Теперь Патриарх может переходить к центральному проекту своей жизни. Переписать Библию. Ну, не то чтобы переписать — поменять в ней самую малость. Проговорить почетче про светскую власть Православной церкви.
И втиснуть пророчество о святом Патриархе Константине, который вырулит мировую историю на новый виток, подчинив себе Гога и Магога, самую большую и опасную страну мироздания.
А что для этого нужно? Правильно, новый синодальный перевод. И мы его сделаем. Благо, старого зануды Ионы давно уже нет — погиб в петле, — а Вероучительный отдел возглавляем моим человеком. Пора начинать. Раннее начало — половина дела.
Правда, спокойствие в безраздельных владениях Патриарха обманчиво.
Генерал-полковник К. сообщает: три старых («взрос-лых^>) митрополита тайно объединились и ропщут. Дескать, Патриарх стяжает огромные денежные бабки, а Церковь во всей ее полноте их не видит. Да и канонизация Никона вышла кривоватая— с его-то репутацией! Многие клирики растеряны, испуганы, возмущены. Пора разобраться, мол, не слишком ли молод и зелен наш Предстоятель, раб рабов Божиих? Заговора пока нет, но созреет ведь — тогда не угонишься.
Да еще пьяный вусмерть Модест Ильич Чайковский застигнут был полицией за помощью людям в подпольном гей-борделе. И возопил он, принятый коварными ментами: я лучший друг Святейшего! поедем сейчас же к нему! Они поехали в Чистый переулок. И голый Модест колотил кулаком в патриарший двери. Стучите, и отворят! — орал он благим матом посреди липкой пречистой ночи. По счастью,
Константин был тогда в Переделкине и ничего в реальном времени не услышал. Но видео у полицейских осталось — изъять его полностью пока не получается, ексель-моксель.
А почему не получается? Вот… Заговор уже здесь?
Отставные же офицеры РФ-спецслужб — генерал-майор Эраст Фандорин и полковник Сергей Костин — провели пресс-конференцию в Лондоне. И сказали: никак не покончил с собой митрополит Иона, их духовный отец и наставник, а был убит. Самоповешение в Свято-Даниловом монастыре— инсценировка. Нити тянутся к действующему Патриарху Московскому и всея Руси Константину, который хотел избавиться от авторитетного соперника внутри Церкви. Газеты англосаксонские отчеты с пресс-конференции обильно предоставили, так-то. В России мы, конечно, всю информацию перекрыли, но…
А тут еще застигла Святейшего большая человеческая любовь.
Прежде он любил только святого Никона. Никого больше. Думал, что любил. А здесь— настоящая страсть. Которая даже о Никоне заставляет подзабывать.
Она— Изольда Красинская, прима-балерина Большого театра. Фаворитка многих фигур влияния. Но разве могут эти фигуры сравниться с ферзем белых— Патриархом?
Объятия Изольды круче потустороннего блаженства. Папа Пий XIII как-то сказал, что секс большой роли в истории не играет. Да что он понимает про секс, этот сухой червяк?
Святейший зачастил— раз в неделю— на спектакли г-жи Красинской. Он всегда в царской ложе, и люди православные видят, и радостно приветствуют его. Но однажды, на премьере балета «Пепел и алмаз». Патриарх до Царской ложи даже не дошел. Еще в VIP-фойе остановил его длинный мускулистый мужчина— известно какой, Алексей, старший охранник Президента. И сказал он:
— Ваше Святейшейство, сегодня не получится. В ложе — Президент.
Президент? А что он там делает. Президент? Ладно, смиримся. Пока смиримся.
Константин перестал нормально спать. По три-четыре часа в сутки, не больше. Сплошные кошмары. Стал уклоняться от богослужений. Под предлогом болезни отменил встречу с главой Газпрома. А встреча важная была — Газпром собрался подарить Патриархии новехонький самолет, целый А320 в праздничной комплектации.
Верный Варсонофий раздобыл шефу легкую версию героина — в капсулах. Так хоть заснуть получается. Надо, кстати, помочь обаятельной Донателле— а то нехорошо выйдет.
— Если ты хочешь продолжать наши отношения — женись. Костя.
— Ты же знаешь — мне легче вписать тебя в Библию, чем жениться.
— В Библию можешь не вписывать. Достаточно штампа в паспорте. Хотя нет, а чего? С Библией — это прикольно.
В один день Патриарх спросил своего ответственного секретаря:
— Послушай, а если я призову мой православный народ свободно голосовать на выборах Президента?
— Игра заведомо проигрышная. Святейший. Настоящих православных процентов девять, не больше. Никто не заметит, а отношения испортим. Хотя я понимаю Ваши эмоции: Изольда Фениксовна, туда-сюда…
Что он понимает про Изольду Фениксовну, мальчишка? И зачем Президент пришел на «Пепел и алмаз»?
Чтобы жениться, надо отречься от патриаршего престола. Но это невозможно. Не для того святой Никон вытащил его из земной преисподней, чтобы…
А пока Патриарх пребывал в сомнениях-колебаниях, началась новая ерунда. Архимандрит Мартын, наместник Соловецкого монастыря, прибил к дверям храма Христа Спасителя какие-то тезисы. 33 тезиса. Против Патриарха. Против торговли помилованиями. Против ОБХСС. И еще много чего. Черт знает что такое! Прибивал ночью, судя по всему, полиция его не отфиксировала. И как раз — корреспонденты трех газет все это разглядели. Влиятельных газет, двух русских и американской.
