– Мистер Каттл больше не одушевлен. Его телесная часть лежала на полу, упав сверху. Мистер Каттл не мог упасть случайно. Имеется виновная сторона.
– Во-первых, он не должен был находиться здесь без разрешения мистера Глиммери. Вы же знаете наши порядки. Мистер Глиммери очень рад, что вы по всему Колесу вынюхиваете, как идут дела, но это должно происходить на его условиях. Беда с вами, чертями, в том, что дай вам палец, так всю руку норовите откусить. – Он грозно махнул пистолетом. – А теперь проваливайте!
– Что вам от нас нужно? – спросила я, когда ползуны решили не перечить человеком Снида и удалились.
– Мистер Глиммери желает увидеться с вами. Он попытался позвонить, но из вестибюля никто не ответил, и он решил послать нас сюда на всякий случай.
– Вы прибыли очень быстро, – сказала я.
– Да уж. Все ради вашего благополучия. А теперь вы пойдете с нами? Трамвай мистера Глиммери ждет снаружи.
Когда мы добрались до дворца с золотыми стенами, его хозяин принимал молочную ванну. После нашей аудиенции прошли считаные часы, и я задалась вопросом, насколько велика его потребность в этой успокаивающей процедуре и как сильно, должно быть, смутило Фуру представшее перед ней ее собственное будущее – как будто гадалка разложила для нее карты и те предсказали исключительно дурные вести.
Доктор Эддралдер тоже был там. Он неуклюже опустился на колени у края ванны, чтобы взять пробу кожу с протянутой руки мистера Глиммери. Рядом с Эддралдером лежал раскрытый черный медицинский чемоданчик, на золотых плитках вокруг него уже были разложены приборы и зелья. Он был все в том же длинном хирургическом халате, и один из санитаров держал его зонтик.
– Вы уже достаточно поработали, доктор, – сказал мистер Глиммери, убирая руку. – Уверен, наши гости с нетерпением ждут новостей о своей коллеге.
Эддралдер уложил инструменты в черную сумку, затем поднялся с колен, сделав это одним плавным движением, как смазанный механизм. Он взял сумку и потянулся за зонтиком, который ему подали горизонтально и двумя руками, словно это был какой-то древний, почитаемый меч, а затем кивнул Фуре, Прозор и мне.
– Я уже говорил с Лиззил Тэйн, но, как я понял, ей не удалось связаться ни с кем из вас с помощью ее трещального прибора. – Он имел в виду Сурт, и после секундного замешательства мы все кивнули, как будто это имя было нам прекрасно знакомо. – Мне удалось раздобыть робота и прооперировать Гребен. Все прошло довольно хорошо, и я надеюсь, что очаг инфекции был очищен довольно эффективно.
– Довольно? – переспросила Фура.
– Прошу учесть состояние нашего оборудования и тот факт, что некоторые из необходимых лекарств дефицитны.
– Доктор редко бывает доволен, – произнес мистер Глиммери своим текучим голосом, прежде чем погрузить голову в молоко.
– Я сделал все, что в наших силах, – сказал Эддралдер. – Все определится в ближайшие два дня. За раной будут следить, и при благополучном исходе Гребен не лишится конечности. Но я подчеркиваю: никаких гарантий.
– Уверена, что вы сделали все возможное, – сказала я, глядя на своих коллег в поисках подтверждения. – Могу я кое о чем спросить, доктор?
Мистер Глиммери все еще пребывал под молоком.
– Несомненно.
– Этот другой пациент, девушка… Меррикс, да?
Я заметила, как что-то напряглось в его лице.
– А почему она вас заинтересовала, Траген?
– Просто хочется узнать, не померещилось ли мне… сходство. Я имею в виду сходство с вами. Мистер Глиммери сказал, что у нее неврологическое заболевание, болезнь, которая реагирует на такой же режим лечения, как и применяемый к светлячку…
Мистер Глиммери вынырнул на поверхность. Молоко каскадом стекало с его макушки, когда она появилось в поле зрения. Он поднимался медленно, с закрытыми глазами и бесстрастным выражением лица.
– Ничего общего, – сказал Эддралдер таким тоном, что стало ясно: тема закрыта.
– Общего с чем? – спросил Снид, пройдя между двумя золотыми ширмами.
– Ни с чем, мистер Снид, – ответил Эддралдер. – Мы обсуждали погоду.
Снид с важным видом подошел к нам – все то же коричневое пальто, воротник поднят, только нос и глаза видны над краем. Он ущипнул себя за ноздри и вытер пальцы о рукав.
– Хорошо, что вы приняли приглашение мистера Глиммери, капитан Маранс. Я слышал, в отеле произошло нечто ужасное.
– Что-то прилипло к вашей туфле, мистер Снид? – спросила Фура.
Снид нахмурился, поднял правую ногу и стал отковыривать клейкую зеленую массу от подошвы.
– Спасибо, что подсказали, капитан. Должно быть, я наступил на какую-то гадость по дороге сюда.
Мистер Глиммери вышел из ванны, и двое слуг поднесли ему золотую мантию.
– Проводите наших гостей в приватную зону, мистер Снид. Я не заставлю себя ждать. Доктор Эддралдер, вы мне очень помогли. Можете вернуться в больницу.
Эддралдер повернулся к нам, раскрывая зонтик для прогулки по мостику, соединявшему дворец и больницу.
– Постараюсь держать вас в курсе насчет вашей подруги. Передать что-нибудь Лиззил?
