В кабинете ничего не изменилось. Тимур сразу заметил, что его вещи никто не трогал, за столом никто не сидел. Увидел брелок с Микки Маусом, брошенный в угол ящика стола еще девять месяцев назад. Сев в кресло, из мусорного ведра достал бумажку и убедился, что это справка той же давности, подписанная им.
«Ребята верили и ждали», – удовлетворенно подумал он, вытаскивая из сейфа секретные папки.
В восемь на работу пришел Гамов, и Тимур поднялся к нему в кабинет. Увидев его, полковник радостно воскликнул:
– А вот и наш заключенный! Мы все верили, что наступит этот день!
Они немного поговорили, а потом Тимур попросил:
– Афанасий Петрович, отпуск хочу взять – немного оклематься. Отвык я от свободы, даже глаза перестали смотреть вдаль, впереди одни стены казематов мерещатся. Планирую смотаться в Москву, заодно хочу все-таки добить дело вашей учительницы Малыхиной. Там на Черкизовском рынке должен болтаться наш убийца. Поймаю, переговорю с ним, если признается, притащу сюда…
– Какой отпуск! – категорично выговорил полковник. – Девять месяцев отдохнул, еще хочешь?! Забудь пока про Малыхину, это уже в прошлом, тем более уголовное дело тогда не успели возбудить. Теперь внимательно послушай меня: в городе появилась чрезвычайно опасная банда, в народе ее прозвали «Черной маской». Дело на контроле у руководства МВД, нас уже затаскали по кабинетам с отчетами о проделанной работе. Сначала раскрытием занимались «разбойники», но, когда банда убила человека, я распорядился передать материалы в твой отдел. Как ликвидируешь ее, можешь спокойно уйти в отпуск. Так что – вперед!
– Есть!
Тимур без особого сожаления, что отпуск не удался, пожал руку полковнику и вышел из кабинета. Он понял, что крепко соскучился по своей работе и друзьям, ему было приятно осознавать свою нужность милиции. Единственное, о чем он пожалел, – это о том, что ему вновь не дали возможности припереть к стенке Хейга.
Когда он вернулся к себе, в кабинете его все уже ждали. Обнявшись и поздоровавшись с каждым, Тимур обратился к Кирееву:
– Василий, расскажи про «Черную маску», что за банда?
– Да с ног сбились, разыскивая ее! Появилась она в городе месяца три назад, в начале лета. Совершают налеты на богатых коммерсантов явно по наводке, действуют слаженно и четко, при нападении хорошо ориентируются в расположении комнат и помещений, как будто там ранее побывали. Со слов очевидцев, дисциплина у них железная, слушаются своего лидера, который руководит действиями подельников только жестами. Во время нападения между собой вообще не разговаривают. Удары у них поставленные, вырубают с одного раза.
– А почему «Черная маска»?
– По всей видимости, они себя «Черной маской» не называют, хотя при совершении преступления надевают черные маски. Это люди так прозвали банду, она стала уже известной в городе, слишком много за ней преступлений. В последний раз убили человека, замотав ему рот скотчем.
– Серьезные ребята, – отметил Тимур. – Это не какие-нибудь алкаши и наркоманы, тут надо искать совсем других людей: спортсменов, лиц, связанных со спецподразделениями, бывших наших сотрудников и военных. Бьюсь об заклад, что члены этой банды никогда в поле нашего зрения не попадали, по оперативным учетам не проходят.
– Я тоже так думаю. – Василий помолчал, думая о чем-то, и добавил: – Есть у них, по-моему, свой человек в милиции. Уж больно профессионально они обходят наши засады и совершают свои преступления тогда, когда мы сворачиваем операцию по их ликвидации. Вычислить бы этого «крота».
– Кого? – не понял Тимур.
– Э-э, разведчика ихнего, – махнул рукой Василий. – Затесался где-то…
– Все-таки уверен, что у них среди нас есть свой человек?
– На сто процентов! Иначе бы их давно вычислили и ликвидировали.
– Ладно, принеси все материалы по «Черной маске», буду изучать.
Просидев до вечера на работе, Тимур сам не понял, как рука потянулась к телефону и стала набирать номер. Он звонил Лидии Ивановне, соседке пропавшей Малыхиной. Когда женщина подняла трубку, он представился, и та воскликнула:
– Вы где пропадали?! Я попросила сына, он сходил к Афоне, тот объяснил, что вы уехали в длительную командировку. Куда же вы ездили на такой долгий срок?
– В Нагорный Карабах.
«Не стану же говорить, что все это время сидел в тюрьме. Она не поймет и испугается», – резонно решил Тимур.
– Воевали?!
– Нет, охраняли. Лидия Ивановна, я хотел спросить, как с соседями? Кто-нибудь появился там или квартира пустует до сих пор?
– Там уже живут, с горисполкома… с администрации заселили служащего, семейного человека. Квартира долго пустовала. Однажды там прорвало отопление, приехали с жилищной конторы, взломали дверь. Через несколько дней в квартиру и въехала семья.
– Интересно, а ванна сохранилась?
– Откуда?! Они там полный ремонт сделали, я заходила, смотрела – красота!
– Ладно, Лидия Ивановна, до свидания, как-нибудь зайду, уж больно ватрушки ваши вкусные!
