– Я в них уже не влезу, – гордо ответил Темка.
– Шакал, ослепнуть можно. – Марк посмотрел на Пески из-под козырька ладони. – Идем или тут еще языки почешем?
Теперь Пески приближались медленнее, все ощутимее дыша жаром. Они уже не казались сплошь золотыми, покрылись бронзовыми жилами, кололи глаза серебром. Ближе к границе спекшейся земли, давно не рождавшей травы, бронза лежала широкой полосой. Митька первым ступил на песок.
– Могли бы и тропу проложить, – проворчал Темка.
– Вон, чем тебе не тропа, – показал Митька. Единственная, прямая, узкая, она уходила к горизонту.
– Пусти меня. – Темка оттер плечом. – Мне привычнее.
Шли след в след. Перед глазами маячила Темкина спина в прилипшей, потемневшей от пота рубахе. Слышалось дыхание Марка. Припекало все сильнее, вода во фляжке успела нагреться. Митька по привычке начал считать глотки, и вскоре с удивлением понял, что уже выпил положенную когда-то в Южном Зубе дневную норму. Но ведь держался тогда гарнизон, не сошли с ума, не поубивали друг друга. Создатель, спасибо тебе, что не оставил в тот час.
Солнце поднималось выше, тени укорачивались. Слепило глаза, мешало надежную бронзу с сыпучим золотом. Митька переставлял ноги, не отрывая взгляда от Темкиной спины. Тот шел уверенно, ни разу не оступившись с бронзы. Тропа повела влево, оставаясь все такой же узкой. Побратим остановился, Митька чуть не ткнулся ему в спину.
– Смотрите.
На горизонте золотое свечение разбавляли неяркие радужные сполохи.
– Мираж?
Темка прикрыл глаза ладонью, вглядываясь.
– Нет. Источник.
Не сговариваясь, прибавили шаг. Радуга уменьшалась, тускнела, пока не оказалась всего лишь тенью над небольшим родником.
– Это – источник? – удивился Марк.
– Балда! – фыркнул Темка. – Знаешь, как было здорово его найти?
Митька опустился на колени, провел по мокрому песку. Бороздки набухли водой, чуть подержались и размякли. Как только у Темки хватало сил ждать, пока наполнятся бурдюки?
– Сволочь Герман, – вспомнил Митька капитана.
Темка напился из горсти, кивнул:
– Это понятно. Но кто тебя звал?
– Я.
Митька вскочил, обернулся.
В нескольких шагах от источника стоял мужчина лет тридцати. Он был в непривычно длинной, до колен, богатой расшитой рубахе, коротких штанах и мягких невысоких сапогах. На боку незнакомца висел меч в украшенных серебром ножнах.
– Я – дух Песков.
– Ничего себе! – вырвалось у Темки. Дух не обратил на него внимания.
– Эмитрий Дин, я спас твоего побратима, и теперь ты должен вернуть долг. Жизнь за жизнь.
– Эй, это что еще за долг такой? – непочтительно перебил Темка.
– А ты не знаешь? – Дух ухмыльнулся. – Ты же, считай, помер тогда.
– Митька? Что за…
Шакал побери! Ну не хотел он вспоминать, как затухло под пальцем биение жилы, залила Темкино лицо желтизна. Рассказать, как убирал с его лица песок, темный от крови? Не смог. И сейчас отвернулся, чтобы не видеть недоумение в глазах Темки.
– Значит так, парень, – заговорил деловито дух. – У нас сейчас поединок будет. Сначала ты, конечно, попрыгаешь, чтоб как по-настоящему выглядело. А потом мне поддашься. Уразумел? Ну что вы глазеете? Поддашься обязательно, иначе… – Он вытянул руку и резко сжал кулак.
Темку словно под дых ударили: скорчился, хватанул воздух губами, и его вырвало желчью. Марк бросился к нему, Митька не сделал к побратиму ни шагу.
– Да помоги! – крикнул Марк, он волок задыхающегося Темку к источнику.
– Что же ты стоишь? – удивился дух Песков.
Родник иссякал, и, когда Марк дотянулся – остался лишь мокрый песок.
– Хватит. Я дам тебе победить.
Одно движение руки, и Темка со всхлипом втянул в себя воздух. Сел, потирая горло. Выдохнул хрипло:
– Ну и сволочь. Митька, не смей, понял?
– Пусть они не мешают нам, – попросил княжич Дин, и дух кивнул понимающе. Посоветовал Марку:
– Придерживай своего дружка. А ты, парень, не дергайся, я ведь могу и по-быстрому. – Сжал кулак, и Темка судорожно сглотнул, закашлялся.
Дух вытащил меч.
– Ты мне поддашься, – повторил он. – И не надейся убить меня, я все равно успею раньше, – мотнул головой в Темкину сторону.
– Митька, ты сдурел? – Княжич Торн вскочил, но по единственному жесту духа снова рухнул на песок, скорчился, обхватив живот руками. Прохрипел: – Ты, выродок шакалий, дерись со мной!
– Ты мне не нужен, – отрезал дух. Наклонился к песку, пошарил и вытащил меч. Протянул Митьке: – Убери свою шпагу, бой будет честным.
– Хороша честность! – возмутился Темка, и Марк ухватил его за плечо, не давая встать.
Митька несколько раз взмахнул мечом, опробовал стойку. Не по руке, и шпага привычнее. Впрочем, какая разница?
– Хорошо. Я буду с тобой драться. Дам победить. Но ты пообещаешь, что отпустишь их, – Митька показал на друзей. – И не причинишь княжичу Торну вреда.
– Митька, – тихо позвал Темка. – Не надо. Не заставляй меня тебя хоронить.
