— Молодец! — одобрительно кивнул Саша. — Честно сказать, не ожидал от него… Да-а… Даже вроде бы давно и хорошо знакомые люди иногда оказываются совсем не такими, как о них думаешь.
Весников встретил их в апартаментах — лежал, вытянув ноги, и улыбался своим мыслям.
— Говорят, ты, Коля, иностранные языки учишь? — с порога поинтересовался Александр.
— Да ну тебя! — смущенно отмахнулся тракторист. — Чего тут еще делать-то? Паруса шить, ясен пень, я не мастак — как-никак по другой специальности. Саня! А ведь хороший город. Красивый такой… на Ялту похож чем-то.
— А ты, Николай, бывал в Ялте-то?
— Бывал один раз, по профсоюзной путевке. Да я ж тебе рассказывал — забыл, что ли? Слышь, может, нам и не торопиться домой-то? Деньги пока есть… Да и мужик этот, Сальвиан, заплатить обещал. Он вообще кто? Этот, как его… менеджер?
— Ну да, Коля — менеджер. Генеральный.
— Во, я и говорю — барыга! — Весников выглянул в окно, посмотрел на уже начинающее темнеть небо и улыбнулся. — После ужина пойду-ка пройдусь перед сном.
— Тут не вполне безопасно, Коля! — решительно предупредил Александр. — Лучше уж сиди дома.
— Дома скучно. А я тут, недалеко… во дворе только. На лавочке в садике посижу, о жизни подумаю.
— Ну, если во дворе…
— Да, тут… Ну не могу я день-деньской в четырех стенах. Тошно! Ты вон, Санек, где-то шляешься, меня с собой не берешь, не зовешь даже…
— Ладно, ладно, — махнул рукой молодой человек. — Иди гуляй себе в саду, дыши воздухом. Недолго нам уже тут осталось.
— Жаль, — искренне вздохнул тракторист. — Когда я еще на югах побываю? Никогда, наверно…
Что ж, определенная логика в его словах имелась.
После сытного ужина — чечевица, рыба, бобы, сыр, оливки, ну и вино, конечно же, — Весников ушел в сад, а Нгоно с Сашей принялись строить дальнейшие планы. Мало было найти место дислокации калечащих прошлое и будущее хмырей, нужно еще туда попасть, а там уж думать — как все, к чертовой матери, взорвать да убраться! Да и еще прихватить с собой Катю с Мишкой… Ведь живы они, живы — Александр почему-то был в этом убежден, будто чувствовал. Наитие, что ли…
Расположенный в северо-западной части города квартал бедняков одним краем выходил к морю, а другим — к старому кладбищу, помнившему еще кровавые ритуалы пунов и неизвестно каким чудом пережившему и римское, и вандальское нашествия. Особо пышные надгробия, конечно же, пострадали, да и ограду наполовину растаскали на кирпичи. Именно здесь, в зарослях лозняка и ивы, лет тридцать назад выстроили небольшую часовенку Святого Валентина, ныне считавшуюся заброшенной, однако те, кому нужно было, знали, в какое время здесь происходят службы. Разумеется, католические, подальше от любопытных глаз.
Сюда и привела Александра торговка рыбой Лидия — набожная пожилая женщина с добрым морщинистым лицом и поразительно светлыми глазами. Молодой человек встретился с ней на улице Медников у небольшого фонтана — как и было указано слепым Геристратием. Передал поклон, Лидия улыбнулась в ответ, попросив немного подождать, пока не продаст остатки рыбы. Впрочем, продала быстро, и вот всего полчаса спустя Саша оказался у часовни, где вот-вот должна была начаться литургия.
Собравшийся у храма народ — не много, всего с дюжину человек — с любопытством косился на незнакомую личность, не делая никаких попыток завязать разговор. Только вежливо здоровались, видать, излишнее любопытство здесь было не в чести.
