Льюк бесцеремонно положил ноги на стол.
– В вашем изложении это звучит как величайший соблазн для него, – заметил он.
– Так оно и было. Но важно и другое. Ему буквально каждый день представлялась возможность убить ее. Она то и дело являлась под разными предлогами к нему в банк, а еще – и это самое главное, – хотите верьте, хотите нет, но когда бы Палиноуды ни беседовали со своим банковским менеджером, дома или у него в кабинете, у них сложилась традиция выпивать с ним по стакану хереса.
– Быть не может! – воскликнул Йео. – Ни один банк не придерживается подобной традиции уже лет пятьдесят!
– Ни один, за исключением этого. Вам знакомы рисунки Эметта, любившего изображать старинные паровозы? «Клафс» как раз напоминал один из таких устаревших механизмов. Поэтому банк выглядел незаметным и незначительным до вчерашнего дня.
– Вот в чем значение зеленых стаканов для хереса! – догадался Льюк.
Кэмпион кивнул:
– Мне все преподнесли как на блюдечке, хотя если быть точным – на подносе, когда я впервые встретился с мисс Эвадной. Я вошел в ее комнату, а она как раз завершила совещание с Джеймсом. С моим появлением она замаскировала стаканы цветами и спрятала бутылку, которая, скорее всего, была уже пуста. Я начисто забыл об этом эпизоде до нынешнего вечера, когда наша дорогая мисс Картонная Шляпка завела речь о стаканах цвета бутылочного стекла. Я справился у Лоренса, действительно ли члены семьи имели привычку пить херес в банке, и он подтвердил это. Он не видел в традиции ничего необычного. Так поступал их отец. И отец банкира тоже. Дети лишь продолжили придерживаться обычая. Такие уж это люди – Палиноуды. Как только мир сотрясают очередные громкие события, они спешат занять свои головы чтением старых книг.
– Это примечательно, черт возьми! – Йео больше поразило сохранение старинной благородной традиции, нежели сопутствовавшее ей преступление. – Значит, однажды утром Джеймс просто добавил в стакан старушки дозу отравы? Но я не знал, что именно он унаследовал акции.
– А он их и не унаследовал. Мисс Рут изменила условия своего завещания уже после того, как в последний раз упоминала завещание в беседе с ним. Она решила нанести коварный удар своему злейшему врагу, Капитану Сетону, с которым рассорилась из-за комнаты в пансионе. Об этом далеко не сразу стало всем известно, а вскоре появились анонимные письма, полиция навалилась на Апрон-стрит всей своей мощью, и для Джеймса запахло жареным.
Йео, по праву старшего, позволил себе легкую насмешку:
– А вы с Льюком стали кандидатами в следующие пассажиры его «паромной переправы».
– Верно. Опасность с нашей стороны первым почуял Джас. Мы стали угрозой для их преступного бизнеса. Боуэлсам пришлось собирать гроб в подвале пансиона, чтобы избежать внимания Лагга. Настала очередь Гринера покинуть страну в гробу и в футляре – все как положено, – а Белла сопровождала его в кузове грузовика, изображая безутешную вдову.
– Как Джасу удавалось все легально оформить? – спросил Льюк. – Он подделывал свидетельства о смерти, чтобы получить разрешение главы судебно-медицинского отдела на вывоз тела за границу?
– Все обстояло даже проще. Джас использовал имена своих клиентов дважды. Я провел целый день, обходя адреса, полученные у судебного медика. В семи из десяти случаев, когда Боуэлс обращался за разрешением на вывоз тела за последние три года, семьи ничего не знали об этом и хоронили своих усопших здесь. А затем гроб переправлялся за рубеж с обозначенным на нем подлинным именем. Вот с Эдвардом Палиноудом Джас допустил промашку. Он изготовил гроб, уверенный, что заказ достанется именно ему, но просчитался. И в тот раз какой-то беглый преступник не смог исчезнуть из страны таким образом, поскольку получить разрешение на это имя никак не выходило. Затем между Джексоном и Гринером последовала длительная пауза. Причина мне неизвестна. Вероятно, не подворачивалось богатых клиентов. Люди ведь не умирают, чтобы только доставить удовольствие гробовщику и дать ему заработать.
– Занятно, – прокомментировал его рассказ Йео. – Все было так тщательно организовано. Даже странно, что Джеймсу удавалось блестяще справляться с одним преступным бизнесом, а другой он полностью провалил. Впрочем, я всегда говорил, что убийца не может быть удачливым мошенником. Лишь в редких случаях люди обладают способностями и к тому, и к другому. Но он все же добрался до этих акций – вот что для нас самое главное.
– О да, Джеймс убедил Лоренса купить их, а потом принял себе под залог какой-то незначительной ссуды. Хотя это только мое предположение. Я сделал такое умозаключение исходя из отношения ко всему Лоренса. И здесь снова может показаться, будто смерть Рут стала нелепой случайностью. Поскольку непонятно, почему Джеймс не выкупил акции прямо у нее. Но не стоит забывать, что ему приходилось принимать во внимание два аспекта дела одновременно. Устранить Лоренса и снять любые подозрения с себя стало его целью. Вот для чего он затеял безумный спектакль во время приема. Попытался «помочь» нам разгадать загадку и вернуть добрую репутацию улице, приписав отравления мисс Джессике.
