, наивный мальчишка, не видящий ничего вокруг, кроме нее. Я сменил имя и стал другим. Она сменила лицо и стала другой. Если дать лжи время, она может завладеть жизнью.
Наши маски превратились в настоящие лица.
Эзабет с вызовом глядела на меня. Попробуй оспорь!
Я не оспорил. Глуповатая мечта о любви стала холодной и жесткой, как чугун. Пусть она засохнет, рассыплется, умрет. Мечта наивного дуралея. Лучше уж вернуться к прежнему себе. У наемного убийцы всегда много работы.
Глава 25
Я думал, что покончил с мечтами о военной карьере, славе доблестных атак и восторгах знати. Эта куча козьего дерьма давным-давно похоронена вместе с моей женой и детьми. Десять лет я копошился в грязи с людьми, которых с удовольствием грохнул бы, вместо того чтобы здороваться. Я брался за самую бессмысленную, грязную, нудную работу и добывал достаточно, чтобы беспробудно пить в грязном закуте под протекающей крышей. Я больше не хотел мешаться в великие стратагемы генералов, интриги знати и ежедневный кровавый кошмар на фронте.
Но нам не всегда удается то, чего мы хотим. В моем случае – почти никогда.
На рассвете Дантри осторожно выбрался из дома, а когда вернулся, сообщил, что Тнота еще жив. Хирург удалил месиво, оставшееся от руки, и Тнота сейчас мечется в лихорадке. Он или выживет, или умрет, и никто ничего тут поделать не сможет.
– Привези его ко мне, – шепнул серебряный змей Саравора. Или у меня разыгралось воображение?
– Нет, – прямо ответила помрачневшая Ненн, тронув свой живот. – Я тебе не позволю.
Я ее послушал.
Мне надо было встретиться с Венцером. Не важно, к чему его склонили Эроно с Аденауэром, не важно, что эта пара управляла денежным потоком, плывущим через город. Я давно знал маршала. Он щит, сдерживающий королей и их бесчисленные легионы. Он – человек чести. Пусть я плюнул на свою честь, нарушив закон, но в приграничье нет человека лучше Венцера. Мне хотелось в это верить. Надо же надежде цепляться хоть за что-нибудь?
Остается Эроно. Лишь у нее достаточно власти, чтобы задействовать столь многое против нас. Я не хотел верить, но доказательства налицо. Она не поддержала Эзабет на совете. Княгиня отправила меня охотиться за Эзабет, когда та исчезла. Эроно послала Станнарда в Морок, ее солдаты объявились в Мод. Она не нуждается в деньгах, и потому дело не в нелегальной прибыли. Эроно не хочет смерти Эзабет. Эроно хочет, чтобы Эзабет продолжала исследование, но сидя в Мод.
К станции Три-шесть приближается войско, какого не видели уже четыре поколения. Княгиня ищет доказательств того, что Машина не сработает.
Может, княгиня собирается заключить сделку с врагом? Стать первой крысой, бегущей с корабля? Или она просто запуталась, неверно оценила ситуацию? Эроно ведь чертова героиня. Мне сделалось грязно на душе при одной мысли о предательстве княгини. Но если не она, то кто?
Надо идти к Венцеру и все рассказать ему. Пусть сам увидит и поймет. Пусть он возьмет Эзабет под свою защиту. Нападение «малыша» на Мод уж точно доказало мою правоту. Хм, мне придется встать перед маршалом и настаивать на том, чтобы он поверил пьянчуге, отказывающемуся надеть армейскую форму. А этот пьянчуга обвиняет самую уважаемую леди княжеского сословия. Мне нужно сказать маршалу, что он не видит измену у себя под носом, что один из наших величайших военачальников и героев пытался убить свою родню и вместо того убил постороннего.
Мне нужно сказать, что вопреки всякому здравому смыслу княгиня Эроно Херайнградская поступает во вред Пограничью.
Мне повезет, если не угожу в белые камеры.
А если я сумею убедить, что тогда? Эзабет нужен доступ к ядру Машины. Леди Волн по-прежнему на Пайре. Можно сообщиться с ней через коммуникатор, умолить ее явиться, спасти нас. Я уже знал, что она не ответит. Но, провались оно пропадом, нужно попытаться!
Мной двигали мечты и беспомощная надежда, слепая вера в то, что последняя карта и есть нужный козырь. Чертовски невыгодный расклад, но больше на руках ничего нет.
Мимо – на запад, подальше от Морока, – стуча по мостовой, медленно тащатся три запряженные мулами телеги. На них знакомые тускло-зеленые мешки. В таких перевозят трупы. На облучках сидят унылые усталые солдаты.
– Кого грохнули? – спросил я.
– Большой патруль. Лейтенант Мирков и полсотни его людей. Они зашли всего на двадцать миль. Почти в поле обзора с гребаных стен, – ответил солдат.