– Заходи, милый, только заранее предупреди, чтобы я тесто поставила.
Через день Тимур нашел одноклассника Хейга Пенкина Германа, и тот ему пояснил, что в Москву так и не съездил, связь с Мокрецким не поддерживает.
«Вот и все концы в воду, – с досадой подумал он. – Избежал ты встречи со мной, убийца матери!»
2
На следующий день Тимур велел оперативникам нарисовать на большом ватмане карту города и пригородов с нанесением на них адресов, где зарегистрированы нападения банды, с указанием даты и времени совершения преступления, очевидцев и свидетелей, которые каким-то образом описывали приметы преступников, их повадки и почерк.
– Для большей наглядности, – объяснил он своим подчиненным. – А то на пальцах объясняемся, все уже запутались, где что случилось.
Вечером карта была готова, и опера прикрепили ее к стене канцелярскими кнопками. Когда Тимур с сыщиками, просматривая карту, обсуждали дальнейший план работы по обезвреживанию банды, в кабинет заглянул дежурный по УВД капитан Георгий Никандров. В советское время он был активистом-комсомольцем, комсоргом своего подразделения. Балагур и весельчак, он всегда в запасе имел пару-тройку свежих анекдотов, за что сыщики его любили и приглашали к себе в кабинет, куда Георгий приходил не с пустыми руками: сахар, конфеты или печенье у него всегда имелись в запасе. На этот раз он принес медовые пряники.
– Привет доблестным сыщикам! – приветствовал оперативников Никандров. – Тимур Иванович, поздравляю тебя с освобождением, и тебя, Константин, тоже! Немало времени провели в местах не столь отдаленных, пропитались тюремным духом и зэковской романтикой! По этому поводу у меня есть один анекдотик: сидит, значит, зэк в камере и думает…
Когда Никандров закончил рассказывать анекдот, все загоготали, после чего Тимур предложил:
– Гоша, попей чаю с пряниками, а мы быстро посовещаемся и подключимся к тебе.
– Давайте-давайте, работайте, я никому мешать не буду, – махнул рукой Никандров, сел в дальнем углу кабинета и налил себе чай.
С этого времени Никандров стал часто наведываться в убойный отдел, веселя сыщиков своими анекдотами и угощая всевозможными сладостями.
Тимур не заметил, как пролетело почти полгода со дня его освобождения из тюрьмы. Банда «Черные маски» продолжала орудовать в городе, начальство настоятельно требовало ее ликвидации, таская его от совещания к совещанию. Год выдался в прямом смысле убийственным: убийства сыпались одно за другим, сыщики возвращались к «Черным маскам» от случая к случаю, едва разобравшись с очередным тяжким преступлением. Нападения со стороны банды уменьшились, но зато куш бандитов от награбленного значительно вырос.
– От количества переходят к качеству, – отметил как-то Киреев. – Никак разведку хорошо наладили, зря не рискуют, а действуют наверняка.
При очередном налете банды милиционерам слегка улыбнулась удача.
Когда ночью Тимур прибыл на место происшествия, мужчина с перебинтованной головой, держась за окровавленную повязку на затылке, рассказал следующее:
– У нас во дворе бегает овчарка. Поздно вечером, часов в одиннадцать, раздался звонок в калитку. Она у меня глухая, и я через нее спросил, кто звонит. Там ответили, что из милиции, участковый, и велели открыть калитку. Загнал собаку в вольер и крикнул: «Входите!» Подумав, что милиционер последует за мной, повернулся спиной к воротам и направился в дом. Дальше ничего не помню. Очнулся на земле возле крыльца, хотел встать, но ноги были ватные. В это время из дома стали выбегать люди, и я услышал звук рации…
– А что звучало? – нетерпеливо спросил Тимур. – Какие-либо позывные, имена?
– Вот это я не расслышал, помню, что заработала рация, и все. Очень коротко, всего два-три слова.
– Дальше?
– Что дальше? Кое-как встал и зашел в дом. Там жена заплаканная, дети маленькие… Их всех заперли в кладовке.
– Что пропало?
– Деньги. Хотел на днях поехать в Нерюнгри за «Жигулями», «семеркой»…
– Кого подозреваете?
– Абсолютно никого, хотя…
– Что «хотя»?
– Два дня назад деньги снял в сберкассе, а когда ехал домой на своем «уазике», мне показалось, что за мной следят…
– Как вы это почувствовали?
– За мной ехала машина, черная «двадцать девятая» «Волга», а когда я свернул в свой проулок, она проехала мимо. Я решил, что мне показалось.
– Значит, думаете, что за вами следили от сберкассы?
– Я ничего не думаю, может, показалось.
– Ладно, будем заканчивать. Если что-то вспомните дополнительно, звоните в любое время. – Тимур протянул потерпевшему бумагу с номером телефона.
Когда он вернулся в управление, его встретил дежурный Никандров:
– Поймали кого-нибудь?
– Нет, никого. Кто из оперов есть в управлении?
– Дежурный опер, ваш Константин, только что вернулся с места убийства, сейчас находится в кабинете.
– Ладно, пойду посовещаюсь с ним.
– Тимур Иванович, я к вам зайду, у меня вкусненькие вафельки припасены.