Я свел ноги вместе, оперся спиной о стену. Жарило так, что пришлось закрыть глаза.
– Не сотрете. Я вам нужен для чего-то. И она тоже.
– Ты смеешь угадывать мои намерения? Ты знаешь, отчего я презираю тебя и всю вашу хныкающую породу? За вашу наглость, за безумную дерзость, за высокомерие. Я был старым, когда еще ваши прабабки сосали материнское молоко. Я дрался с Глубинными королями уже тогда, когда ваша порода еще не научилась говорить. Да ты и представить себе не можешь, сколько веков тянется эта война.
– Без помощи мы все умрем, – сказал я.
– Муравьи рождаются и умирают. Пусть вымрет один муравейник – вид выживет. Вся твоя жизнь, опыт, знания, все, что ты имел или будешь иметь, – просто дуновение ветра над равниной. Мимолетный шорох, почти сон, мгновенно пролетевший и тут же забытый.
Ворон отвернулся, стряхнул с крыльев засохшие ошметки крови и мяса, засеменил к Эзабет. Та приподнялась, села.
– У тебя что, нет работы? – прокаркала птица.
– Она закончена, – дрожащим голосом медленно выговорила Эзабет. – И результат ее таков, что Машина Нолла – ложь.
Ворон, похоже, потерял интерес к Эзабет и повернулся ко мне.
– Сюда идет Шавада. Но он не нападет до тех пор, пока не уверится в своей безопасности. Он еще боится Машины. Задержите его, сколько сможете.
– Шавада? Сюда идет Глубинный король? – пробормотал я.
У меня все заледенело внутри, челюсти чуть двигались. Ворон не ответил. Словно набитое стружками чучело на ветру, он завалился на бок и больше не двигался. Спустя пару секунд он занялся ленивым пламенем, зашипел, затрещал и зачадил. Я посмотрел на свою руку: по-прежнему в крови, но ворон на месте, разорванная плоть затянулась. Весь жар ушел в тело ворона, и в комнате резко похолодало. В глаза будто насыпали песок Морока.
– Ты в порядке? – спросила Эзабет.
Она оправилась быстрее меня. Я пока мог только сидеть и тупо глядеть в пустоту перед собой.
– Шавада, – пробормотал я. – Идет сюда. Глубинный король.
– Я знаю. Мы должны остановить его.
– Мы не сможем, – прошептал я. – Он придет и возьмет нас. Поставит клеймо. Превратит нас в рабов.
Эзабет вытерла простыней кровь с моей руки, потом снова провела пальцами по татуировке ворона.
– Ты когда-нибудь думал о том, что Глубинные короли и Безымянные – две стороны одной монеты? Мне кажется, один из них уже заклеймил тебя.
Что ж, не поспоришь.
Эзабет чистила мою руку, я глядел в окно на полыхающие бронзовые расщелины в небе над Мороком. Что у нас осталось? Пара тысяч солдат, неработающее оружие и один неестественно могучий спиннер. Против Глубинного короля – сущий пустяк. У лягушки и то больше шансов пережить встречу с выдрой. И у мыши – встречу со львом.
Дурной расклад.
Глава 33
Полдень подкатил быстрее, чем я ожидал. Драджи отступили. Пылающие буквы на цитадели объявили всем и вся:
«МАШИНА НОЛЛА УДАРИТ В ПОЛДЕНЬ».
Мне такое объявление показалось не слишком разумным. Хотя не важно. Оно может и помочь: нагонит панику на драджей, заставит отступить. Но так или иначе, до полудня им не уйти из зоны поражения. С другой стороны, они могут от отчаяния плюнуть на все и кинуться на стены, надеясь взять их до того, как мы разнесем все перед крепостью.
А, плевать на все скопом и в отдельности. Мне уже стало все равно.
Эзабет глядела на меня с лестницы, сжимая в руке исчерканные страницы. Я не понял, о чем она думает. Да я и никогда не понимал. И мне надоело не понимать ее. Я высказал все, что думаю о ней и ее манере использовать меня. Верней, почти высказал.
У меня не осталось людей, кроме Ненн и Дантри. Графу я велел идти к сестре и помогать ей. Нам больше пользы от пера в его руке, чем от меча. Хотя меня и злили его наивность и жуткая шевелюра, я знал: если его убьют, мне будет жаль. Очень. А Ненн не убедишь оставить стену и тех, кто еще держался на ней. Интересно, доведется ли увидеть Ненн снова? Время поджимает. Скоро у нас не останется никого и ничего.
Пройти к ядру Машины – наш единственный шанс. На что я надеялся, не понимал и сам. Если уж инженеры Ордена не смогли открыть дверь и умерли подле нее, какие шансы у меня?
Впрочем, сколь угодно малые шансы все же лучше, чем нулевые. И я двинулся к цитадели.
Город молчал. Только скрипели на западном ветру вывески магазинов. Где-то блеяла забытая в сарае коза. Окна заколочены, словно это может остановить драджей и спасти хозяйские кровати со сковородками. А нужно ли драджам вообще людское барахло? Наверное, толком этого не знает никто. Они изменились, превратились в пародию на людей и истово служат своим королям. Я всегда считал, что у драджей нет своей воли, что они марионетки Королей, как и Эроно.
Я поскреб руку. Лучше о таком не думать.
Знакомые места сделались странными. Бани и цирюльни, куда я захаживал уже несколько лет, полдюжины таверн, чьи хозяева наливали мне, не спрашивая, большая ткацкая мастерская и крохотная мануфактура фоса на Тайм-роуд – все они изменились. Чужими стали кирпичи, камень, дерево и солома, даже комья земли. Люди ушли, и дела их рук превратились в бессмысленные сочетания форм. Разумной осталась только цитадель, распростершая над бастионами огромные железные руки антенн. В последний страшный час верным себе осталось лишь то, что сделали не люди.