– Какой батальон? – крикнул я в спину.
– Одиннадцатый, – обернувшись, крикнул солдат.
Одиннадцатый. Сплошь молодняк, детский сад, зеленый, как планктон. Меня продрало морозом. Трупы уложили тесно, как пайки в кладовке. Если короли отправляют разъезды так близко к Валенграду, значит, дела еще хуже, чем я думал. Драджи прямо подстрекают нас выйти и сразиться.
Может, так оно и есть на самом деле.
У Венцера только десять тысяч в Валенграде. Остальные ушли на Три-шесть. Святые духи, что за дерьмо.
Я уныло побрел к цитадели. Заморосил легкий дождь, приятный после душной сырости. Мои мысли все возвращались к Тноте. Ведь он один из немногих моих старых друзей. Настоящих друзей. Мушкетная пуля предназначалась Дантри. Тнота ни при чем, но я впутал его.
Я слишком погрузился в свои мысли – и слишком поздно заметил, куда зашел.
– Капитан Галхэрроу, старина, можно на пару слов?
Я чуть не столкнулся лоб в лоб с ублюдком Станнардом. Он нарочно? Или дурацкий, мать его, случай? Скотина в длинной шинели, застегнутой на одну верхнюю пуговицу. А руки не в рукавах, спрятаны. Будто чертов плащ. Крайне нелепый способ носить шинель. Хотя отлично скрывает то, что под ней.
– Я по делу к маршалу, – почти не соврал я. – Если твоя хозяйка хочет меня, пусть поговорит с ним.
Станнард пошел рядом. У меня прямо зачесались кулаки. Когда работа – доставлять людям неприятности, начинаешь их предчувствовать. Что-то не так.
Я остановился и посмотрел на Станнарда.
– Ты же знаешь, княгиня не любит отказов. Как-то оно любопытно получается, мы с тобой все время пересекаемся, – улыбаясь, выговорил он.
Фальшивая улыбка. Волчья.
– Мы отправили тебя искать женщину. А теперь мы ищем ее сами, а она у тебя. Где она?
– Хочешь ведьму и ее брата? Они в какой-то таверне в Пайксе. Отправились пить. Наверное, в «Открытую бочку». А где они сейчас – да хрен их знает.
– Ты и в самом деле хочешь испытать мое терпение? – елейно улыбаясь, выговорил Станнард.
До чего поганая гримаса! Будто говорит, что вот сейчас я сделаю тебе больно и буду тому радоваться.
Наконец я заметил остальную банду в княжеских цветах, торчащую в конце улицы. Я глубоко вдохнул, пытаясь привести мысли в порядок и четко рассудить. Проверил подходы, глянул назад.
Парочка болталась сзади, пытаясь выглядеть непринужденно и не подходить слишком близко. Надо же, не хотели меня спугнуть. Профессиональные вояки, не какой-нибудь уличный сброд. Они сумели окружить, но притом все носили одинаковые балахоны и выделялись среди толпы, как невеста на свадьбе. Солдафоны. Вон у одного торчит из-под пальто рукоятка меча. Никто не таскает с собой длинный меч, если не намерен его использовать. Тесак на моем боку вполовину короче, заточен с одной стороны, куда легче и быстрее меча. Но тут уже никакой разницы. Никакое фехтование не поможет, если ты против пятерых. Я это понимаю. Станнард это понимает – как и все его люди.
– Давай будет откровенными друг с другом, – предложил Станнард, как один здравомыслящий человек другому.
Я то и дело поглядывал на парочку в конце улицы. Те блюли дистанцию.
– Ты сэкономишь нам массу времени, если приведешь меня к ним, чтобы я мог безопасно отвести их к княгине.
А, так она решила действовать напрямик, решительно и быстро. Политика кончилась, маски разваливаются. Наверное, она поняла, что я догадаюсь, завидев ее людей первыми прибывшими в Мод. Если сейчас на Эзабет наложит лапу сам Венцер, он уже не выпустит ее, понимая ее важность, и не даст в обиду. Но если обоих Танза возьмут головорезы княгини, Дантри не переживет закат, а что они учинят с Эзабет, страшно даже и представить.
– У меня встречное предложение, – сообщил я, криво ухмыляясь на манер Станнарда. – Ты сейчас идешь лесом, а я иду к маршалу. Я больше не работаю на Эроно.
– Приятель, – выговорил Станнард и потянулся схватить меня.
Его левая рука отодвинула полу шинели, и я увидел нож в правой. Дальнейшее случилось само по себе. У меня сработал отточенный годами рефлекс. Вот Станнард тянется ко мне, а вот он уже отшатнулся, вопя, и его лицо брызжет кровью. На сером лезвии тесака, выдернутого одним движением, яркие потеки крови. Когда надо рубить, нет времени думать. Один удар – и кто-то из двоих труп.