Ник не двигался. Он прикрыл глаза умиротворенно. Казалось, он не дышит.
– Вот так хорошо, – сказал Джек мягко. – Слушай меня. Сейчас ночь. Ты дома. Ты спишь.
Гости боялись пошевелиться. Черты больного неуловимо изменились, смягчились, будто он и вправду очутился дома после долгой мрачной дороги; его веки перестали дрожать. Ник сладко вздохнул и прилег на циновку, подложив под голову согнутую в локте руку.
– Он сейчас спит, – комментировал Джек голосом практикующего месмериста. – Будет спать… некоторое время.
– А потом? – спросила Лена.
– Потом проснется. Надеюсь, ему станет легче. Я так понимаю, врачи глушили его транквилизаторами, они всегда так делают... А на самом деле нужно перезагрузить его мозг. Снять ненужные задачи. Его сознание все еще пытается анализировать то, что он видел там, где он был… знать бы еще, где он был.
Лена отвернулась и сделала вид, что внимательно разглядывает экраны на стенах. Стайки рыб проносились мимо (Фил заметил, что они перемещаются по периметру зала, не удаляясь, словно загипнотизированные объективами камер: похоже было, что батискаф остановился).
– Мы больше не плывем? – спросил Филипп.
– Я сделал статичный фон, – отвечал Джек даже как будто виновато. – Оперативной памяти недостаточно.
– Для чего?
– Вот для него. Для перезагрузки.
«Ты ламер, Фил, – сказал Филипп сам себе. – Лучше помалкивай».
Ник по-прежнему лежал на полу в экономичной позе эмбриона. Однако что-то все же случилось: вот телевизионная панель на мгновение погасла, потом загорелась еще ярче; по лицу Ника, как по экрану, прошла тень – и он, еле слышно застонав, открыл глаза.
* * *
– Ты хоть помнишь, как мы тебя из шкафа вытаскивали? – Филу было весело наблюдать, как братец Ник смущается и трет ладонью лоб. – А потом ты на колени рухнул и говоришь: я не хочу, не хочу…
– Кончай уже над ним издеваться, – сказала Лена. – А если бы с тобой такое случилось?
– За мной бы никто не приехал, – Фил больше не улыбался. – И лечить меня никто бы не стал.
– Я слышал вас как сквозь сон, – проговорил Ник. – Возможно, это и был сон – то, что я видел?
– Но что же ты видел? – спросил Евгений.
Он сидел на подоконнике, скрестив руки на груди, и казался безучастным. Халат он сменил на джинсы и льняную рубашку. Но отчего-то сделался серьезным и молчаливым: понятно было, что излечение пациента утомило его до крайности.
Ник выглядел не лучше. Он вздохнул, жалобно поглядел на сестру:
– Можно еще кофе?
Лена поднялась с кресла, забрала у брата пустую чашку и отвернулась к кофеварке.
– Так что ты там видел? – тихо повторил Джек. – Расскажи с самого начала. Пожалуйста. Это важно.
– Рассказать? Только пусть они не смеются, ладно?
Ник откинул волосы со лба, и стало видно, как блестят его глаза. Да, он был очень взволнован, хотя из последних сил старался это скрыть.
– В тот вечер было душно, собиралась гроза, – начал он. – Дома не было никого, даже Кобэйн куда-то спрятался… Наш кот, – уточнил он для слушателей. – Мне было скучно, и я залез в сеть. Все конфиденты почему-то были вне зоны действия, будто весь город вымер, и мне показалось это странным, а потом я решил – может быть, они отключились из-за грозы?
На связи был один мой друг из Австралии. Я послал ему сообщение, он не ответил.
Тогда я решил поиграть в Strangers. Отец запретил мне это делать. Он закрыл доступ... после одного случая… Но это – неважно, – опомнился он. – Это к делу не относится.
Ник взял чашку с блюдечком, и стало видно, как у него дрожат руки. Глотнув, он поставил чашку на стол и продолжил:
– И вот наконец я решил взломать этот фильтр.
Джек кивнул с еле заметной усмешкой.
– На это могло уйти много времени, – продолжал Ник. – Программа-генератор работала бы несколько часов, а может, дней, и отец тысячу раз заметил бы… и я решил попробовать подобрать пароль наугад. Я знал, что пароль должен быть простым. Это всего лишь одно слово. Я много раз видел, как отец его вводит на своем спикере.
Ник пригладил рукой волосы и почти успокоился.
– Для начала я набрал все наши имена, все даты рождения. Ничего не подошло. Понабирал даже всякие приколы, как отец выражается, ну, вроде «password» или «fuckoff». Набрал и «кольт» – это его детский никнэйм, он сам когда-то говорил. Я не знал, что делать дальше, и лепил наугад какие-то слова, цифры... За окном стало совсем темно, только гнулись деревья в парке, видимо, поднялся ветер. Где-то далеко ударил гром. И тут за моей спиной скрипнула дверь.
– Ой, – сказала Лена. – Ну ты сказочник. Мне чуть плохо не стало.
– Ага. Но представьте себе: за окном темно, мрачно, и вдруг в полной тишине скрипит дверь... да так медленно, как бы сказать, – многозначительно… Но это был всего лишь Кобэйн. Такой большой, рыжий, замечательный кот. Кстати, отец назвал его по имени своего любимого музыканта. Он, правда, давно застрелился... я имею в виду, музыкант...