– Я бы не был на вашем месте так уверен, друг мой, – мрачно заметил Йео. – Откуда, например, вы могли знать, что Джеймс вдруг испугается и попытается сбежать?
– В разгар вечеринки, когда он уже убрал с дороги Лоренса, мисс Эвадна неожиданно сообщила ему о визите сюда Глоссопа. Он догадался, что речь могла идти только о компании «Брауни». А поскольку он так же прекрасно знал, на кого в итоге падет подозрение, то справедливо не стал дожидаться худшего и отправился в «прогулку по Апрон-стрит».
– На самом же деле охота шла пока только на Губастого, – заметил Льюк. – Этот простофиля не нашел ничего лучшего, чем спрятаться в банке. А мы даже не догадались обыскать все помещения. В банках это как-то не принято.
– Губастый? В его намерения входил чистый шантаж, – продолжил Кэмпион. – Но он по каким-то причинам не прибегал к нему до сегодняшнего вечера. Вероятно, взялся за дело только после приема, когда и получил то, на что напрашивался, – тяжелый удар по голове. Все остальное время он потратил на сбор улик. Но я не представляю, какие именно доказательства он счел достаточными, чтобы приступить к шантажу.
Тихое покашливание в противоположном конце стола привлекло всеобщее внимание к Дайсу. Он вдруг заволновался:
– Вы отметили, сэр, что Джеймсу необходимо было где-то раздобыть гиосцин. Но ему не пришлось даже утруждаться. Яд находился там все время до убийства Рут. Вот что удалось выяснить Конгриву. Я добился от него признания уже в больнице. Об этом написано в моем рапорте.
Йео повернулся и оглядел сержанта, словно перед ним оказалось любимое домашнее животное, которое внезапно обрело дар речи.
– Гиосцин все время находился там? Где именно?
– В угловом буфете, что стоит в кабинете управляющего, сэр. Так же, где хранился графин с хересом, стаканы и множество других предметов.
– Гиосцин?
– Так точно, сэр. Конгрив определенно говорит об этом. А когда он оттуда пропал, они с сестрой прочитали об этом веществе в медицинской энциклопедии и вспомнили симптомы болезни мисс Рут, о которых сестре сообщил Капитан.
Ошеломленное молчание, последовавшее за его словами, заставило Дайса дать дополнительные пояснения:
– Конгрив проработал в банке всю свою жизнь. Он служил еще отцу арестованного нами банкира. И старый джентльмен всегда имел под рукой гиосцин в запечатанной сургучом бутылочке. За ним водилась такая странность: он показывал пузырек с надписью «Ядовито» своим гостям.
– Действительно странно, – кивнул Кэмпион. – С какой же целью он это делал?
Сержант снова откашлялся. Его обычно тусклые глаза продолжали светиться от возбуждения.
– Он хотел поразить их воображение редкостной вещью. Показать, что и у него она имеется. Ведь этим ядом тогда воспользовался доктор Криппен, наделав много шума в прессе.
– Будь я проклят, а ведь верно! – Теперь уже и Йео охватило волнение. – Хорошо помню, что дело Криппена заинтриговало многих респектабельных людей, заставив их поступать подобным образом. Гиосцин стал в то время чем-то вроде сенсационной новинки. Это хороший пункт для обвинения. Любой судья легко поверит в него. Превосходная работа, сержант Дайс.
Льюк вмешался, нарушив гармонию своим вопросом:
– Неужели содержимое буфета никогда не менялось? С тех пор как повесили Криппена, прошли две мировые войны.
– Чистилось, но не менялось, сэр, – в голосе Дайса прозвучали самодовольные нотки. – Это как старая гостиная, куда почти никто не заходит. В ней обычно много реликвий из далекого прошлого. А затем в спальне мы нашли необходимые документы на дне старинного ведерка для шампанского. Это позволит нам окончательно установить происхождение яда.
– Отлично, сержант. Повторю: превосходная работа, четкий доклад командиру. Просто прекрасно. – Йео поднялся и оправил на себе жилет. – Что ж, – сказал он, обращаясь ко всем сразу. – Настало время выступить с подробным и не слишком скромным сообщением для прессы. Будьте любезны, идите первым, сержант, и разбудите несчастных репортеров.
Дождь прекратился, и над городом вставал ясный до прозрачности рассвет, когда Льюк вместе со своим другом вышли наружу и двинулись вдоль домов, расположенных на Апрон-стрит. Инспектор был переполнен радостью. Он шел, отметил Кэмпион, как ходят гордые собой коты. Причем он в большей степени испытывал дружеские чувства к своему спутнику, нежели благодарность, что для Кэмпиона было особенно приятно. А когда они остановились на углу у одного из старых и сильно обветшавших зданий, Льюк рассмеялся:
– Я вдруг подумал вот о чем. Теперь, если мой управляющий банком предложит мне выпить в своем кабинете стакан хереса, я не смогу избавиться от мыслей о гиосцине. Что ж, до свидания. Да благословит вас Бог. Когда в следующий раз попаду в затруднительное положение, ожидайте телеграммы или посыльного. – Он помолчал, обернувшись в сторону пансиона, и на его лице отобразились задумчивость и любопытство одновременно. – Как считаете, они поженятся?