е пригодиться.
— Какой прок магистру войны с пиратов и мародеров? — саркастично усмехнулся Гамос.
— Каперов, а не пиратов, — поправил его Эруд. — И мы такие не одни. Скольких ты нашел и выследил, но пока не загнал? Вы не единственные охотники, которых отправил магистр войны. Сколько еще пленников вроде Хаара на борту корабля? Сотня? Как насчет других охотников? Сколько пленников у них?
— Какая разница? — фыркнул Сын Гора.
— Это пустая трата ресурсов, — пояснил технодесантник.
— Объяснись, — помолчав, велел Гамос.
— Они могут пригодиться, — заговорил Эруд. — Я прошу дать нам шанс доказать свою полезность магистру войны. Ты получишь ординатусы, прочее оружие, что мы захватили, даже сам корабль, но ты сохранишь нам жизни и дашь новую цель. А ты передашь магистру войны нечто получше трупов. Ты дашь ему боевую силу, верную только ему одному. Новый легион, избавленный от старой преданности, обязанный всем своему новому покровителю.
— Ты хочешь выковать для себя новую цепь, — произнес Сын Гора.
— Лучше цепь, что ты выковал для себя сам, чем та, которую на тебя набросили. Итак, теперь решение за тобой.
Хаар буравил апотекария взглядом. Хардакер не обращал на него внимания, раскладывая инструменты на подставке складной треноги.
— Моя философия допроса проста, — прорычал апотекарий. — Пытка неэффективна, но она дает мне уникальную возможность провести свои изыскания на живом субъекте. Поэтому ты волен говорить или молчать. Меня это в любом случае не волнует.
— Тогда какой тут смысл? — спросил Эндрид.
— Тирад хочет укротить, сломить тебя, — пояснил Хардакер. — Он считает, что достаточная боль может усмирить твою агрессивность.
— А ты как считаешь? — поинтересовался бывший Пожиратель Миров.
— Я считаю тебя крайне любопытным субъектом. Жду не дождусь узнать, какие истории хранят твои кровь и кости.
— Я не пробуду здесь достаточно долго для этого, — с улыбкой сказал Хаар.
— Ты не первый обитатель этой камеры, который так бахвалится, и, думаю, не последний, — сказал Хардакер, пододвигая треногу ближе.
— Посмотрим, — хмыкнул Эндрид.
— Цепи достаточно прочные, чтобы удержать боевой корабль на случай внезапной декомпрессии, — отметил апотекарий. — А камера утыкана сенсорами. Даже если тебе удастся выбраться, радоваться ты будешь лишь до тех пор, пока на вой сирен не ответят орудия.
— И они расстреляют меня, да? — фыркнул Хаар.
— Как собаку или, вернее, гончую, — ответил Сын Гора. — А сейчас я планирую начать с биосканирования. Не дергайся.
В шею Хаара погрузилась игла, и он зарычал от боли.
— Убери это из меня, — процедил он.
— Успокойся, худшее еще впереди, — рассмеялся апотекарий, когда на экране появились результаты биосканирования. — Любопытно, — сказал он. — Твоя мускулатура впечатляющая даже по меркам астартес. Основываясь на поверхностном обследовании, я б сказал, что и твои кости также несколько плотнее, чем следовало ожидать. А сканирование этих соединительных портов указывает на то, что их установили позже в процессе имплантации, чем обычно. — С этими словами он убрал сканирующее устройство. — Ты из первого поколения инициатов, да?
— Какая разница? — прорычал Хаар.
— В ходе выполнения обязанностей я ознакомился с другими инициатами–прим. Мало у кого из них наблюдались такие же физиологические отклонения, как у тебя. Ты определенно космодесантник, и все же…
— И все же тебе интересно, кем я был прежде, — усмехнулся Хаар.
Хардакер подался ближе. Хаар почувствовал стерильный биогель, скрывавший смрад старой крови. Апотекарий оглядел его так, как ученый мог изучать особенно отвратительную плесень.
— Выцветшие дермальные следы на левой груди, генетический инфокод, недействительный, — Хардакер принялся сканировать грудь Хаара. — И татуировка на руке, старше соединительных портов. Это значит, она была у тебя еще до начала процесса имплантации.
Сын Гора выключил сканирующее устройство.
— Это Раптор Империалис, — подсказал ему Эндрид.
— Ты… ты сражался подле Императора?
— Это был символ чести. У всех нас был такой.
— У всех?
— У меня и у моих братьев.
— А, Гончих Войны, — сказал Хардакер.
— Нет, апотекарий, — ответил ему Хаар. — Моих первых братьев, до того, как Гончие Войны вообще появились на свет.
— И что случилось с этими братьями? — с улыбкой спросил Хардакер.
— Я убил их так же, как убью тебя, — отозвался Хаар, сплюнув кислотную слюну.
— Плюйся, сколько хочешь, — ухмыльнулся апотекарий. — Цепи это не разъест. Они устойчивы к кислоте.
— Но пол — нет, — произнес Эндрид, начиная вырываться из оков.
— Что? — потрясенно воскликнул Сын Гора. — Как? Нет, нет!
Хаар с рыком поднялся в полный рост, когда апотекарий потянулся к оружию. Воспользоваться им Эндрид шанса не дал. Он набросился на апотекария, крепко обхватил его и кинул на пол.
— Лежать, — прорычал он.
— Я убью тебя! — прохрипел Хардакер в хватке Эндрида, после чего тот с силой сломал ему шею. Хаар наклонился и забрал оружие мертвеца. Он проверил болт–пистолет и дважды выстрелил в цепи. Снаружи зазвенели сирены. Теперь освобожденный и вооруженный Хаар включил подкожный вокс–имплантат.
