– Ответьте же!
Мисс Дорсет сняла трубку трясущейся рукой. Все наблюдали, как постепенно мрачнело ее лицо.
– Да, – произнесла она. – Да, мисс Дорсет слушает. Да, я заказывала этот звонок. Из фирмы «Айвори лимитед» на Саллет-сквер. Да, понимаю. Спасибо.
Она медленно положила трубку, и щелчок при разъединении связи на линии разнесся по всей гостиной.
– Ну и как? – поинтересовался Бриди. – Получили ответ на свой вопрос? – Мисс Дорсет хотела что-то сказать, но лишь молча кивнула. – Ваши подозрения подтвердились?
– Я… Не спрашивайте меня ни о чем.
Она рухнула в свое кресло и закрыла лицо руками.
– Бедняжка, – проговорил Бриди, а потом продолжил: – Теперь нам необходимо рассмотреть события того вечера, когда было совершено преступление. Известно, что последним, кто видел Роберта Мадригала живым, был Дэвид Филд.
Фрэнсис готовила себя к этому, но при упоминании его имени вздрогнула. Снова посмотрела на часы, заметив, что минутная стрелка миновала нижнюю точку циферблата и начала подниматься вверх. Бриди бросил на нее внимательный взгляд и произнес:
– Вы знаете, что тогда произошло. Мистер Филд пришел к мистеру Мадригалу поговорить о своей помолвке с мисс Айвори. Разговор происходил в садовой комнате, занавески на окнах остались незадернутыми. Но, вероятно, не всем известно о присутствии при их беседе Генри Лукара, который тоже обменялся несколькими словами с мистером Филдом. Не слишком приятными, естественно. Филд вообще возражал против вовлечения Лукара в обсуждение столь деликатной темы. Грубые манеры Лукара оскорбляли мистера Филда, а потому он поспешил бесцеремонно выставить незваного гостя за дверь. Лукар удалился. Филд, хотя и художник по профессии, обладает недюжинной силой, и хлипкому Лукару пришлось улепетывать от него. Но особенно интересно происшедшее после этого. Мадригал, напуганный подобным обращением с шантажистом, поскольку тот по некой причине имел над ним власть, потерял голову и тоже наговорил Филду грубостей. Представьте, я могу даже процитировать одну из произнесенных им фраз. Согласно полученным мной показаниям, Мадригал повернулся к Филду и сказал следующее: «Ты долго ждал, чтобы поймать в свои сети женщину с большими деньгами, и теперь не желаешь рисковать потерять ее, верно?»
Бриди помолчал и оглядел присутствующих.
– Не слишком приятно слышать такое, как по-вашему?
– Да, но до чего же это было характерно для Мадригала, – пробормотал Годольфин. – Готов предположить, что Дэвид ударил его.
– Так он и сделал. Филд нанес ему удар в челюсть, оцарапав при этом костяшки, а собеседника послав в глубокий нокдаун, заставив какое-то время пролежать на полу. По крайней мере, так эта история звучит в изложении самого Филда. Но вот мисс Айвори, оказавшаяся во внутреннем дворе в тот момент, утверждает, будто видела, как двое мужчин просто стояли и разговаривали друг с другом. Вы не хотели бы изменить свои показания, мисс Айвори? Ведь ясно, зачем вы сказали нам неправду.
– Да, хотела бы, – поспешила признать Фрэнсис, и Уитерс записал ее слова.
– Подобный метод сложения фрагментов головоломки неординарен, но поразительно эффективен. Как видите, мы с пользой проводим время за увлекательным занятием, – заметил Бриди. – Очертания головы начинают вырисовываться. Каждый фрагмент занимает отведенную ему позицию. Вернемся теперь к двум мужчинам в зимнем саду: Мадригал полулежал в кресле, куда его поместил Филд, и нижняя часть его лица распухла. Филд стоял рядом, глядя на него сверху вниз.
Эта фраза не понравилась Фрэнсис. Не нужно было Дэвиду пытаться бежать. Ему следовало поступить так, как считал даже Годольфин, – остаться в доме и пройти через все положенные процедуры. Она снова посмотрела на часы. Двенадцать минут. Всего двенадцать минут.
Бриди повел свой неспешный рассказ дальше:
– По словам Филда, он вышел в холл и принес оттуда плащ и шляпу Мадригала. Кроме того, выключил в холле свет, поскольку они собирались покинуть дом другим путем. Мадригал не желал, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. И сам Филд не хотел, чтобы история получила огласку. Он уже имел репутацию импульсивного человека с крепкими кулаками, скорого на расправу. Они сговорились вместе навестить доктора, который привел бы в порядок лицо Мадригала. Филд оставил плащ и шляпу в комнате, задернул занавески, а потом поднялся наверх пожелать добрых снов своей невесте – она данный факт подтверждает. С ней он пробыл пять минут, после чего спустился в сад.
Сделав паузу, Бриди многозначительно посмотрел на присутствующих.
