– Собирайся, дело есть. – Григорий заглянул в квартиру мне через плечо, но ничего интересного заметить, понятно дело, не смог. – Ты чего мокрый?
– Умывался. – Я убрал пистолет на тумбочку и начал расcтегивать мокрую рубашку. – Какое еще дело? На десять же договаривались.
– Да появился тут один момент, – хмуро посмотрел на меня Григорий. – Минут на десять от силы.
– Время сколько? – Натянутый прямо поверх футболки шерстяной свитер нежадно кололся, но поделать с этим сейчас ничего было нельзя – сменная одежда осталась в рюкзаке у Кирилла. – Оружие брать?
– Тут дорогу перейти и обратно, – посмотрел на часы Конопатый. – А время – семь доходит.
– Ну и чего опять стряслось? – заперев дверь, я начал спускаться по ступенькам вслед за Григорием. – Чего не спится?
– Особо ничего не стряслось, но проверить один момент надо. – Конопатый остановился на первом этаже и, дождавшись меня, толкнул дверь. – Ты, может быть, не в курсе, но сейчас у нас усиление по линии безопасности идет…
– В смысле? – Я вышел на крыльцо и невольно поежился – холодно. Погода ни к черту. Хоть вообще из дома не выходи. А придется…
– В смысле – провокаций опасаемся, вот и усилили охрану объектов, – объяснил Григорий и вышел на заметенную выпавшим за ночь снегом дорогу. – И не только периметр, но и прилегающую территорию обходим.
– Я тут при чем? – Пробравшись по высоким сугробам к стоявшей напротив общаги заброшенной двухэтажке, мы зашли в подъезд, и кое-что начало проясняться.
– Никого не узнаешь? – вместо ответа указал Григорий на два лежавших прямо на ступеньках трупа. Один из торчавших поблизости дружинников лучом электрического фонарика осветил их побелевшие лица. – А то наткнулись, понимаешь…
– Первый раз вижу, – честно ответил я, рассматривая двух окоченевших бедолаг. Обычные парни, даже если раньше где и встречались, уже не припомню. – Чего вы всполошились-то?
– Сюда смотри, – поднес к свету Григорий два убранных в полиэтиленовые пакетики пистолета.
– Интересно. – В одном из пакетов, помимо снабженного глушителем пистолета, оказалось с десяток странных патронов. Снабженные остроконечными пулями, они весьма напоминали автоматные, только уменьшенные в размерах. Со вторым стволом – сорок пятого калибра, непонятного оказалось ничуть не меньше. И пусть выбитое на рамке название модели NP-30 и эмблема производителя – вписанное в шестерню слово «Norinco», – были мне незнакомы, зато лейбл «Made in Chinа» говорил сам за себя. Неужели Триада? Да нет, морды у трупов явно славянские. – Даже очень интересно, но при чем тут я?
– Ну мало ли, – пристально посмотрел на меня Конопатый, забрал пистолеты и легонько ткнул носком ботинка в бедро лежавшего у его ног парня. Звук от удара вышел чуть ли не деревянный. – Видишь, как закоченели? А за час до их обнаружения здесь все чисто было.
– Может, их перенесли сюда? – предположил я, стараясь не думать о том, что убить их могли прямо здесь. Мне ведь прекрасно известно о том, кто может вот так проморозить человека насквозь. Нет, чушь собачья.
– Может быть. – Подозреваю, что Григорий не хуже меня отдавал себе отчет в бредовости подобного предположения, но свои сомнения по какой-то причине вслух высказывать не стал. – Точно их не видел раньше?
– Сказал же – нет.
– Ладно, свободен, – вздохнул Григорий. – Хотя нет, пойдем провожу.
– Чего это? – насторожился я. – Сам дойду.
– Пошли, разговор есть, – почти вытолкнул меня на улицу контрразведчик. – В десять чтоб как штык со своими у пропускного пункта «Тополей» был. И давай сегодня без опозданий – денек тот еще намечается.
– А что такое? – остановился я на крыльце общежития.
– Ильи не будет, еще и пару наблюдателей от безопасников нам навязали. Да и вообще – если что не так пойдет, на подкрепление можешь не рассчитывать.
– Совсем? – удивился я.
– Как тебе сказать… – оглянувшись по сторонам, начал пританцовывать на месте Конопатый. – Если еще пожить рассчитываешь, то – нет.
– Рассказывай, – вздохнул я, понимая, что разговор этот начат вовсе неспроста.
– А чего рассказывать? – усмехнулся Григорий. – Сегодня всех под ружье – и у китайцев зачистку устраивать. В оперативном резерве почти никого не останется.
– Линев – что? – закашлялся я от резавшего легкие ледяного воздуха. – Тоже китайцам кузькину мать устраивать будет?
– Нет, нам наконец-то «Черный январь» разрабатывать приказали. Линева в опергруппу включили, будут гетто трясти.
– Никак Патруль за своих поквитаться решил? – догадался я.
– И это тоже, – кивнул Гриша. – Нам из Северореченска информация пришла, что Леший может быть с Черным квадратом связан. Вроде как умеет личины менять и под уродов маскироваться. Ну и со сбором информации о жертвах у него именно поэтому проблем нет. Они ж как тараканы…
– А! Теперь понятно, чего этих убогих гонять начали.
– Ну так! Только не думаю, что от этого хоть какой-то толк будет. Cлишком умен Леший, чтобы в облаву угодить. Наверняка заляжет на дно на пару месяцев, а потом в новом обличье всплывет где-нибудь. – Григорий хлопнул меня по плечу и сбежал с крыльца. – Ладно, заболтался я с тобой, не опаздывай!