– Передайте, что мы скоро придем, – ответила Фура.
– Надеюсь, так и будет, – сказал Эддралдер и устремил на меня взгляд, который я сочла предупреждением, сделанным от чистого сердца. Скорее мольбой, чем угрозой.
В обществе Глиммери нам небезопасно. Я чувствовала это с того момента, когда мы с ним встретились, но до сих пор не вполне понимала роль Эддралдера в происходящем. Теперь кое-что прояснилось. Меррикс – его дочь, а сам он находится под принудительным контролем. Эддралдер не признал сходство, но ее бледные глаза и костлявая фигура убеждают меня в том, что он солгал.
Нас отвели в то самое отгороженное ширмами пространство, где давеча познакомили с ныне покойным мистером Каттлом. Теперь не было ни вина, ни сложного стеклянного прибора, который удовлетворял потребности ползуна. Остался только большой чайник и несколько чашек.
– Садитесь, – сказал Снид. – Есть новости, разумники, и я уверен, что они придутся вам по душе.
– Что за новости? – спросила Фура.
Снид налил чай, прежде чем ответить.
– Они касаются тучи, что нависла над вами, – подозрений, на которые мы намекали.
– Что-то не припоминаю таких намеков, – буркнула я.
– Ну, сердиться не стоит, потому что туча скоро рассеется. Помните корабль, который протрещал нам о том, что нуждается в помощи?
– И что с того?
– Вы все будете опорожнены от подозрений, про которые я только что упомянул. Реабилитацированы. Причем в самое ближайшее время.
Мистер Глиммери присоединился к нам. Сейчас на нем было только золотое одеяние со свободно стянутым поясом на груди, и от него все еще исходил тонкий запах молока, приправленного редкими специями.
– Вижу, мистер Снид начал разговор о деле, которое, по моему мнению, заслуживает вашего внимания. Мы возобновили контакт с поврежденным судном, о котором я упоминал, – с тем, что действовало в соответствии с каперской грамотой, недавно выданной охотникам за головами. Не сомневаюсь, вы в курсе, о чем речь.
– Вполне, – ответила Прозор.
– Давайте убедимся, что наши сведения совпадают. – Мистер Глиммери отхлебнул чаю, осторожно держа чашку большим и указательным пальцем. – Несколько месяцев назад консорциум банковских и судоходных концернов, разбросанных по многим мирам, договорился как-то разобраться с Босой Сеннен. Да, у вас может быть свое собственное мнение относительно того, принадлежит это имя какому-то реально существующему лицу или служит собирательным обозначением всех мерзавцев, которые курсируют по высоким процессиям и низким сводам Ближней Пустоши, промышляя отнятием чужой добычи и бессовестным грабежом честных судов. У меня у самого нет определенного взгляда на этот вопрос. Но я точно знаю, что судоходство несет убытки, и это нельзя объяснить ничем иным, кроме преступной деятельности.
– Преступная деятельность – это ужасно, – заявила Фура.
– Совершенно верно, капитан Маранс. Рад, что мы сошлись во мнении.
– Дело в том, – вмешался Снид, – что им это надоело.
– В конце девяносто девятого мы понесли огромные потери, – продолжил мистер Глиммери. – Ракамор, Труско и другие. Честные капитаны, честные экипажи погибли, как мы предполагаем, в результате насильственных действий. Картели и каперские флоты потеряли терпение, и кто может их винить? И вот теперь у них появился стимул нанести ответный удар. Все начиналось скромно: была объявлена награда, избранным каперам предложили принять участие в охоте, в пределах оговоренных сроков и допустимых мер. Им выдали хорошее снаряжение и компенсировали потерю обычного заработка на период прочесывания излюбленных охотничьих угодий прославленной пиратки. Среди этих капитанов Рестрал и Шемейн. Старые соперники превратились в друзей, взяв под свое начало быстроходные солнечные парусники «Белая вдова» и «Лихорадка». Корабли отбыли из Костеранта и в последнее время курсировали в десяти миллионах лиг от нашего нынешнего местоположения. Однако «Лихорадку» недавно постигло несчастье – она подверглась неспровоцированному нападению. Это был не просто калечащий залп, разрешенный правилами гражданских столкновений, это были снаряды, пробивающие корпус, – и, судя по переданным сообщениям, они нанесли роковой урон. Выжило лишь несколько тяжелораненых. Шемейн погиб. «Белая вдова» находилась совсем рядом, а потому сумела оказать экстренную помощь, но она и сама пострадала от той же атаки: были повреждены такелаж и механизм управления парусами, а Рестрал серьезно травмирован.
– И вы упомянули об этом… в связи с чем? – спросила я.
– Видите ли, во всем этом просматривается характерный почерк Босы, – объяснил мистер Глиммери. – Что весьма прискорбно для любых непричастных кораблей, которые просто случайно работали в той же части космоса, где и вы. Вы ничего не видели и не слышали, и кто бы усомнился в таком утверждении? Но все же вы должны понять причину, по которой могут возникнуть некоторые… назовем это разумными подозрениями, хорошо? Я, насладившись вашим обществом, вполне утвердился в своем мнении о вашей невиновности. Однако не каждому выпадет такая роскошь, как личная беседа с вами, и надо сделать скидку тем, кому повезло меньше. Мистер Снид наверняка уже упомянул, что скоро у вас появятся средства для того, чтобы очистить ваши имена. Продолжайте, мистер Снид.