– С этого момента его версия истории становится особенно важной, поскольку если она не правдива, то мы можем установить, с какой целью он лжет. Филд утверждает, что уже собирался открыть дверь, когда услышал голос Мадригала, разговаривавшего с кем-то. Речь звучала отчетливо, и он хорошо запомнил слова. Если верить Филду, Мадригал заявил следующее: «Какого дьявола ты явился сюда в столь неподходящее время?» Филд решил, что Мадригал мог вести беседу только с вернувшимся некстати Лукаром. А он уже был сыт по горло ими обоими и потому отправился домой, предоставив теперь уже Лукару отвести Мадригала к врачу. Такое заявление сделал Филд, и вы можете посчитать его объяснения неудовлетворительными. Но при этом мы не должны забывать, что мисс Айвори пришлось в спешке покинуть двор. Ей, видите ли, померещилось, будто кто-то прячется в расположенном там небольшом сарае. И это никак не мог быть Лукар, которого мисс Дорсет снабдила надежным алиби. Другой важный факт. Филд признает, что принес в зимний сад плащ и шляпу Мадригала. Ему пришлось пронести их через освещенный холл. Его могли случайно заметить с вещами в руках, и ему, вероятно, пришлось выдумать версию, объяснявшую свой поступок. Но меня не покидала мысль, что убийца – будь то мужчина или женщина – усмотрел в пропаже одежды с вешалки в холле прекрасную возможность сделать так, чтобы жертву не принялись сразу искать внутри дома. Вот преступник и бросил плащ и шляпу поверх трупа в стенном шкафу.
– Вовсе нет, – неожиданно возразила Габриэлла. Она всегда словно оживала ближе к вечеру, а теперь ее утонченный и мелодичный голос прозвучал почти молодо. – Нет, – повторила она. – По большей части вы изложили убедительную версию событий, инспектор, однако по части одежды заблуждаетесь. Мне это известно, поскольку я сама положила плащ и шляпу на мертвое тело этого никудышного человека.
– Вы не могли этого сделать! Вы сами не понимаете, о чем говорите! – Крики Доротеи могли бы, наверное, сотрясти стены дома, но странным образом их почти заглушало мягкое тиканье настенных часов с расписным циферблатом, вечно спешивших, чтобы поспеть за стремительно убегавшим временем. Доротея встала в позе стража перед Габриэллой, раскинув руки в стороны, и обратилась к инспектору: – Я вас предупреждала: от нее можно услышать все, что угодно. Не верьте ей!
Престарелая женщина, сидевшая в огромном кресле, издала необычный звук. Это было тонкое, едва различимое хихиканье. Должно быть, именно так смеются привидения.
– Моя дорогая Доротея, – промолвила Габриэлла. – Неужели же ты всерьез думала, что это я убила того несносного, вульгарного и мелкого человечка? Или даже двоих? Присядь, Доротея. Инспектор стремится решить свою головоломку, и я чувствую себя обязанной внести свой вклад в эту работу. Тем вечером я спустилась вниз. Проводя первую ночь в своем прежнем доме, я не находила себе места от охвативших меня эмоций. Доротея оставила меня у камина, и я предавалась воспоминаниям. О том, что произошло недавно, и о том, что случилось много лет назад. Я была очень зла на Роберта. Он грубо обошелся со мной, а еще меня тревожили его планы в отношении моей любимой внучки Фрэнсис и этого отвратительного маленького человека, похожего на верблюда-недомерка.
Ее голос звучал ясно, громко и выразительно, но когда она пару раз посмотрела на часы, то нахмурилась, потому что слабость зрения не позволяла ей узнать, сколько сейчас времени. Бриди не осмеливался прерывать Габриэллу. Она до такой степени шокировала инспектора, что с него мгновенно слетел налет вальяжной расслабленности. Он сидел молча, словно ожидая в любой момент появления колдовского котла и помела ведьмы.
– Сначала я поднялась из кресла и принялась расхаживать по своей комнате, – продолжила она. – Ощутила себя намного сильнее, чем раньше, и тут меня осенило, что при желании я смогу пройтись по всему дому. Бог свидетель, я знаю его достаточно хорошо. Я приняла решение спуститься к Роберту и снова поговорить с ним. До того момента я не считала себя в достаточной степени здоровой, чтобы прочитать ему нотацию, но в ту ночь, а особенно после ссоры вечером, почувствовала себя вполне в силах справиться с ним или с кем-либо другим.
Габриэлла прервала свой рассказ, и каждый мысленно нарисовал себе ее маленькую согбенную фигурку, легко ступавшую по лакированному паркету, с волочившимся позади шлейфом из шерстяных кружев.
– Было темно, – произнесла Габриэлла, – но я знала каждый дюйм дорогого моему сердцу старого дома. Остановилась в холле и прислушалась. Царила тишина, но я заметила, что дверь зимнего сада оставалась открытой и оттуда лился свет. Я направилась в ту сторону.
– Боже милостивый! – воскликнул Уитерс, но тут же прикрыл рот ладонью.
Габриэлла проигнорировала его восклицание:
– Я толкнула дверь и приоткрыла ее пошире, а потом вошла. Занавески были задернуты, и мне сначала показалось, будто в комнате никого нет. Но вскоре я заметила приоткрытую дверцу стенного шкафа.
– Дверь была приоткрыта? Вы уверены, мадам?
Оба полицейских хором задали вопрос, и Габриэлла смерила их неодобрительным взглядом.
– Да, приоткрыта. Я подошла ближе и заглянула внутрь. – Она покачала головой: – Бедняга, он выглядел гротескно, начисто лишенный достоинства.
– Вы прикасались к нему?
– Я? – Презрение в ее голосе заставило Бриди пожалеть, что он спросил об этом. – Разумеется, нет. Было совершенно очевидно, что он мертв. У него даже отвисла челюсть. Я слишком часто видела смерть, чтобы ошибаться. Перешла в другой конец комнаты и села, чтобы все обдумать. Ситуация была сложная. Я – старая женщина. Фрэнсис молода, а несчастная Филлида – неврастеничка. Стало очевидно, что ни одна из нас не сможет правильно себя вести в условиях неизбежного скандала и полицейского расследования. А потому я решила, что Роберту придется подождать возвращения моего сына, который сумеет взять ситуацию под свой контроль.