У входа в цитадель на дороге лежал труп в черно-золотой униформе. В мертвой тишине опустевшего города мое сердце заколотилось, будто колокол. Я потрусил к телу, опустился на колени. Бедняге наискось рассекли грудь, ребра торчали. Остекленевшие глаза глядели на толпящиеся в небе облака.
В цитадель я вошел с мечом в руке. И увидел трупы. Солдаты, чиновники, слуги валялись повсюду, будто шашки, сброшенные с доски. Меховые воротники, брезентовые плащи, униформы. Всех застигли врасплох. Кто-то умер не сразу – на губах кровавые пузыри. Большинство просто порублено на части. Вот полдюжины солдат среди переломанных пик и мушкетов. У меня встали дыбом волосы на голове. Мало кто в этом мире способен на подобное опустошение. Медбратьев в Мод посекла та же сила.
«Малыш».
Я зашел в просторный двор цитадели. Стражники пытались закрыть ворота, но «малыш» проплавил дыру в железной створке, и стражники достались психочервям. В канаве плавала отрубленная рука, у стены лежала женщина-солдат. Рядом с ней мушкет. Надо торопиться. Я так и не составил себе план действий, а когда нет плана, лучше всего приготовиться к драке. Я взял у мертвой оружие, проверил его. Мушкет заряжен и почти готов к стрельбе. Но фитиль остался незажженным – и все, в руках не оружие, а бесполезный кусок железа. И вообще, что за несуразность! Прорва времени на то, чтобы зарядить, целиться неудобно. Однако дыры он делает просто замечательные.
Я поджег фитиль, раздул его, взвел курок. Сердце хочет выскочить из груди. Во рту горячо и сухо, трясутся руки. Не сорвать бы ненароком спуск.
Чтобы идти за «малышом», особых примет не надо. А этот, к тому же, оставил хороший след из трупов. Ублюдок швырялся силой налево и направо. «Малышам» не нужно заряжаться, как спиннерам, но и у королевских магов есть свои пределы. По крайней мере я считал так раньше. Но этот просто неистощим. Я осторожно шагал по коридорам цитадели, заглядывал за углы, суя вперед ствол дымящейся аркебузы. Вот лежит ворох придворных, парочка знатных дам, младший офицер. Этот еще жив – на губах лопаются кровавые пузыри, в глазах ужас. Я оставил юнца умирать и поспешил вниз по лестнице. Вот пара инженеров Ордена, вцепившихся друг другу в глотки. По команде психочервей бедняги удушили друг друга. А вот и заряженный мушкет в руках мертвого солдата. Фитиль еще дымится. Я добавил оружие к своему арсеналу.
Но как мало здесь солдат! Йонович взял власть и отправил всех на стены, забыв, что главная цель врага – не город, а Машина. А генерал оставил ее беззащитной! Какой же болван!
Я спускался все ниже, шел сквозь пустые коридоры и посты, которые никто не охранял. Наконец я достиг зала управления. За ним лежало ядро Машины Нолла.
Все солдаты ушли к Мороку воевать с армией Королей. Но даже в самые отчаянные времена Орден держал лучших бойцов на страже у двери в зал управления Машиной. Я их видел: вороненая стальная броня с причудливыми золотыми узорами, мечи со сверкающими львиными головами на рукоятях, алебарды с изукрашенными лезвиями. Теперь куски этого великолепия усеивали пол у входа в зал. Стража исполнила долг: умерла, но не отступила. Двери в зал распахнуты настежь. А подле них валяются обломки костей и обрывки внутренностей – следы последней попытки Ордена защитить Дортмарк.
В зале собрался Командный совет. Шишки хотели включить Машину Нолла и объявили о том на весь мир огромными буквами на цитадели. Болваны сами сообщили «малышу», где их искать, чтобы истребить всех скопом. Невероятный кретинизм.
Внутри воняло куда хуже, чем в коридоре на подступах. Тридцать человек с кишками наружу в затхлом тесном зале. Мало кто успел вытащить меч. Я шел среди человечьего мяса, фитили испускали вьющиеся струйки дыма в смердящий воздух. Вся военная элита в общей могиле у мертвой Машины. Рычаги и циферблаты забрызганы кровью, ошметками мозга, обломками костей. Снаружи «малыш» убивал быстро, эффективно, точными ударами, расчленяя и рассекая. А тут он со злобным наслаждением крушил и кромсал несчастных глупых недоносков. Лиса забралась в курятник и с радостью растерзала перепугавшихся кур.
Я взглянул на уцелевшие обрывки лиц. Самые сливки валенградской армии: майоры, полковники, бригадиры. Судя по мантиям, тут же – полдюжины инженеров Ордена. Среди них были и засранцы, и хорошие люди. А теперь все – рваная плоть, забота уборщиков. Я не нашел среди убитых генерала Йоновича. Осматривая бойню, я обратил внимание на торчащий из пола железный рычаг. Шесть державших его замков раскрыты, рычаг венчает золотой набалдашник в виде руки, протянутой будто для рукопожатия. Этот рычаг должен был активировать проекторы Машины на каждой станции пограничья. На золотой руке – кровавое пятно. И да, рычаг передвинут. Они пытались напоследок включить Машину. Какое же страшное разочарование постигло их перед тем, как зашел «малыш» и перебил всех. Людей рвало на части, а они притом знали, что их жуткая смерть напрасна, что все потеряно и Короли победили.