Александр тоже здоровался, учтиво кивая в ответ. Как он понял, все ждали священника, который должен был вот-вот появиться. Лидия ушла, не дожидаясь богослужения, да и вообще среди собравшихся почему-то совсем не было ни женщин, ни детей, в основном крепкие молодые мужчины да пара юношей-подростков. Впрочем, очень может быть, что женщины и дети приходили сюда в какое-то другое время, по иным дням — что поделаешь, конспирация есть конспирация.
Солнце уж поднялось, на чистом светло-бирюзовом небе белели полупрозрачные перистые облака, однако здесь, в зарослях, еще царил полумрак, словно демонам ночи не хотелось уступать место светлому дню. Сильно пахло жимолостью, шиповником и каштанами — их жарили неподалеку, на склоне холма, и небольшой ветерок сносил дым сюда, к часовне.
Саша уже устал ждать: пора бы священнику и появиться, в конце концов, это просто невежливо, тем более здесь… Только он так подумал, как средь собравшихся прошелестел шепот:
— Идет! Идет! Отец Эльмунд!
Эльмунд! Молодой человек вздрогнул, услышав это имя, вдруг нахлынули воспоминания… Правда, ненадолго — высокий человек в черном плаще с накинутым на голову капюшоном, осенив паству крестным знамением, поклонился и, что-то сказав, вошел в храм. Туда же направились и все собравшиеся, снимая шапки, кланяясь и крестясь.
Честно сказать, Саша ожидал чего-то большего, нежели маленькая и тесная часовенка без всяких украшений, распятий, фресок, витражей. Узкие щели окон были наглухо закрыты ставнями, и лишь неровный свет десятка свечей разгонял тьму, а на небольшой жаровне сладко курился ладан.
Священник встал у амвона, не сняв плаща. Все затихли, и Александру вдруг показалось, будто в воздухе повисло какое-то напряжение, что вся здешняя атмосфера, полная таинственного шепота, переглядываний, подмигиваний, отличалась некой нервозностью, словно все собравшиеся явились сюда вовсе не на молитву, а за каким-то иным делом.
— Наконец мы собрались, братья! — вдруг произнес священник, что вовсе не соответствовало литургическому канону. — Собрались, чтобы покарать соглядатая, присланного мерзкими дьяволами. Какими именно, мы сейчас выясним… Держите его!
Саша даже не успел опомниться, как сильные руки схватили его, удерживая на месте так, что невозможно было пошевелиться. Одна мысль пока только и промелькнула: «Вот это попал!» И тут же — вторая: «Ошиблись? Или кто-то подставил?»
— Ты ведь явился из Тапса? — Отец Эльмунд откинул капюшон, но лица его все равно было не рассмотреть; в желтом дрожащем свете угадывались лишь борода да пышная шевелюра. — Отвечай!
Резкие, уверенные движения, звучный голос. Ага, вот священник повернул голову… Немолод уже, лет сорок пять. Борода светлая, а волосы почти седые.
— Да, я прибыл из Тапса, — отозвался Александр. — Это что, в ваших глазах преступление?
— Просто, видишь ли, один наш брат, отец Иннокентий из Тапса, предупредил нас о соглядатае — о тебе!
— И что же, он описал мою внешность? — хмыкнул молодой человек. — Назвал имя?
— Нет, но… — Святой отец неожиданно вздрогнул и запнулся, спустился по широким ступенькам, пристально вглядываясь в Сашино лицо. — А ну-ка, братья, дайте огня!
Священник высоко поднял поданную кем-то свечку… на руке его блеснул браслет… очень необычный браслет, кстати…
И вот тут-то Александр засмеялся, прямо-таки захохотал. Он сразу узнал этот браслетик, а точнее, швейцарские часы марки «Ориент», лет тридцать назад по местному времени подаренные им сыну своего побратима.
