– Нет, – сдался Эддралдер.
Он взял руку, которую Меррикс протянула без сопротивления, даже не взглянув на него, даже не вздрогнув, когда он ввел иглу и нажал на поршень.
Секунду или две спустя Меррикс начала задыхаться, ее глаза побелели, зрачки закатились в глазницы. Эддралдер коснулся ее запястья, прошептал мольбу о прощении и снова повернулся к Глиммери. Двое слуг увели дрожащую Меррикс и опустили на ближайший стул, один из них поддерживал ее голову.
– Это пройдет, – сказал Эддралдер Глиммери.
Тот вынул из шкатулки палку, посмотрел на Эддралдера и кивнул, прежде чем сунуть ее в рот. Его челюсти сжались с пугающей силой, словно движимые каким-то совершенно первобытным, унаследованным от рептилий рефлексом.
Эддралдер извлек черный сверток из кармана хирургического халата и развернул его на столе. В нем было шесть золотых шприцев.
Препарат против светлячка, как мы уже убедились, был столь же жесток, как и сама болезнь. Но конвульсии продолжались недолго, десять-двадцать секунд, и я заметила, что Глиммери чуть полегчало, – верный признак того, что худшее позади, по крайней мере до следующего приступа и следующей дозы.
И тем не менее в происходящем постепенно стало заметно нечто неправильное. Глиммери успокоился, но глаза расширились. Он все еще крепко сжимал палку в зубах.
Эддралдер уже надел хирургические перчатки. Одной рукой он опустил нижнюю челюсть Глиммери, что потребовало немалых усилий, а другой вытащил палку и вернул ее в шкатулку.
– Никто не должен прикасаться к нему без перчаток, и даже от перчаток следует избавляться очень осторожно. – Он с привычной легкостью снял перчатки, ни разу не коснувшись пальцами кожи пациента, и бросил их в шкатулку. Закрыл крышку, щелкнул замочком и снова сосредоточился на Глиммери. – Я не мог ввести яд в шприц, не подвергая опасности Меррикс. Но я мог покрыть веревку на твоей палке очень сильным токсином. Он вызвал медленный паралич, который в конце концов дойдет до сердца. – Он указал на шесть шприцев. – Конечно, есть противоядие. Одна из этих инъекций обратит действие токсина вспять, по крайней мере до такой степени, что ты сможешь довольно неплохо восстановиться. Тогда твоей единственной заботой будет светлячок. Но боюсь, тебе придется обратиться за помощью к другому врачу.
Слуга в темном одеянии подскочил и направил на Эддралдера пистолет. Один из стоявших возле Меррикс схватил ее за волосы и запрокинул ей голову с такой яростью, что, даже корчась в конвульсиях, девушка ахнула от боли.
Но Глиммери мотнул головой из стороны в сторону.
– Он все понимает, – сказал Эддралдер, отталкивая пистолет. – Его жизнь зависит от одного из этих шприцев. Вот что я тебе обещаю, Глиммери, пока еще остаюсь твоим врачом. У тебя около шести часов, чтобы ввести правильный препарат. Потом ты либо умрешь, либо твое состояние станет таким дрянным, что от противоядия будет уже мало толку. Дело твое дрянь, Дело-Дрянь. Как звучит, а? – Эддралдер встал. – Ты обеспечишь сестрам Несс, их товарищам, раненой, Меррикс и мне беспрепятственный проход к порту. Ты предоставишь им все, о чем они попросят, и мы улетим. Как только окажемся в безопасности, я сообщу, какой шприц использовать. Ты, конечно, волен рискнуть. Предоставляю твоему воображению решать, как на тебя подействует содержимое любого из пяти шприцев.
Парализующий токсин явно брал свое, но все же Глиммери сумел заговорить:
– Ты…
– На твоем месте я бы поберег силы, – сказал Эддралдер не без присущей врачам доброты. – Они тебе понадобятся. А вот еще ряд условий вдобавок к уже предъявленным, они тоже не обсуждаются. Я возьму в больнице лекарства – ровно столько, сколько нужно для наших ближайших задач. Сестрам Несс будет предоставлено вакуумное снаряжение для всей компании, включая Меррикс и Страмбли. Обойдемся без обмана, без уловок. В твоих интересах обеспечить беспрепятственный вылет, ведь чем скорее мы окажемся в безопасности, тем скорее я смогу послать информацию, от которой зависит твоя жизнь. Это понятно?
Ценой героического напряжения воли Глиммери удалось кивнуть.
– Очень хорошо, – сказал Эддралдер. – Я думаю, мы пришли к соглашению. – И обратился к Фуре: – Наш уговор в силе, капитан?
Похоже, этот вопрос застал Фуру врасплох, но она сохранила самообладание самым похвальным образом.
– Да… Он в силе, доктор.
Она вонзила в меня вопросительный взгляд, но это продлилось всего лишь миг, и вряд ли еще кто-нибудь заметил.
– Хорошо, – сказал Эддралдер. – Тогда приступим. Мистер Глиммери будет благодарен нам за то, что мы не задержались ни на минуту сверх необходимого.
Мистер Глиммери смотрел на нас глазами, которые от ужаса расширились еще больше. У него синели губы, ему было все труднее дышать. Наверное, в тот момент он хотел сказать нам очень многое.
– Один из шести, – сказала я, кивая на шприцы.