– Постараюсь. – То, что у получившего на меня заказ наемного убийцы намечаются серьезные проблемы, не радовать не могло. Только вот и с предположением Гриши не согласиться при всем желании не получалось. Вывернется, как пить дать вывернется… Надо бы с Гамлетом на эту тему перетереть. Может чего присоветует. – Да, Гриш, такой вопрос: вы Ветрицкого хорошо проверили?
– А что такое? – остановился Конопатый.
– Ну он же с китайцами чего-то мутил.
– Забей, – махнул рукой контрразведчик. – Все под контролем.
– Как скажешь, – не стал я настаивать на своих подозрениях. Под контролем так под контролем. Может, его в Триаду специально внедрить пытались, кто их знает.
Зевая, я поднялся к себе на этаж и отпер дверь. К моему удивлению, комната Кати уже была открыта, а сама она вместе с мужем пила на кухне чай. Стоявший на подставке шар новомодного приемника мигал разноцветными огнями в такт рваному ритму электронной музыки, и я уже было зашел к себе, когда послышался смутно знакомый голос:
По профессии – мразь, по жизни – подонок,
Мой бенефис будет недолог,
Но если крикнешь: это судьба,
Идешь ты на…, судьба – это я!
Как его… Лоцман? Точно, он. Вишь оно, как раскрутился парнишка: не просто по кабакам рифмы толкает, уже и по радио гонять начали. Или им просто поставить больше нечего?
Повесив фуфайку и разувшись, я закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, завалился на кровать. До десяти – времени море. Но если сейчас засну – не факт, что встану со свежей головой. Может, ну его? Выспался? Вроде. Или все же вздремнуть?
– Лед, завтракать будешь? – без стука заглянула ко мне в комнату Катя.
– А что есть поесть? – уселся на кровати я.
– Что есть, то и будешь есть, все равно ничего другого нет, – логично в общем-то поставила меня на место отправившаяся на кухню девушка.
– Вот и поговорили, – вздохнул я и поплелся за ней. Чего ж так на душе паршиво? И ведь не из-за необходимости плясать под дудку дружинников – первый раз, что ли? – нет, тут в другом дело. Странное все же существо человек – вроде давно все позабыто и прахом по ветру пошло, а смотрю на нее, и снова сердце ныть начинает. Любовь? Да кто ее знает? Уж больше на жалость к самому себе похоже.
Успевший позавтракать в мое отсутствие Виктор к этому времени уже вернулся в свою комнату и опять листал какие-то бумаги, прислушиваясь к вещавшему из приемника жизнерадостному кретину:
– Доброго утречка всем, кто начинает этот день, настроившись на нашу волну! По правде говоря, никаких других станций в эфире вы все равно не найдете, так что ближайшие два часа придется терпеть мою болтовню. Итак, если кто забыл, напоминаю: вы встречаете это утро в за… – ха-ха, не тот текст! – в Форте – самом продвинутом оплоте цивилизации по эту сторону Границы. На часах в студии семь-ноль-семь, на градуснике за окном минус тридцать пять. Если кто слабо разбирается в циферках – объясняю: очень рано и очень холодно. Так что сидите дома и нас слушайте. Наши многомудрые прорицатели нагадали, что к обеду потеплеет с «очень» до «просто» холодно, вот тогда и придет время решать свои шкурняки. Ну а чтобы вы, дожидаясь глобального потепления, часом не околели, мы ставим зажигательную композицию группы «СТДК»: «А-а-а, лето пролетело, все осталось позади, но мы-то знаем – лучшее, конечно, впереди…»
Ага, щазз! Хрена вам лысого, а не лучшее! Все, баста – умерла так умерла!
Бухнувшись на жалобно скрипнувший стул, я взял одиноко лежавшую на тарелке сосиску и без аппетита откусил. Гадость. Соя голимая. Если еще чего похуже не запихали. И это дружинникам продают! И так служба не сахар, а с такой жратвой и вовсе ноги протянуть можно.
– Чай будешь? – уточнила явно чем-то недовольная Катя.
– Да.
– Что да? Бери и наливай. – Девушка убрала со стола в мойку грязную посуду.
– Обязательно, – буркнул я и потянулся за коробкой с чайными пакетиками, соображая, как бы продолжить разговор, но тут в дверь вновь заколотили. – Да что ж такое?! Кто там опять приперся?
Не поленившись дойти до комнаты и взять оставленный на тумбочке пистолет, я вернулся в прихожую и отпер засов.
– Чего так долго? Спал, что ли? – тут же сунулся в квартиру Напалм.
– Не спал, – уперев ладонь в грудь пироманту, я вытолкнул парня обратно на площадку и, выйдя следом, плотно прикрыл за собой дверь. – Чего в такую рань приперся?
– Какая рань? А покушать?! – возмутился Напалм.
– Накушанный уже, – буркнул я.
– Не пойдешь, что ли? – удивился пиромант.
– Жди. – Мне пришло в голову, что заняться все равно нечем, а так хоть будет с кем в компании по окрестностям прошвырнуться.
Без лишних слов я вернулся в квартиру, оделся и остановился, задумчиво разглядывая подсумок с пистолетом-пулеметом и патронами. Не тащить же всю эту тяжесть с собой. Но и с одним пистолетом на операцию отправляться себе дороже выйдет. Рассовав по карманам фуфайки снаряженные магазины, я повесил на плечо ремень «Вереска» и вышел на площадку.