– Какая неправдоподобная история! – Льюк бурно выразил свое недоверие к словам Лоренса. – Сестра, по вашему мнению, покончила с собой, но вы ничего не предприняли по этому поводу, а вот стоило доктору показать вам анонимное письмо, как вы сразу заинтересовались?
– Письмо стало первым документом такого рода, попавшим мне на глаза. – Лоренс игнорировал Льюка и по-прежнему обращался только к Кэмпиону. – Необычайная ненависть в каждой его строке оказала на меня глубокое психологическое воздействие. Экстраординарно! Я был поистине увлечен разгадкой этой тайны. Она не давала мне покоя. Не знаю, доводилось ли вам переживать нечто подобное.
– То есть в результате своего расследования вы пришли к выводу, что именно ваша племянница писала все эти ужасные вещи?
Лоренс посмотрел в его сторону.
– Если вы подслушали мой разговор с ней, должны сами все знать.
– У вас есть хоть какие-то доказательства?
– Многоуважаемый сэр, мои расследования остаются моим частным делом. Вам не стоит рассчитывать на мое желание делиться с вами их плодами, поскольку они непосредственно касаются членов моей семьи.
Немного помолчав, Кэмпион все же продолжил разговор:
– Должен ли я вам напоминать, что метод исключения имеет некоторые опасные свойства?
Злость Лоренса улетучилась, как перестает плакать ребенок, если его удается чем-то удивить.
– Неужели вы действительно так считаете?
Кэмпион оставался серьезным:
– Подростки всегда остаются для нас людьми немного таинственными. Даже если ты уверен во всем остальном, они по-прежнему составляют для тебя загадку.
Льюк потерял терпение:
– Какое отношение имеет все это к делу?
Ему ответил Лоренс:
– Выражусь предельно просто специально для вас. Убедившись, что больше никто в этом доме не мог быть автором писем, я обратился к единственной персоне, о которой почти ничего не знал. Я заметил, что у нее есть от нас какой-то грязный секрет. Но я не понимал тогда, в чем именно он заключается.
– И кто же помог вам увидеть неприятно поразившую вас таинственную правду? – спросил Льюк с напором. – Капитан расстарался, надо полагать?
– Да. Я разговаривал с ним по другому поводу, и он мне все рассказал. Причем в крайне жестких выражениях. Я ему не сразу поверил и заставил отвести меня в больницу, где лежит этот мерзкий юнец и где мы застали Клити.
Казалось, воспоминания причинили ему физическую боль, и мистеру Кэмпиону опять пришлось брать инициативу на себя.
– Не понимаю, почему вы ограничиваете круг подозреваемых обитателями этого дома?
– Это естественно. – Лоренс поднялся, разжал свои крупные и неловкие пальцы, приведя в беспорядок бумаги и книги на столе. – Я все проверял и перепроверял. – Его странный голос продолжал громко подчеркивать отдельные слова в каждой фразе. – Это сугубо внутренняя информация. Факт, от которого никуда не денешься. – Он подошел к шкафу, стоявшему в эркере. – Где-то здесь у меня хранится копия первоначального письма. – Один из ящиков Лоренс выдвинул с такой силой, что целая пачка каких-то документов вывалилась из него, разметавшись по паркету.
– Не надо, – махнул рукой Льюк, – я выучил его наизусть.
– Неужели? – Лоренс бестолково возился с грудой бумаг на полу.
– Могу в любой момент процитировать. – Дивизионный инспектор говорил пылко и раздраженно. – По крайней мере, первое из писем. И что-то не припомню никакой сугубо внутренней информации.
– Я имею в виду строку о цветах. – Лоренс нервно шагнул ближе к инспектору. – Ее вы тоже не помните? После потока клеветы на доктора, обвинений его «в слепоте, в неумении различить убийство, отвратительное и наглое», там было продолжение: «Одни только опрокинутые лилии все могли бы ясно показать даже дураку».
Омерзение, вложенное им в цитату, показывало всю меру шока, в который повергли его анонимные письма. Прегрешение против бесценных слов, изложенных на бумаге, было для него неслыханным злом.
Льюк неожиданно отозвался с огромным интересом:
– Я помню эту фразу. Когда именно опрокинулись цветы?
– Перед самыми похоронами, и в холле не было никого, кроме жильцов и прислуги. Ни одного чужака. Даже владелец похоронной конторы еще не прибыл.
– Вы говорите о венке? – предположил Кэмпион, сообразивший, что Лоренса надо разговорить.
– Разумеется, – ответил тот с явной охотой, – понимаете, кто-то, но ни один из членов семьи, прислал венок. Мы не опускаемся до подобных пошлостей. Я предполагаю, что его заказал этот актер, мистер Грейс, который проводит много времени в обществе нашей милой хозяйки мисс Роупер. Венок прислонили к стене на вершине лестницы. Утром большинство домочадцев собрались в холле. Все ждали гробовщика для начала церемонии похорон. Сам я не собирался в ней участвовать. Мне необходимо было закончить срочную работу. Но моя сестра считала себя обязанной присутствовать. Там появились все, включая даже престарелую нимфу, которая прислуживает у мисс Роупер, когда этот безобразный предмет сорвался с подставки и упал сначала на последнюю ступеньку, а затем покатился вниз, разбрасывая вокруг лепестки. Это был нелепейший инцидент, однако я отчетливо запомнил, как служанка вдруг закричала. Мисс Роупер бросилась вперед, перехватила венок и, как сумела, привела его в порядок.