Глава 20
Люди Глиммери пошли на сотрудничество неохотно. Доктору Эддралдеру позволили взять переносную аптечку, которую он набил до отказа, а Прозор и Фура позаботились о том, чтобы у всех нас было необходимое вакуумное снаряжение для недолгого перехода к катеру. Это оказалось проще, чем я ожидала, хотя потребовалось несколько минут, чтобы нужные части были доставлены в больницу. Глиммери, должно быть, держал запас деталей для скафандров у себя во дворце на случай, если ему и его помощникам срочно понадобится выйти в вакуум. Когда мы закончили сборы, нас оставили в покое. Правда, это был относительный покой: головорезы Глиммери стояли вокруг нас с пистолетами и клинками, страстно желая ими воспользоваться, но уловка доктора Эддралдера окутала нас завесой, непроницаемой, как поле шарльера. Если бы ненависть можно было разлить по бутылкам, мы могли бы обеспечить себя ею на всю жизнь. Меня редко так презирали, как в те последние минуты.
Доктор Эддралдер попытался успокоить Меррикс, когда ее облачили в скафандр. Он ввел препарат, который частично ослабил действие предыдущей инъекции, но девушка все еще пребывала в ступоре. Шла, как сомнамбула, и глаза были пусты; казалось, ее разум и тело сильно удалены друг от друга. Я сочувствовала ей, так как видела, через какие муки ей пришлось пройти, и боялась гадать, сколько разума осталось в ее голове; лишь дала себе слово, что мы сделаем для нее все возможное. На «Мстительнице» у нее не будет особых удобств, как и гарантированной безопасности, но уж точно с нами ей будет куда легче жить, чем в обществе Глиммери.
Так я говорила себе, и тогда мне даже удавалось в это верить.
Страмбли пребывала в сознании, но в сознании крайне рассеянном, и сразу стало ясно: нам не удастся надеть на нее скафандр. На ране оставалась толстая повязка, и к нашей подруге еще не вернулась способность ходить. После недолгой консультации с Эддралдером было решено, что она вернется на корабль так же, как прибыла в больницу. Я прошептала ей несколько ободряющих слов, когда мы уложили ее в грузовой сундук, оставив крышку открытой. Не хотелось, чтобы она подумала, будто ее запирают в гробу.
На Лагганворе был скафандр Сурт, и было бы слишком сложно произвести обмен. Так что Сурт и Прозор довольствовались деталями, доставленными из дворца, а мы с Фурой нашли шлемы, достаточно удобные, чтобы добраться до катера. Нашим последним требованием было вернуть наше собственное оружие и кое-что добавить в качестве страховки. Глиммери к тому времени был уже не способен дать устный ответ, но кое-как просигнализировал свое согласие. Его состояние было плачевным, и я подумала, не слишком ли оптимистичен этот шестичасовой срок. Но наверняка Эддралдер все знает, что делает; наверняка им учтен каждый этап прогрессирования паралича. И конечно же, у Глиммери найдется слуга, способный сделать ему укол.
Прошло не более получаса после того, как Глиммери вцепился зубами в палку, и мы с Фурой, завершив сборы, вернулись к нему. Он по-прежнему сидел в своем кресле, набухшие мышцы оцепенели. Вокруг суетились подчиненные, не зная, что и предпринять. На самом деле у них был только один способ уменьшить дискомфорт хозяина: на свой страх и риск выбрать один шприц из шести.
Фура подошла к Глиммери, склонилась над ним вплотную:
– Все, чего мы хотели, – это вылечить Страмбли. Да, у меня были свои дела с Лагганвором, но это не должно было стать твоим делом. А теперь посмотри на себя.
Глиммери попытался заговорить, но изо рта вырвалось лишь глухое бульканье. Фура тыльной стороной перчатки вытерла слюну с его губ, нежно, как мать, ухаживающая за младенцем.
– Только подумай, насколько было бы лучше, – продолжала она, – если бы ты не мешал нам. Надеюсь, это послужит тебе уроком. Никогда не пытайся прыгнуть выше головы. – Она выпрямилась и отчеканила: – Мы больше не встретимся, так что пусть это будет прощание. Я Арафура Несс. Я уничтожила Босу Сеннен и захватила ее корабль, но это не значит, что я стала тем, кем была она. Я никогда не хотела взять ее имя и перенять ее обычаи. И я так не поступлю. И без того дел полно. – Она улыбнулась ему сверху вниз. – Все же должна признаться в том, что одна черта ее характера восхищала меня. В разгаре своего безумия она всегда была готова совершить необходимые действия. Так теперь поступаю и я, если от этого зависит мое выживание. Ты совершил очень серьезную ошибку, возомнив, что способен справиться с нами.
– Прощайте, мистер Глиммери, – сказала я.
Мы покатили Страмбли к лифту. Лагганвор и Эддралдер помогали Меррикс, а Сурт и Прозор, энергично тыча пистолетами и клинками, предупреждали любые резкие движения в нашу сторону. Лифт доставил нас на самый нижний уровень больницы, откуда мы беспрепятственно добрались до веревочного моста, спускающегося в Порт Бесконечный. На протяжении долгих, трудных минут, которые потребовались, чтобы протащить по мосту Страмбли, мы были как никогда уязвимы. На другом конце нас поджидал тот же отряд головорезов, и я подумала, что могут случиться неприятности. Но их явно предупредили. Они расступились перед нами.