После нефтяного разлива при аварии танкера «Эрроу» у берегов Новой Шотландии в километре от берега было обнаружено несколько ослепших молодых тюленей, которые не могли найти дорогу к океану. Нефть залепила им глаза и ноздри. Известны случаи сильного раздражения глаз у морских котиков аляскинского побережья. Во время разлива нефти в проливе Санта-Барбара полосы нефти прибились к островкам, где находились колонии морских львов и слонов. В результате этой блокады многие детеныши морских львов погибли, вероятно наглотавшись нефти.
Киты, поглощая планктонных ракообразных, вполне могут вместе с пищей захватывать и тонко диспергированную нефть, так что отравление их нефтью возможно. Между прочим, известно, что киты стараются избежать встречи с нефтью. Во время нефтяного разлива в проливе Санта-Барбара происходила сезонная миграция серых китов, и наблюдатели отмечали, что киты, проплывая в проливе, старательно обходили наиболее загрязненные нефтью места. Что касается дельфинов, то установлены факты их гибели — на берегу были найдены выброшенные морем дельфины с закупоренными нефтью дыхалами.
Теперь о морских птицах. Весьма значительные количества птиц, непосредственно связанных с морем, становятся жертвами нефтяного загрязнения. Справедливости ради отметим, что хроническое загрязнение океана приносит птицам больший вред, чем единичные катастрофические разливы нефти. Считается, что ежегодные потери морских птиц в Северном море и Северной Атлантике вследствие нефтяного загрязнения составляют сотни тысяч. Однако немало морских птиц гибнет и во время катастрофических разливов, вызванных авариями танкеров. Даже сравнительно небольшой разлив (около 700 тонн нефти) после аварии танкера «Гамильтон Трейдер» близ берегов Северного Уэльса погубил 6–10 тысяч птиц. Более мощный разлив нефти во время катастрофы «Торри Каньона» погубил около 100 тысяч морских птиц, в основном гагарок. Надо сказать, что истинного числа жертв загрязнения мы, конечно, не знаем. Английский ученый А. Нельсон-Смит считает, что только 10 процентов общего количества погибающих в океане птиц прибивается к берегу, где их пересчитывают. Таким образом, реальные ежегодные потери пернатых из-за нефтяного загрязнения исчисляются, по-видимому, во всем Мировом океане сотнями миллионов особей.
Что же происходит с морской птицей, соприкоснувшейся с нефтью в океане? Нефть впитывается в оперение, утяжеляет его. Птица лишается возможности летать, сковываются ее плавательные движения. Кроме того, нефть, заполняя пространство между перьями, в котором обычно заключен воздух, нарушает теплоизоляцию. Это ведет к переохлаждению, в результате чего птица погибает.
Почувствовав на своем оперении нефть, птица пугается и начинает нырять, что при достаточно большом размере нефтяного пятна приводит к еще большему загрязнению оперения. Кроме того, морские птицы могут проглотить вместе с кормом капельки или частицы нефти, это вызывает нарушение работы внутренних органов, в том числе нервной системы. Загрязненные птицы, чье оперение теряет водоотталкивающую способность, стремятся поддержать высокую температуру тела за счет повышения расхода энергии, используя пищевые резервы. Следствие — резкое истощение. Так, вес загрязненных нефтью у мыса Доброй Надежды пингвинов стал вдвое меньше, чем в нормальном состоянии.
Пагубное влияние нефтяного заражения сказывается на популяции ряда видов птиц. Резко уменьшилась численность очковых пингвинов, колонии которых встречаются только в Южной Африке. Южноафриканские зоологи отметили явную связь уменьшения количества очковых пингвинов с катастрофами танкеров и супертанкеров в районе мыса Доброй Надежды. Если в 1960 году общая численность очковых пингвинов составляла 100 тысяч особей, то сейчас не осталось и половины. Повсеместно уменьшилась численность гагарок и крохалей. Первопричиной этого является нефтяное загрязнение.
Человек приходит на помощь морским птицам, оказавшимся в беде, но, увы, эта помощь слишком мала. Помещенные после катастрофических разливов нефти в «птичьи госпитали», даже при условии квалифицированной помощи, морские птицы редко выздоравливают и возвращаются к нормальной жизни.
После аварии «Торри Каньона» около 8 тысяч птиц были приняты в специальные пункты, открытые Королевским обществом защиты животных и Королевским обществом защиты птиц. Свыше 2 тысяч птиц погибло еще до начала их обработки. Из оставшихся для лечения 5811 птиц лишь чуть более 100 удалось спасти. Наблюдение за этими, казалось бы, здоровыми пациентами продолжалось. И опять-таки неутешительный итог: через месяц из 60 окольцованных птиц 16 нашли мертвыми. Таким образом, что-то около 1 процента птиц, переживших трагедию «черного прилива», вернулось в естественную среду. Интересно, что птицы, прошедшие лечение в «птичьих госпиталях» и выпущенные на волю, иногда старались остаться вблизи людей и не стремились присоединиться к своим естественным колониям.
Одним из наиболее поражаемых «черным приливом» мест в Мировом океане является пролив Ла-Манш. В марте 1979 года парижская газета «Фигаро» писала: «К сожалению, проблемы, связанные с загрязнением вод пролива, до сих пор остаются нерешенными. За последние месяцы только на песчаных берегах полуострова Котантен орнитологи насчитали более четырех тысяч погибших чаек, тупиков и других птиц — всего пострадало около тридцати видов морских птиц».