Зреет заговор или просто так?
Святейший вызвал Мартына на свою службу в Питер, в Исаакий. Голос тихий, но взгляд яростный. Страха перед боссом не выказал никакого. Тезисы свои повторил. Разговаривать не о чем.
Святейший указом снял Мартына с Соловецкого монастыря и перевел в Биробиджан, настоятелем Никольской церкви. Архимандрит отказался подчиняться! Тогда еле-дующим указом Патриарх, оскорбленный и разъяренный, лишил Мартына сана и повелел немедля явиться в Москву, в Свято-Данилов монастырь, для жесткой беседы. Архимандрит застыл на Соловках и не тронулся с места. Что ж— триста бойцов Святого воинства отправились туда, чтобы доставить бунтовщика силою. И — не сделали ничего. 5000 верующих вышли к монастырю и не дали бойцам даже приблизиться к цели.
Мы справимся, но, признаюсь, такого отродясь не видели.
Святейший пригласил генерал-полковника К.:
— Надеюсь, достаточно оснований арестовать этого безумца и законопатить в Бутырку?
— Я бы не советовал форсировать. Ваше Святейшество.
— Что? Как?
— С архимандритом Мартыном все не так просто. У него есть влиятельные друзья. При задержании может пролиться кровь. Много крови. Полетят звезды с погон. Лучше подождать. Посмотреть, как оно развернется. И вообще. Святейший, не надо было… это… с Изольдой Фениксовной в «Метрополе». Там же все записывается. Наш старый, гэбэшный отель. Вы бы мне сказали — я бы организовал чисто и по-тихому.
Раскланивается. Заговор, чистый заговор. Но мы сдюжим. Именем святого Никона. И с Божьей помощью. Это не надо понимать один в один, просто речевой оборот со словом-паразитом. А «Метрополь» рядом с Большим театром, только и потому.
Через дни — игуменья Фотинья, экономка, доверенная в доску. Приносит газету Bild. А там— интервью. Святейший ведь знает немецкий. Он много чего знает. Прима-балерина Большого театра: Я была любовницей Патриарха! Вот так— на весь мир, на все христианство. Но самое страшное слово — «была»!
Патриарх принял сразу шесть капсул легкого героина. И очнулся в другом месте. В палате кремлевской больницы. Кровать большая, палата просторная. Никаких гаджетов рядом нет. Заходит худощавый юноша. Это владыка Варсонофий, ответственный секретарь.
— Как я рад видеть тебя, мой малыш! Что со мной сталось?
— Инсульт, Ваше Святейшество. Из-за передозировки. Должен сразу сообщить. Священный Синод отстранил Вас. По состоянию здоровья. Назначен местоблюститель престола.
— Как? Сразу? В одночасье?
— Прошла неделя. Святейший. Вы были в коме, без сознания. В реанимации. Неделя, не один день.
— И кто?
— Я.
— Что ты?
— Я местоблюститель. Митрополит Варсонофий.
— Как такое может быть, малыш?
— А почему нет? Преемственность. И Вы же сами говорили, что современный Патриарх должен быть молодым.
А я на 12 лет моложе Вас. И молодёжь меня любит. Она придёт ко мне в Церковь.
— Меня временно отстранили?
— До ближайших выборов, Святейший. Статус вы сохраните в любом случае.
— Я — всенародно избранный Патриарх! Вы все должны прямо выполнять мои приказания!
— Если прикажете похоронить Вас без почестей, на кладбище Большого Села, в отцовской могиле— исполним неукоснительно.
Развернулся и вышел.
Заговор был, и переворот свершился. Что теперь?
Дежурный врач:
— Вам нельзя волноваться, Владимир Иванович, ну совсем нельзя. Лучше потому не вставать. Телефона у Вас нет, никто не побеспокоит. Дверь палаты заперта снаружи. Если что — нажимайте красную кнопку. К Вам сразу придут.
Все кончено.
Патриарх забылся больным сном. И там был блаженнейший Никон. На велосипеде, где-то на опушке редкого леса.
— Я предупреждал тебя, Володя, чтоб ты был осторожен, очень осторожен — ты не послушал. Зачем с балериной связался? Женщины — зло, я всегда тебе говорил.
— Кто-нибудь еще сможет помочь мне, владыка?
— Господь Бог.
— Которого нет? Вы так меня научили.
— Я давно мертв. И думаю теперь почти по-другому. До скорой встречи, Володя! Не подводи меня. Пожалуйста.
Пробудившись, Патриарх помолился. Своими словами, про себя.
Красная кнопка. Медсестра. Дает сосудистые таблетки. Нет, никакой связи с внешним миром Вам не положено.
И — о чудо! — она забыла свой айфон. Святейший набрал единственный номер, знакомый наизусть, — экономки Фотиньи.
— Чем помочь Вам, Святейший?
— Молись за меня, многогрешного, матушка.
— Молюсь, ежедневно, ежечасно молюсь.
Теперь над Патриархом стоял совсем другой человек. Архимандрит Мартын. Профиль такой же северный, деревянный, но взгляд стал немного теплее.
— Как Вы сюда попали, батюшка?
— Вам уже говорили. Святейший, что у меня есть влиятельные друзья? Я увезу Вас на Соловки. Вам сейчас помогут одеться, собраться. Нас ждёт машина у ворот.