ого головореза, но он понимал, что этого не сделает.
Не потому, что боится их, нет, потому что боится себя, собственной слабости.
Похоже, благодаря удару ножа, закаленного в Плоти Хаоса, Халльвард стал трусом.
Гулянка мастеровых закончилась, они растащили продажных девок по комнатам. Головорезы поужинали и смылись, пьяный музыкант убрел прочь, икая и позвякивая монетами в кармане.
А он все сидел, и пытался привыкнуть к страху.
Возчики притащились глубокой ночью, пьяные, а Пегаса и вовсе принесли.
Говорить он не мог, только мычал, лупал глазами, да щупал огромный синяк на лбу. Зато его собутыльники не собирались держать языки за зубами, и щедро делились подробностями гулянки.
Там была драка, и очередной «полет».
Рацибуж с Цайнеке пришли еще позже остальных, когда угомонились даже самые буйные. Через зал, не останавливаясь, проскользнули наверх, и Халльварду показалось, что оба пошатываются.
Утром купец был свеж, и перегаром от него не разило. Зато возчики приходили в себя с помощью большого количества воды из колодца. Лили ее на встрепанные головы, жадно пили, словно в брюхе у каждого полыхал пожар.
Наемник наблюдал за ними с крыльца.
Прошедший через ворота постоялого двора старик с мешком за плечами огляделся и направился к Халльварду.
– Подайте, милостивый господин, – заканючил он еще издали, кланяясь и протягивая ладонь.
Ножу показалось, что этот тот нищий, с которым разговаривал в «Башке циклопа». Но глянув на него, понял, что ошибся… этот выглядел куда старше, торчала седая борода, лохмотья выглядели так, словно их носили год, не снимая.
– Подайте, Сияющий Орел благословит вас! – старик обрадовался, увидев, что на него обратили внимание. – Когда-то я тоже был славным воином, но ныне одряхлел, болезни одолели меня, ноги едва передвигаются…
– Отва… – начал Халльвард, но неожиданно осекся.
Раньше он просто рявкнул бы на старика, или, если был пьян, дал бы пинка по тощей заднице. Если ты хилый и больной, нечего бродить по улицам и приставать к людям, ляг и подохни спокойно.
Но за последние дни он сам чуть не помер… узнал, каково это, когда ты слаб.
– Подайте, во имя Сияющего Орла! – продолжал канючить нищий, делая знак Когтей и не подходя на всякий случай близко.
Знал, что «славные воины» часто глумятся над теми, кто не может защитить себя.
– Сейчас, – сказал Халльвард, и полез в кошель, где отыскал между полных крон резаную.
Старик, увидев золотую монету, выпучил глаза, седые брови поднялись.
– Да благословит вас бог! – воскликнул он, делая попытку упасть на колени.
– Вот теперь точно отвали, – буркнул наемник и, отвернувшись, вошел внутрь постоялого двора.
Возчики очухались, затем, похмеляясь, выпили чуть ли не все пиво из запасов «Дуба». Телеги вновь прогрохотали по улицам Рохата, и караван выбрался за пределы городских стен.
– О, ну и трещит котелок, – пожаловался Пегас, осторожно трогая синяк.
Тот к утру стал еще больше, хотя слегка побледнел, а от возчика несло так, что даже мухи рядом не летали.
– А крылья не болят? – спросил Халльвард, так и ехавший рядом с десятой телегой.
– Вроде нет, хе-хе, – гном пошевелил плечами, и расхохотался. – Ничего, сейчас полечусь, у меня тут припасено было, если только Вардак ночью не вылакал, змей бородатый!
Он пошарил среди мешков, и вытащил сморщенный, пустой бурдюк.
– Вылакал, срань божья, – сказал наемник.
– И не постеснялся, сволочь, – Пегас аж всхлипнул и, обернувшись, погрозил приятелю кулаком. – Ах ты, отпрыск горного червя и облезлой лисицы, как посмел ты протянуть алчные ручонки к последним моим запасам? Чтобы топор твой затупился, в голове завелись улитки, а борода вся повылезла, старый ты кобель!
– А что? – не смутился Вардак. – Ты сам разрешил.
Они еще долго препирались и спорили, но без души, больше для развлечения.
День прошел благополучно, хворь ни разу не напомнила о себе, зато скрутила Халльварда, едва они встали на ночь. Он промучился до рассвета, а утром поднялся усталым, словно после долгой и тяжелой схватки.
Но сесть на телегу отказался, и полез в седло, да еще и кольчугу надел.
Страх не исчезал, даже становился сильнее, понемногу грыз сердце, точно жук-древоточец. Заставлял вспоминать те моменты, когда наемник лежал без сил, и ждать, когда начнется очередной приступ.
Миновали еще один небольшой городок, но на этот раз объехали его стороной. Потянулись места куда менее населенные, чем в центральной Тегаре, начали попадаться леса, замки на холмах, а деревни обзавелись частоколами.
Оно и понятно… дальше на восток дикие чащобы, а в них и эльфы, и дриады, и пауки, и еще что похуже.
– Теперь долго пива не попить, страсть как грустно, – уныло сказал Пегас, провожая взглядом вывеску постоялого двора. – До самого Уруд-Хана, а до него еще кандыхать и кандыхать, так что от тоски помрем, и даже Урд не поможет.
– А ты попроси, – посоветовал Вардак со своей телеги. – Может, пришлет пару бочонков?