Большую работу по спасению уцелевших птиц проводит доктор Франк Дюнкомб из небольшого французского города Кан и члены Лиги по охране птиц. На морском побережье от Шербура до Кана они подобрали шестьсот полуживых перелетных птиц из Норвегии и Шотландии, попавших в ужасную мазутную ловушку.
Дюнкомб открыл своеобразный госпиталь на дому. В течение трех недель люди боролись за жизнь каждой птицы. И все-таки большая часть птиц погибла после первых же попыток оказать им помощь, другая часть погибла позднее вследствие резких и необратимых изменений в организме. Но огромный труд орнитологов и их добровольных помощников дал свои положительные результаты, множество птиц удалось очистить от мазута, накормить и подлечить.
«Мы выпустили на волю около двухсот выживших птиц, — говорит Дюнкомб. — Это, конечно же, немного в сравнении с сотнями погибших, но полученные результаты радуют нас…»
Сейчас уже разработаны некоторые методы лечения зараженных нефтью птиц. Оказывается, различные препараты и химические очистители далеко не безвредны. По-видимому, лучше всего использовать абсорбенты — опилки, толченую пемзу, кукурузную муку.
Термин «бентос» применяют к организмам, проводящим бóльшую часть жизни на морском дне. После аварии в проливе Санта-Барбара часть разлившейся нефти осела на дно, где находились прикрепленные организмы. Толстый слой нефти покрыл морских желудей-балянусов. Однако они не погибли, и через семь недель после катастрофы свежие личинки балянуса осаждались на нефтяном покрывале.
Мы рассказывали в главе «Катастрофа века», какой урон приносит нефтяное загрязнение устричным отмелям. Если проанализировать данные о поведении устриц по отношению к нефти в других районах Мирового океана, то складывается впечатление, что они не самые уязвимые к нефтяному загрязнению организмы. Другое дело, что устрицы становятся несъедобными, причем привкус нефти у оставшихся в живых устриц сохраняется месяцами. Более чувствительны к свежей нефти (но невыветренной) такие моллюски, как улитка-блюдечко (пателла), прикрепляющаяся к скалам.
Как действует нефтяное загрязнение на крабов, изучалось сотрудниками биостанции в заливе Баззард у северо-восточного побережья США. Исследуя последствия нефтяного разлива, происшедшего в 1969 году, биологи установили, что даже к 1976 году поголовье крабов не восстановилось полностью, хотя этот разлив нефти нельзя считать слишком большим. Значительная загрязненность осадков на дне залива сохранялась и в 1976 году. У оставшихся в живых крабов были нарушены двигательные реакции. В тканях животных по прошествии четырех-пяти лет после разлива сохранялись следы нефти.
Очень интересные наблюдения над омарами провели американские гидробиологи. Оказалось, что омаров привлекают некоторые виды нефти и ее производные. В лабораторных ваннах омары с жадностью поедали полоски бумаги, пропитанные керосином.
Иглокожие весьма чувствительны к появлению любых примесей в морской воде. После аварии «Тампико Мару» морские звезды рода Писастер и морские ежи исчезли из района катастрофы на несколько лет.
Известно, что некоторые черви хорошо переносят присутствие нефти. Так, один из видов полихет обитает на дне нефтяных доков Марселя.
Большая бурая водоросль покрыта защитной слизью и плохо смачивается свежей жидкой нефтью. Нередко стена крупных бурых водорослей предохраняет от нефтяного загрязнения растения и животных, находящихся на более низком ярусе. Мелкие водоросли, когда на них попадает тяжелая нефть, обламываются и под действием волн и придонных течений разрушаются окончательно, что ведет к оголению некоторых участков дна. Есть водоросли, весьма чувствительные к нефтяному загрязнению, например красные.
Засоленные приморские болота — марши очень ранимы «черным приливом». После аварии «Амоко Кадиса» марши представляли собой мертвую зону. Подавляющее число живых организмов, обитателей этих засоленных болот, погибло. Английская специалистка Дженнифер Бэкер, наблюдая за судьбой маршей после разлива нефти на берегах Англии и Франции, попыталась классифицировать растительную флору приморских засоленных болот с точки зрения воздействия на нее нефтяного загрязнения. В ее классификации есть растении очень чувствительные — однолетние растения, имеющие поверхностную корневую систему (например, солерос), и растения очень стойкие. Выяснилось также, что зимой, в период замедленного роста растительности, нефть наносит ей больше вреда.
Особое место среди морских организмов занимают бактерии, способные использовать углеводороды нефти и нефтепродуктов в качестве основного источника углерода и энергии. Микроорганизмы, растущие на нефти, довольно широко распространены в морях и океанах. Их роль в процессе самоочищения морской среды от нефти и нефтепродуктов несомненна. Было бы весьма соблазнительно использовать для разложения нефти специально выращенных бактерий. Однако в применении такого биологического способа борьбы с нефтяным загрязнением имеется еще много трудностей и неясностей. По идее следовало бы применять нефтеокисляющие бактерии одновременно с диспергентами, которые «разбивают» целую нефтяную пленку, ибо с такой пленкой микроорганизмам не справиться: они не могут проникнуть в массу нефти и выедают ее только по краям. Возможно, им не хватает кислорода, или они испытывают недостаток азота, отчего резко замедляется образование белка. Ясно также, что эффективность использования бактерий для разложения нефти значительно больше в теплых тропических морях, чем в холодных. Скорость разложения нефти бактериями при высокой температуре воды оказывается во много раз больше.