— Ну, здравствуй, отец Эльмунд, — резко оборвав смех, ухмыльнулся Саша. — Эльмунд, сын славного Ингульфа, сына Гилдуина. Смотрю, ты стал священником…
Глава 20Зима 483 годаКарфаген (Колония Юлия). Иуды
…Враг кровожаждущий
в этом доме бесчинствовал.
— Постой, постой… — подойдя ближе, негромко промолвил священник. — Я, кажется, знаю тебя… Да! Знаю! Припоминаю… Впрочем, нет, не тебя, скорее твоего отца. Боже — одно лицо! Отца твоего, случайно, звали не…
— Александр. Так же зовут и меня.
— Александр! Господи… Вот так встреча. Как поживает твой батюшка, жив ли?
— Увы, увы, умер… Погиб в жестокой битве.
— Жаль, жаль… Что ж, это славная смерть. А ты… Чем занимаешься ты?
— Просто живу, — уклончиво отозвался Саша.
— Мы с твоим отцом были друзьями… А мой отец, Ингульф, сын Гилдуина, — его братом.
Священник покачал головой, рассеянно присел на ступеньку. Потом поднял глаза и приказал:
— Оставьте нас!
— Но, святой отец…
— Я сказал — уходите. Я сам здесь во всем разберусь. Жду вас в пятницу, на мессу.
Отпустив Александра, парни молча поклонились, судя по всему безгранично веря своему пастырю.
— Арним, Видиберт, задержитесь, — попросил отец Эльмунд. — Осмотрим ставни, может быть, какие-то следует уже заменить.
— Мы будем ждать снаружи, святой отец, — глухо отозвался один из парней и, выйдя последним, прикрыл за собой дверь.
— Ну? — тут же спросил Саша. — В чем меня здесь обвиняют?
— Я должен разобраться. — Священник задумчиво покачал головой. — Ты — сын моего друга, побратима моего отца, и очень похож на него — просто одно лицо! Тридцать лет прошло, но я помню… будто вчера. Не может быть, чтоб ты…
— Чтобы я оказался предателем? — грустно усмехнулся молодой человек. — Осмелюсь спросить, с чего вы вообще это взяли? Предупредил отец Иннокентий, так? И нищий слепец Геристратий не зря выспрашивал — откуда я прибыл? Все ясно…
— Отец Иннокентий передал через знакомых корабельщиков записку, небольшую грамоту, в которой предупредил о приезжем из Тапса юноше… Теперь я вижу, что ты и по возрасту не очень подходишь. Тогда кто же? У нас много молодых парней, есть и новоприбывшие. Придется всех проверять, хоть это и муторно и долго… Эх, жаль, что твой достойный отец, увы, уже в лучшем мире. Как, впрочем, и мой!
— Ингульф умер?! Погиб?
— Погиб, верные псы Гейзериха-рэкса выследили его. Я уж к тому времени стал взрослым… и, как видишь, выбрал свой путь.
— Славно! — одобрительно кивнул Александр. — Тогда ты, может быть, расскажешь мне, что тут у вас творится? Видишь ли, я не так долго жил в Тапсе, совсем чуть-чуть…
— Откуда в таком случае ты прибыл?
— Да уж, поносило по миру. Константинополь, Александрия, Триполитанский вал. Хочу многое прояснить. «Черные плащи» — кто они и откуда взялись?
— Личная охрана Гуннериха, — глухо пояснил отец Эльмунд. — Правда, в последнее время она слишком разрослась. И я думаю, выполняет не только королевские приказы. Какие-то иные люди стоят за правителем, а «черные плащи» — их соглядатаи. Всюду шныряют, следят за всеми, стремятся взять под контроль жизнь каждого человека от рождения и до самой смерти. Нас, кафоликов, ненавидят особо, поскольку наша церковь в этом мире — влиятельная и авторитетная сила. А король… и те, кто за ним стоит, не потерпят никакой другой силы, кроме своей — бесовской! — Священник явно разволновался, даже вскочил. — До меня доходили слухи, будто «черные плащи»