– Я все равно жив только милостью чужого покровителя, – Митька не повернулся. – Думаешь, я тебя хоронить хочу? Все, давайте начинать бой. Вы согласны на мои условия?
– Согласен. Только это должен быть хороший бой. – Насмешка исказила лицо духа, когда он крикнул: – Мой покровитель – со мной и за меня!
Княжич Дин до боли стиснул зубы, потяжелел меч в его руке.
Воздух пошел рябью, сгустилось марево над золотым песком. Мягким, неслышным прыжком вырвался из сгустка жара огромный шакал. Переступил лапами, вздыбил на загривке седую шерсть.
– Создатель! – выдохнул Марк.
– А ты как хотел? – зло сказал Темка. – Чтобы у такого… другой покровитель?
– Зато у княжича Дина вообще нет, – улыбнулся дух.
Митька слабел, Темка видел это по движениям побратима. Слабел слишком быстро, чтобы можно было списать на жару и песок под ногами. Зато глаза Шакала горели все ярче, он скреб лапами песок, облизывался и урчал. Шакал походил на кота перед миской сметаны, и страшно было думать, что же на самом деле лакал покровитель, увиваясь вокруг Митьки. Княжич Дин только защищался, отступая с бронзы к золоту. Седой хвост Шакала уже мел золотистые пылинки, и задние лапы приплясывали на зыбучих песках. Дух торжествующе ухмыльнулся. Митька опустил меч и глянул на побратима.
Создатель, не надо! Темка рванулся – что угодно сделать, хоть самому под клинок, лишь бы…
– Прекратить бой!
Порыв ветра раскидал противников, Темку и Марка прижало к земле. Песок застучал по спине, посыпался за шиворот.
– Прекратить! – снова крикнул громовой голос и ветер стих.
Темка сел, отплевываясь и протирая глаза. Рядом зашевелился Марк, еле слышно присвистнул. Митька и дух лежали на песке, между ними стояли трое: девушка с длинными золотыми косами, парень с мечом на поясе и крылатый зверь, похожий на коня, но голова у него была – коршуна.
– Ну и погань ты, Дарек, – с отвращением сказал парень.
Девушка подошла к Митьке. Шакал зашипел на нее по-змеиному, попятился, та лишь отмахнулась. Погладила Митьку по голове и возмутилась:
– Да он почти всю силу выскреб. Говорила я – торопиться надо.
– Успели же, – возразил парень. Сказал Митьке: – Ты извини, но уж больно охота было глянуть, как эта падаль станет драться.
– Ну и как вам бой, Родмир? – спокойно поинтересовался княжич Дин, поднимаясь.
Глупый смешок щекотнул Темку под ребрами. Это уж слишком!
– Покровитель Роддара – Родмир, – представил друзьям Митька. Повернулся к девушке: – А вы, наверное, Мира?
– Она самая, – подтвердил Родмир.
– Дарек, Мира и Родмир. Легенда не окончена?
– Совершенно верно. Правда, эта падаль хотела завершить ее по-своему, но его обман дал нам право вмешаться.
– Ты сядь, – Мира надавила ладонью на Митькино плечо. – Из тебя Шакал силу скреб. Не мутит?
– Есть немного.
– Убирайся отсюда, – Родмир шагнул к Дареку. – Пшел вон!
– Все равно Дин обещал. Он должен будет вернуться и закончить бой, – процедил Дарек, махнул рукой в сторону Темки.
Свело судорогой горло, Темка закашлялся. А когда поднял голову, ни Дарека, ни Шакала не было.
– Поговорим, – сказал Родмир, тоже опускаясь на песок. – Легенду о нас вы знаете. Но тут есть еще и вторая – о покровительнице Дарра. Полной дуре!
– Родмир! – одернула брата Мира.
– Чего «Родмир»? Дура же она. Нет чтобы правду рассказать, сказочками про источник забавлялась. Слезы ее, видите ли! Она и при жизни дурой была. Ну, решила собой ради города пожертвовать, так что с того, умнеют, что ли?
Мира поджала губы, не соглашаясь с братом.
– Ладно, – вроде как уступил тот. Задрал голову, зажмурился и крикнул: – Даррена, шакал тебя за подол, ты явишься или нет?
– Как был хамом, так и остался! – возмутился серебряный голосок.
Хранительница Дарра оказалась красавицей. Совсем юная, будь она человеком, Темка счел бы ее ровесницей. Длинные черные волосы заплетены во множество тонких косичек, у каждой на конце – крохотная монетка, и когда возмущенная Даррена тряхнула головой, поплыл звон, такой же серебряный, как ее голос. На смуглых щеках горел румянец, черные глаза полыхали гневом. Темка не удивился бы, если б Даррена выхватила из складок белого многослойного платья кинжал и бросилась на обидчика.
Родмир сказал пренебрежительно:
– Хватит представление разыгрывать. Твоя же вина. И глупость твоя, что прошлая, что нынешняя.
Даррена фыркнула, резким движением отбросила косы (снова серебряно зазвенело).
– Так мне говорить? Или сама будешь?
– Да уж говори, если тебя змея в язык укусила, – ядовито разрешила Даррена.
– Ну, ты видишь? – повернулся дух Роддара к сестре.
Даррена снова фыркнула, но, как показалось Темке, больше для порядка.
– Хорошо, Родмир, – черноволосая красавица смиренно опустила ресницы, и не верилось, что она только что была похожа на злющую кошку. – Говори все как есть, у тебя лучше получится.
Родмир хлопнул по песку, приглашая Даррену сесть. Та опустилась грациозно, подвернув ноги по даррскому обычаю. Платье обрисовало колени, и Темка отвел глаза.