– Что она сделала с ним потом? – Чарли Льюк слушал рассказ с той смесью подозрительности и предвкушения, какую обычно приберегал для невероятно звучавших историй.
– Кажется, водрузила его на кресло. И в поврежденном виде он вскоре лег поверх крышки гроба, когда процессия тронулась в путь. – Он пожал плечами. – Происшествие выглядело незначительным, но о нем, тем не менее, кто-то счел нужным упомянуть в анонимном письме. И это повергло меня в ужас. Непристойные послания исходили от человека, находившегося среди нас. Источник таинственного безумия где-то рядом. – Лоренс невольно содрогнулся, а глаза его выражали страх и беззащитность. – Это пугает. Вы должны разбираться в таких вещах.
Но на Льюка он не произвел сколько-нибудь сильного впечатления.
– Я все же не думаю, что вы располагаете какими-либо уликами против мисс Уайт, – заметил он. – Все это обычные сплетни и россказни, до которых так охочи обыватели. Кто-то из присутствовавших там рассказал о венке тому, кого в холле не было. Вот и все.
Лицо Лоренса покраснело от стыда и возмущения.
– Вы хотите сказать, что они писали письма вместе – Клити и тот нищий юнец?
– Нет, сэр. Я имел в виду совершенно иное. Вам стоило бы вообще исключить свою племянницу из числа подозреваемых. У вас нет ни малейших доказательств против нее. Любой, кто видел, как венок покатился по лестнице, мог рассказать об этом кому угодно. У той же служанки наверняка есть тетушка, с которой та обменивается самыми мелкими новостями. Даже сама мисс Роупер могла обмолвиться о случившемся в мясной лавке при других покупателях.
– Ни за что не поверю в это. Мисс Роупер отличается отменными манерами и прекрасным воспитанием.
Чарли Льюк набрал в легкие побольше воздуха, но не для того, чтобы оправдываться или комментировать возможное поведение Рене. Он вдруг резко спросил:
– Почему вы наблюдали за Капитаном Сетоном на улице позавчера в два часа ночи?
Но если он надеялся застать собеседника врасплох, то потерпел неудачу.
– Я тогда был вне себя от гнева. Услышал, как кто-то прокрался мимо моей двери, и решил, что это Клити. Мысли о ней не шли у меня из головы, потому что я разговаривал с ней в тот же вечер. Я не знал, что она находится дома, но когда последовал совету сестры и взял на себя роль «кузена Контропа», то обнаружил ее здесь. Она возмутилась моим вмешательством в ее дела.
– Когда говорите, что изобразили «кузена Контропа», вы имеете в виду, что попросту выглянули и посмотрели? – поспешил прояснить Кэмпион, заметив, как помрачнело лицо Льюка от загадочной фразы Лоренса.
– Ах да, глупо с моей стороны. Это сугубо семейное выражение, которое трудно понять непосвященному, хотя фамилия фигурирует в третьем издании «Изящных образцов словесности». – Лоренс подошел к другому книжному шкафу и вернулся с объемистым томом в руках. – Хотя реальный человек по имени Морнингтон Контроп действительно приходился кузеном отцу моей матери. Вот откуда взята ссылка: «Архидьякон Контроп, потеряв очки, получил от жены совет посмотреть в зеркало, чтобы найти их». «Но я же не могу этого сделать, – возразил он. – Даже если я посмотрю в зеркало, то ничего не увижу». «И все же если ты не посмотришь, то никогда уже их не найдешь, – заявила мудрая леди. – Потому что все это время они сидят на твоем собственном носу». – Он закрыл книгу. – Мы всегда считали этот фрагмент чрезвычайно забавным.
Мистер Кэмпион бросил взгляд на Льюка и мог только еще раз порадоваться своему присутствию здесь. Полицейский смотрел на Лоренса мрачно, и выражение его глаз не обещало ничего хорошего.
– Вы утверждаете, что услышали, как мисс Уайт крадется мимо вашей двери поздно ночью, – выдавил он из себя после паузы.
– Да. – Лоренс с сожалением вернул книгу на прежнее место. – Я последовал за ней и наблюдал, насколько было возможно, хотя ожидаемых результатов это не принесло. – Он смущенно улыбнулся. – Понимаете, я почти ничего не могу разглядеть в темноте. И выглядел глупо, когда она вернулась, а выяснилось, что следил я за Капитаном Сетоном, вышедшим, чтобы опустить в почтовую тумбу письмо.
Льюк вздохнул.
– Но вы заметили хотя бы, не встречался ли он с кем-либо возле тумбы?
Лоренс опять застенчиво улыбнулся.
– Я не смог разглядеть вообще ничего, – признал он.
– Это он вам сказал, что вышел отправить письмо?
– Нет, я сам выдвинул такое предположение. А все, что он сказал мне, столкнувшись позднее со мной в холле: «Меня зовут не Клити».
– Когда именно вы перекупили у него наследство, оставленное ему мисс Рут Палиноуд?
Слова были произнесены достаточно спокойно и негромко, но оказали поразительный эффект. Лоренс Палиноуд отшатнулся, ноги его заплелись, и он едва не упал.