Митька шагнул к Дареку – и тень накрыла Пески, дохнуло прохладным ветром. Орел опустился рядом с князем Дином, раскрыл крылья и двинулся на Шакала. Тот зарычал, вздыбил шерсть на загривке, но все же попятился, пригибаясь.
– Орел-покровитель! – крикнул Митька.
Дарек отбросил меч, замотал головой.
– Я отменяю поединок! Слышишь, отменяю!
– Подними, – кивнул Митька на оружие. – И дерись. Ну?
– Я отказываюсь. – Дарек скрестил руки на груди. Шакал спрятался за его ноги, заскулил.
Митька растерянно оглянулся на откровенно ухмылявшегося Темку, на брезгливо скривившегося Родмира.
– Плюнь, – посоветовал покровитель Роддара. – Он теперь не рискнет. Падаль и есть падаль.
– Ненавижу! – выкрикнул Дарек. – Раз ошибся, так что, вечно мучиться?
– Раз? – Родмир тяжело глянул на бывшего шурина. – Тебе напомнить, сколько бесчестных поединков ты тут провел? Скольких убил, трусливо и подло? Убирайся, раз честно драться не хочешь.
Дарек выругался и отступил к Шакалу. Положил руку на мохнатую холку. Воздух подернулся горячей рябью, и проклятый с покровителем исчезли. Орел удовлетворенно клекотнул и взлетел, сделав круг над князем Дином.
Темка вдруг заорал:
– Все! Победа!
Он кинулся на Митьку, сшиб его с ног. Они покатились, награждая друг друга тумаками, как когда-то на берегу Красавки, даже горячая бронза показалась обычным речным песком. Хохотали, отплевываясь от песчинок, дрались бестолково, точно щенята. Все-таки Митька взял верх, уложив Темку лицом вниз и заломив ему руку.
– Сдаюсь! – дурашливо запищал побратим.
Митька отпустил его, перекатился на спину и посмотрел вверх. Орел кружил над ними, не улетая. Вот оно: непустое небо. Небо, в котором живет его покровитель. Спасибо, Марк! Благослови тебя Создатель!
– А знаете, что самое забавное? – ухмыльнулся Родмир. – Сказано: «Спасение придет через поединок». Не обязательно через победу, Дарек должен просто честно сразиться. Не трусить, не подстраивать свою победу. И все! А эта падаль… – махнул рукой. – Не понимает, ему такое даже в башку не приходит.
– Получается, Черные пески будут тут вечно? – Митька сел, сощурился на бескрайное золото, расшитое бронзой. Поднялся и Темка, помотал головой, вытрясая песок.
– Наверное, да. Даже если Дарек поймет, не думаю, что у него хватит духу снять проклятие. И Даррена уже не вернется.
– А при чем тут Даррена? – не понял Темка.
– Ну как же, забыл? Проклятие родилось там, где покровитель отрекся от своих земель. Если бы Даррена снова взяла их под свою руку, Пески вынуждены были бы искать другое место.
– А не хочет? – спросил Митька. – Неужто так обижена на людей?
Родмир горько усмехнулся.
– Не хочет… Представь, сколько тут всего накопилось: смерть, боль, тоска, подлость, отчаяние, предательство. Это ведь не просто земли принять, все, что на них есть – все твоим будет. Такое не каждый мужик выдержит, а тут девчонка, соплячка. Поздно уже. Раньше надо было думать, а эта дурочка… Ладно, Мира, не буду.
Но покровительница Миллреда смотрела не на брата, а куда-то за его спину, и Митька тоже повернулся. Кто-то шел по песку, не разбирая – бронза или золото под ногами. Солнце слепило глаза, не давало рассмотреть, и Митька не поверил, когда Темка вскочил и крикнул:
– Марк?!
Князь Лесс остановился, не доходя до бронзы пары шагов. Зыбучее золото чуть присыпало его сапоги. Митька поднялся; предчувствие крысиной лапой царапнуло под ребрами.
– Его очень тревожит, чем кончился бой, – пояснил Родмир и повернулся к Марку. – Поединка не было, Дарек удрал.
– Марк, ты откуда? Чего там стоишь? – тревожно спросил Темка. – Засосет же!
– Ему теперь можно, – негромко произнес Родмир.
Мира добавила:
– Он идет по дороге к Саду. Не подходите! Затянет.
Марк тоже вскинул руку: назад!
– Неправда! – крикнул Темка. Он подошел к самому краю бронзы, и Марк отступил.
– Правда, – сказала Мира. – У каждого своя дорога, его пролегла через Черные пески. Вы можете проститься, Марк слышит вас, хоть и не может отвечать.
– Да что случилось?! – повернулся к покровителям Темка.
– Как «что»? – удивился Родмир. – Вы же знаете условие.
– Да, – сказал Митька. – Когда род Динов станет так честен и благороден, что его враг придет просить за него. Ну и что?!
Брат с сестрой переглянулись, Родмир кивнул, уступая Мире право говорить.
– Вы ошиблись. Когда род Динов станет так честен и благороден, что враг придет пожертвовать собой за него.
Ошиблись! В одном слове…
– Но ведь Марк шел просить, не умирать. Это неправильно! – У Митьки поплыло все перед глазами, вспыхнули золотые и бронзовые всполохи. Создатель, не надо! Пусть лучше вечное проклятие, чем платить такую цену. Он поднял голову – Орел все кружил над Песками. – Улетай, слышишь?! Оставь меня, я не хочу так! Пусть Марк живет! Он не понимал!
Темка перебил, сказал безжизненно-ровно:
– Нет. Он понял.