— Эруд, я продолжаю выполнение своей части, — произнес он. — Пора бы уже и тебе начинать.
— Принято, — ответил по воксу технодесантник. — Ты в порядке, Эндрид?
Снаружи камеры донесся грохот ботинок, когда стражники отреагировали на вой сирены. Хаар улыбнулся.
— Скоро будет лучше, — сказал он.
Эруд Ван, в прошлом Гвардеец Смерти, а теперь воин без легиона, стоял в самом логове врага и не в первый раз задавался вопросом, что он здесь делает.
— Сирены! — воскликнул он, когда по палубам эхом разнесся аварийный вой.
— Мелкие неурядицы, — отмахнулся Даргор. Оптимистичное мнение, учитывая предрасположенность Эндрида к разрушению. Но Ван ничего не сказал. Вместо этого он приступил к своей части плана. Мимолетным морганием технодесантник активировал оптические слои. У него отняли оружие, однако его доспехи по–прежнему хранили множество секретов. Воин, проведший столько времени среди техномагов Марса, неизбежно узнает пару–тройку их трюков.
— Тирад, — произнес Гамос. — Брат, ответь.
— Я их слышу, брат, — отозвался Корвейн. — Он сейчас с доктором.
— Его не стоит недооценивать, брат, — предупредил Гамос.
— Если он хочет сбежать, пусть попробует, — ответил Тирад. — Я выслежу и раздавлю его.
Перед глазами Вана, видимая только ему, закружилась горстка командных рун. Дважды моргнув, он выбрал встроенный в вокс–систему его доспехов глушитель частот, и включил его. В воксе немедленно зашипели помехи.
— Брат! — громко сказал Даргор. — Корвейн? Отвечай!
— … Охота… — раздался перемежаемый статикой голос Тирада.
— Обнаружены помехи на всех частотах, — пробормотал сервитор.
— Источник? — рявкнул Гамос.
— Неизвестен, — ответил киборг.
— Астероидное поле, — подсказал Ван. — Оно мешало работе наших сенсоров даже на расстоянии. Возможно, то же и у вас.
Гамос развернулся к нему, и на мгновение Ван задался вопросом, не переиграл ли он. Сыны Гора не славились легковерием.
— Саркус! — позвал Гамос. — Возьми отряд и разберись.
— Командор Корвейн, — вместо ответа Саркус попытался еще раз связаться с Тирадом.
— Зачем ты его вызываешь? — гневно рявкнул Гамос. — Его здесь нет, поэтому выполняй мою команду.
— Как прикажете, — ответил Саркус. — А пленник?
— Ответственность за него буду нести я, — вздохнул Даргор. — Ступай.
Саркус неспешно вышел и закрыл за собой люк.
Эруд ничего не сказал на уход легионера. Пока что все шло по плану, несмотря на его очевидные изъяны. Только Эндрид был в достаточной мере самоубийцей, чтобы сделать свое пленение частью стратагемы. И Эндрид мог выполнить поставленную задачу.
— Я знаю, каково это, — отозвался Ван.
— Что? — не понял Гамос.
— Этот Корвейн… Я слышу ужас в твоем голосе. Наверное, трудно держать его в узде.
— Замолчи, — процедил Сын Гора.
— Как хочешь, — просто сказал Ван. Хоть Гамос хорошо это скрывал, он явно был раздражен. Тем лучше. Раздраженный воин — отвлеченный воин.
— Тавос, твой статус? — произнес он по воксу.
— Мы… под тяжелым… огнем, — ответил сквозь сильные помехи легионер.
— Пробуй все частоты, пока не найдешь чистую, — сказал ему Гамос.
— Принято, — проговорил сервитор.
Гамос оглянулся на Вана, его глаза подозрительно прищурились. Рука опустилась к болт–пистолету на боку.
— Любопытно, что все происходит именно сейчас, — произнес он.
— Уверяю тебя, это совпадение, — сказал технодесантник. Он вел рискованную игру, но в Галактике более не осталось уверенности, только не для Эруда Вана и других вроде него. Иногда ему казалось, будто он стоит на краю обрыва, и тот начинает осыпаться под ногами. И все равно лучше было прыгнуть, нежели свалиться.
— Я не верю в совпадения, — заметил Сын Гора.
— Как и я, — согласился Ван. — Так ты принял решение?
— Интригующее предложение, но у меня нет полномочий для его принятия, — ответил тот. — И я не думаю, что оно сделано от чистого сердца.
— Однако я сейчас стою перед тобой, — сказал Эруд.
— Да, передо мной, — согласился Гамос. — Стоило зазвучать сирене, как связь оборвалась. Я совершил ошибку, — вздохнул он.
— Да, — произнес Ван. — Ты умен, слишком умен, чтобы повестись на обычные уловки.
— Как и ты, — сказал Даргор. — Почему ты сдался в плен? Для чего?
— Иногда лучше вырваться изнутри волчьего брюха, чем все время убегать, — ответил бывший Гвардеец Смерти.
— Возможно, — усмехнулся Гамос, — но это проще сказать, чем сделать.
Уверенно, без тени сомнений он достал оружие. Ван был безоружен, но только на самом деле это было не так. Когда Гамос поднял пистолет, в наруче Вана открылся потайной разъем, и оттуда выдвинулся болтомет. Оружие создал он сам — простая вещица с радиусом поражения и останавливающей мощью болт–пистолета, но всего с одним выстрелом. Идеальное решение для ситуаций, требующих эффекта внезапности. Вроде этой.