– Я слышал, – кивнул Джек. – Я помню. Курт Кобэйн из «Нирваны».
– Точно. Я тоже это вспомнил. Что-то меня как стукнуло. «Ну, что, Копчик, – сказал я коту. – Может быть, и тебя впишем в нашу историю?» И я набрал по-английски: «nirvana»…
Лена вздохнула, Фил недоверчиво покачал головой.
– Да, это и был пароль, – сказал Ник. – Вот так мы с Кобэйном и взломали систему. И я вошел в Strangers. В своем старом образе, вы его не знаете. Я включил «random search»,случайный поиск. Не успел я осмотреться, как за окном сверкнула молния на все небо, как будто купол сваривали электросваркой… потом загрохотало – Кобэйн даже подпрыгнул, – и тут же хлынул дождь. Я снял очки, встал и открыл окно. Кобэйн мяукнул. Он не любит, когда сыро. Когда я вернулся, на периферии мигала иконка: кто-то заинтересовался мной. Ну, вы знаете, как это бывает.
Лена кивнула и отчего-то покраснела.
– Это была девушка, – продолжал Ник. – Очень красивая. Если, конечно, она не достраивала свой образ. Она была похожа на иностранку.
Услыхав это, Фил заметно напрягся.
– Ты дальше рассказывай, – поторопила Лена брата.
– Я и рассказываю… Мы познакомились. Она и вправду оказалась нездешней и скоро собиралась уезжать, поэтому… ну, как бы вам сказать… поэтому с ней было интересно. Я уговорил ее надеть вижн-дивайс, и…
– А как ее звали? – не вытерпел Фил.
– Красивое имя. Ну, может, это никнэйм такой – Диана. Я ее звал Диной.
Фил дернулся, как будто ему дали пинка.
– Мне кажется, я тоже ее знаю, – презрительно сказала Лена. – Я как-то застала их. Вдвоем с папашей, в машине.
Джек не вмешивался в разговор. Он сидел, закинув ногу на ногу, и, казалось, не слушал.
– Давай дальше рассказывай, – пробормотал Фил.
Ник закрыл глаза и запустил пятерню в свои темные волосы.
– Нам не хотелось расставаться, – продолжил он тихо. – Она спросила: хочешь попробовать новую графику? Там мы сможем встретиться, как в реале, – сказала она. И я ответил: хочу. И тогда она послала мне ссылку. И предупредила: «Ничего не бойся». А я и так не боялся. Просто я впервые видел такую программу. Иконкой был логотип – такая ломаная линия, вроде молнии.
Часть 8
Джек нахмурил брови.
– Иконка вроде молнии? – переспросила Лена.
– Ну, или мне так показалось. Между прочим, дождь лил не переставая, и я вдруг подумал: а что если, когда гроза кончится, окажется, что все это мне приснилось? Я глянул на Кобэйна. Он сидел у двери, недовольный, и уже явно собирался сваливать, но все же оглядывался, как бы приглашал меня за собой. Ну, на самом-то деле он просто боялся грозы и заодно хотел, чтобы я дал ему пожрать – он всегда ест, когда нервничает... Его глаза светились в темноте, будто саккумулировали свет молнии, и даже шерсть искрилась. Воздух был насыщен электричеством. Мне опять стало не по себе.
Вместе с котом мы вышли в холл. Входная дверь была приоткрыта, и было слышно, как на улице шумит дождь. Телевизионная панель показывала какой-то молодежный сериал без звука. Там все герои поминутно то целуются, то смеются... Я вспомнил Диану. Не надо бояться, подумал я.
В общем, я дал коту какой-то жрачки, чтобы он отвязался, а сам спустился в подвал. Там у меня стоит довольно мощный комплект излучателей, мы там постоянно играем, Лена знает... Дверь я почему-то оставил открытой. Наверно, боялся или что-то предчувствовал. Я прогрел систему и активизировал эту молнию.
Поначалу все шло нормально. Программа начала грузиться, я увидел заставку: вроде Strangers, но другое по дизайну, такое старомодное, и как будто сделанное наспех, не слишком-то красиво… Потом что-то сдвинулось, – у меня закружилась голова, – и наступила темнота, только перед глазами плыли какие-то пятна, и еще мигало предупреждение: батарея очень быстро разряжалась. Должна была уже включиться какая-нибудь графика, и я гадал, какой она будет. Но ничего не происходило.
Я переключил очки на ночной режим и все равно ничего не увидел. «Наверно, программа не запустилась», – подумал я и вообще снял вижн. Но в глазах по-прежнему было темно. На секунду я решил, что ослеп на время, – говорят, такое бывает, если перебрать мощность, – но потом понял, что все еще хуже.
Да, я оставался в темноте. В темноте и в тишине. Там была ночь. Но я знал, что это уже не наш дом. Как бы вам это описать? Я чувствовал, что вокруг нету стен, и пространство невообразимо расширилось, как если съесть упаковку синхрона, – но я ведь не принимал ничего такого… и еще мне показалось, что воздух стал совершенно иным. Слишком чистым, если такое может быть. Таким густым, влажным, свежим. Как будто им еще никто и никогда не дышал, этим воздухом, и я был первым.
«Диана?» – позвал я, но никто не откликнулся.
Мне стало не по себе.
Мало-помалу мгла рассеялась, а может, просто глаза притерпелись к темноте, – и тогда я смог оглядеться.