Но Пегас только вздохнул и махнул ручищей.
В стороне осталась торчащая над лесом полуразрушенная башня, бывшая когда-то логовом колдуна. Дорога, зажатая между двумя стенами леса, пошла вниз, в овраг, и на его дне блеснула речушка.
Халльвард подобрался, завертел головой.
По сторонам густые заросли, телеги на спуске не разгонишь… идеальное место для нападения. Судя по шорохам за обочинами, по тому, что кое-где сквозь листву видны блики на металле, не он один так подумал.
Конь Рацибужа выбрался на другой берег, когда заросли на обочине зашевелились, и из них выбрался всадник в доспехах. Выстроились за его спиной воины с копьями и круглыми щитами, оскалилась с гербовой накидки волчья морда.
– Что такое, клянусь пальцами Урда? – спросил купец, натягивая поводья.
– Тык это, я – вассальный барон ре Векрис, и вы по моим землям едете, – сказал всадник, поднимая забрало. – А за проезд, как Стальной Сокол заповедовал, платить надо.
– Неужели? – Рацибуж хмыкнул, а гномы-охранники за его спиной начали спешиваться.
Халльвард на толстую морду барона не смотрел… пытался точно определить, где засели лучники в чаще, и сколько их. А еще он нащупывал рукояти метательных ножей и жалел, что не повесил на пояс вторую пару.
Опыт и чутье его не подвели, теперь осталось проверить, не подведет ли рука.
– Конечно, и сие статутом нашего королевского величества утверждено, – ре Векрис нахмурился. – Так что ты, гном, строптивости не предъявляй, а немедленно раскошеливайся.
Про статут барон врал, он решил, использовав военное время, слегка порезвиться на большой дороге.
Пока до столицы дойдет, что кто-то тут безобразничает… а то и не дойдет вообще. Если же удача подвалит, то можно будет откупиться, объявить все поклепом и злобными наветами.
– Сколько у тебя телег? Вот в два раза больше крон мне и предстоит собрать на нужды воинства тегарского, – продолжал вещать он, раздуваясь от важности так, что сочленения доспехов чуть не трещали.
– Я тебе эти кроны в жопу засуну, – сказал Рацибуж. – Руби их, ребята!
Ре Векрис побелел, и с судорожным хрипом махнул рукой.
Копейщики ринулись вперед, и столкнулись с бросившимися им навстречу гномами. Залязгала сталь, возчики принялись спрыгивать с телег, в их руках объявились топоры.
Халльвард уловил шорох справа… нож сам выпорхнул из ладони.
Затрещали ветки, кто-то упал, а второй метательный клинок полетел вслед за первым. Стрела присвистнула над самым ухом, но он даже не пригнулся, выхватил меч и разрубил еще одну в воздухе.
Если знаешь, где сидит лучник, несложно угадать, как он будет стрелять.
Пегас с гневным ревом врубился в заросли, на обочину с другой стороны дороги выскочили трое копейщиков.
– Задница Вечного, – прорычал Халльвард, пришпоривая коня.
Страх не исчез, остался где-то глубоко внутри… опаска, что в любой момент может выпасть из боя, из воина стать жертвой. Но его забила жажда схватки, желание доказать, что он по-прежнему чего-то стоит, что он не трус.
Один из троих ударил копьем, целясь в живот лошади, и с удивлением отшатнулся, когда срубленный наконечник упал на землю. Второй получил по шлему, и свалился на спину, не убитый, не раненый, а похоже просто оглушенный.
Третьему «повезло» встретиться с разъяренным Вардаком.
Воины ре Векриса не ждали сопротивления, и не знали, чего стоят гномы в бою. Барон орал, но его дружинники пятились, охранники наступали, и топоры в их руках просто летали.
Возчики, ругаясь, кинулись в стороны от дороги, искать спрятавшихся лучников.
Халльвард тычком в шею убил копейщика, лишенного оружия, мигом позже Вардак зарубил другого. Наемник развернулся, вытаскивая засапожный нож, но метать его оказалось не в кого.
Внизу, у ручья, схватка продолжалась, засевшие в лесу баронские вояки, судя по крикам, начали разбегаться.
– Где! Где эти твари?! – заорал вывалившийся из леса Пегас. – Я их сейчас!
Откуда в этот раз прилетела стрела, Халльвард не углядел, но воткнулась она точно в шею Вардаку. Брызнула кровь, тот захрипел, упал на колени, топор вывалился из ослабевших пальцев.
Наемник спешился, мигом позже рядом оказался Пегас.
– Ты что, дружище? Нет! – воскликнул он, подхватывая приятеля за плечи. – Перевяжем! Сейчас!
– Бесполезно, клянусь пометом Сияющего Орла, – сказал Халльвард.
Он знал, что после такой раны не выживет даже стойкий и выносливый гном.
Пегас не поверил, бросил испачканный в крови топор, уложил Вардака на телегу. Только поняв, что тот не дышит, могучий возчик замер, плечи его опустились, а глаза часто-часто заморгали.
– Ну отчего так, а? В какой-то дурацкой стычке… – прошептал он. – Ублюдки!
Ре Векрис завопил снова, но на этот раз испуганно, и развернул коня, собираясь драпать. За ним побежали и дружинники, и над лесом поплыл голос рога, призывающий баронскую рать к отступлению.