Митька глянул на Марка. Тот поморщился брезгливо, словно говоря: прекрати истерику. Да, понял.
– Он сам захотел рискнуть, – негромко сказал Родмир.
Марк кивнул и отступил на шаг. Шевельнулись губы. Еще раз, четче выговаривая слово. Мира помогла:
– Он говорит: «Прощайте!»
Князь Лесс уходил, не оглядываясь. Темка упал на колени и молился, Митька разобрал отчаянное:
– Создатель, не забирай его! Будь милостив, прошу тебя. Отпусти его, Создатель!
– Поздно, – качнул головой Родмир. – Калитка Сада открыта и ждет. Она не может затвориться просто так, ее кто-то должен закрыть за собой.
– Тогда пустите меня на эту дорогу, – громко сказал Митька. – Я закрою эту калитку!
Темка вскинулся, он хотел возразить, но глянул на уходящего Марка – и промолчал, осел на песок. Митьке почудился запах земляничного отвара и затхлости, как тогда, в домике травницы, когда побратим целился в князя Дина.
– Я могу?
Марка уже не было видно, он растворился в сиянии Черных песков.
– Да отвечайте же, Родмир!
– Нет. На этих землях ни у меня, ни у сестры нет такой власти.
– Зато будет у меня!
Из-за корслунга выскользнула черноволосая красавица, прозвенели монетки на ее косах.
– Подслушивала? – недружелюбно спросил Родмир.
– А хоть бы и так! – вздернула Даррена голову. – Это мои земли.
– Это были твои земли, – жестко поправил Родмир.
– Да. Были. И я готова принять их обратно.
Охнула Мира, зажав ладошкой рот. Присвистнул Родмир.
– С ума сошла девка!
Даррена лишь повела плечиком. Сейчас, глядя на ее отчаянное лицо, Митька поверил, что эта девочка когда-то пожертвовала собой ради города. Она выплела из косы монетку, протянула покровительнице Миллреда.
– Вот, сделаешь.
Мира помедлила, но все-таки взяла.
– Если он не откажется.
Даррена тихонько вздохнула:
– Ну, откажется, так что же… Это все равно мои земли, мне и отвечать. Не хочу я, чтобы на них такие мальчики сражались, хватит. – Она подошла к Митьке, погладила его по щеке смуглыми пальцами. Они были сухими и горячими, вовсе не бесплотными, как тогда, у Родмира. – Прости, если можешь, что я так поздно пришла. Страшно было. Тебе ведь тоже было страшно?
Митька кивнул.
– Ну вот. А ты пришел. Я тоже смогу. – Она запрокинула голову к небу и крикнула, срывая голос: – Создатель, верни мне эти земли! Прости меня!
Родмир успел подхватить, и Даррена обмякла у него в руках, застонала. Из прикушенной губы вытекла капля крови. Покровитель Роддара сел на песок, опустил черноволосую голову себе на плечо. Мира метнулась к Дарене, положила ладонь ей на лоб.
– Ты не поможешь, – остановил Родмир сестру. – Сама захотела.
С нежностью, удивившей Митьку, он провел по волосам Дарены, звякнули монетки. Подошел корслунг, фыркнул и расправил крыло, закрывая их от солнца.
– Ей очень больно? – шепотом спросил Темка.
Родмир кивнул, стер еще одну каплю крови, побежавшую по подбородку. Он прижимал Дарену к груди, баюкая, точно ребенка. Казалось, покровительнице снится кошмар, так мучительно кривились ее губы, подрагивало горло.
Мира всхлипнула, вытерла глаза кулачком с зажатой монеткой, повернулась к Митьке.
– Эмитрий Дин, ты действительно готов ступить на чужую дорогу к Саду? Сейчас, когда проклятие с твоего рода снято.
– Да.
Митька старался не смотреть на Темку, он чувствовал – побратим рядом. Молчит. Митька был благодарен ему за это.
– Ты – последний из рода Орла. Подумай: целый род уйдет вместе с тобой.
– А Марк? Он тоже последний. Лучше уж мой… Род, в котором предают отцов и побратимов. Пусть он кончится на мне.
– А твой покровитель?
Все подняли головы к небу, где парил Орел. Он то поднимался, то опускался, облетая Пески по широкому кругу.
– Как ему быть? Он так устал от одиночества и боли.
Орел жалобно клекотнул, у Митьки сдавило в груди.
– Ты… окончательно решил?
– Да.
Прости, Орел-покровитель. Но так будет правильно.
– Попроси его заботиться о ком-нибудь, – сказала Мира. – Ему будет не так тоскливо.
Рыжая девочка с горячим, гибким телом. Сухие губы, что вышептывали в ключицу: «Митенька, я так тебя люблю, если бы знал!» Рыжие пряди спутывали руки, заползали между телами, Лисена все вытаскивала их, и Митька остановил: «Не надо». Страх причинить боль – и невыносимое желание обнять как можно сильнее, вдавить в постель, накрыть своим телом. Вот дурак, побоялся искать ее перед отъездом! Мол, незачем Элинке лишние проблемы с матерью, тем более он может не вернуться. Не подумал, ей-то как теперь? Даже не простились…
– Элина Демаш. Орел-покровитель, прими под крыло Элину Демаш, не оставь в милости своей. Храни и защищай. Она – твоего рода.
Клекотнул Орел.
– Он согласен, – сказала Мира. – И вы теперь повенчаны.
Митька усмехнулся. Вот уж не думал, что придется вот так: без согласия невесты, в Черных песках.
– Темка, если Лисена захочет, ты засвидетельствуй.