И эту пустоту срочно требуется чем-то заполнить. Какими-то более сильными впечатлениями, эмоциями, поступками. Желательно – пахнущими кровью.
Местью.
Чем дольше я находился в этой клетушке, тем невыносимей становилось ожидание. Требовалось бежать, кричать, пинать, резать. А я не мог…
Сами собой вокруг заклубились колдовские щиты, но усилием воли их удалось рассеять – ни к чему пока. Дверь-то здесь самая обычная, никаких чар не наложено. Такую только выбивать. И пусть в последнее время колдовство дается все проще и проще – будто кем-то заложенные в голову знания сами всплывают, – вырваться из заточения эти навыки не помогут. Слишком уж у меня специализация специфическая…
Скрип лестницы послышался, когда терпение уже подошло к концу. Еще немного – и начал бы на дверь бросаться. А так – сразу успокоился, даже фуфайку накинуть успел. Мало ли кого черти принесли. Вдруг в участок переводить надумали?
С легким хрустом провернулся ключ в замке, и Григорий, распахнув дверь, благоразумно отступил назад. Кидаться на него я не стал и лишь недовольно хмыкнул:
– Чего-то долго.
– Ты когда в следующий раз на глазах у десятка дружинников человека убить соберешься, заранее нас предупреждай. Тогда быстро будет, – скривился, словно надкусил лимон, Конопатый. – Мы тебя сами в камеру кинем, но там хоть удобства есть.
– И здесь неплохо было, – вышел я из клетушки и пошел к светлому пятну открытой подвальной двери.
– Ты хоть представляешь…
– Не надо, а? – обернулся я. – Не надо нотации читать, поздно уже. Тут варианта два: либо отправляете в штрафной отряд на Северную промзону, либо наше сотрудничество продолжается. Для меня второй вариант более предпочтителен. Для вас?
– Шевелись, – подтолкнул меня к выходу Григорий. – Из-за тебя операцию на вечер перенести пришлось.
– Прям уж из-за меня, – не поверил я и начал подниматься по шатающейся лестнице.
– В том числе. – Нагнавший меня уже на крыльце Гриша велел шагать к припаркованной у общаги «Ниве». – На квартиру не возвращайся, я договорился, чтобы тебя к Напалму подселили. Да, и шмотки свои забери.
– Непременно. – Я распахнул заднюю дверцу и начал разбирать сваленные в кучу пожитки. – Ты у Ильи машину насовсем, что ли, подрезал?
– Нет, покататься взял, – уселся за руль мрачный Григорий. – Встречаемся здесь в пять вечера. Твоих уже оповестили.
– Будь другом, подвези до общаги Патруля. – Я оглядел улицу – народу никого. И темно еще. – Время сейчас вообще сколько?
– Пять утра, – зло глянул на меня контрразведчик. – Из-за тебя сегодня всего три часа спал.
– Нечего было по бабам шляться. – Усевшись на заднее сиденье, я захлопнул за собой дверцу.
– Какие бабы? – Гриша повернул ключ зажигания, но машина и не подумала заводиться. – Служба.
– Аккумулятор сдох? – предположил я. – Смотри, свечи замаслаешь.
– Отстань ты, – отмахнулся Григорий и повторил попытку. И вполне себе успешно. – Давай сегодня без приключений.
– Договорились. – Я едва успел ухватиться за ручку и чуть не впечатался головой в крышу, когда «Нива» въехала в глубокую колею. – Ты скажи, мы как вчера отстрелялись. Нормально?
– Нормально. – Снизив скорость, Конопатый выехал на Красный проспект. – Но большую часть груза успели раскидать, пришлось вечером кое-кого прямо из Гимназии на разговор выдергивать. Правда, никто не знает ни черта…
– А как же утечка информации?
– Да хрен с ней, теперь игра на опережение пошла, – не шибко понятно ответил Григорий, но, видимо решив, что и без того сболтнул лишнего, замолчал.
– Китайцев на уши поставили? – сменил я тему разговора и начал рассовывать по карманам ножи, снаряженные магазины к «Вереску» и другие не менее необходимые вещи. Под руку попалась коробочка «глушителя» – немного подумал и сунул ее обратно. Пригодится еще.
– Ага, к ночи только зачистку закончили. – Гриша включил дальний свет и начал медленно объезжать застывшую на перекрестке лужу натекшей от колонки воды.
– А с Лешим что?
– А что с Лешим? – не понял вопроса контрразведчик.
– Ну уродов же трясти по этому поводу собирались.
– Думаешь, это так просто? Допросили администрацию, активистов «Черного января» в разработку взяли. – Наледь осталась позади, и Гриша прибавил скорость. – Карантин еще усилили.
– Ага, видел я, что вчера на Красном творилось. Какими словами дружинники только карантин не поминали…
– Блин, знаешь, сколько километров периметр гетто? – оскорбился Конопатый. – Нет? Вот иди и попробуй обойти. Посмотрим, что потом скажешь.
– Ладно, проехали, – махнул рукой я.
– Не проехали, а приехали. – Григорий остановил машину перед общежитием Патруля. – Вылезай. И не забудь – еще в какую историю влипнешь, можем и не вытащить. А если сорвешь нам операцию сегодня…
– Буду как штык, – распахнув дверцу, усмехнулся я.
– Лед, послушай сюда, – вылез вслед за мной Гриша. – Эта операция нам очень важна. Очень. К сожалению, закрыть тебя под замок мы не можем, но если ты нас подведешь, то этот самый штык тебе засунут очень глубоко. И не просто засунут, а еще и провернут раз так дцать, чтобы жизнь медом не казалась.
– Успокойся, – хлопнул я дверцей. – Илье передай, все нормально будет.
– Обязательно передам, – выразительно посмотрел на меня Конопатый, – можешь не сомневаться.
– Вот и замечательно, – кивнул я. – Вещички свои тогда тебе оставлю, чтоб с собой не таскать. Смотри, не потеряй. Кстати, не знаешь, чем меня вырубили вчера?
– «Шершнем» служебным без блокировки. – Контрразведчик залез в машину. – Думали, до сих пор пластом лежишь, вот и засуетились.
– Череп крепкий, – уже самому себе пробормотал я и, дождавшись, когда «Нива» скроется из виду, зашагал от общаги Патруля к соседнему дому.
«Шершнем», значит. Неудивительно, что до сих пор башка гудит, будто внутри в колокол ударили. И ухо вроде бы левое чуть хуже слышать стало. Но тем не менее – на ногах и в сознании. Как-то я за последнее время крепче стал, что ли. Пока сюда через щель между мирами протискивался, горел – не сгорел. Потом стреляли – не застрелили. Теперь вот вырубить должны были наглухо, а опять не получилось. В чем подвох, хотелось бы мне знать? Просто так в этом мире ничего не происходит и за все приходится платить. Не верится, что дело в банальном везении. А если так – совсем хреново. Удача – девка капризная и в любой момент может помахать ручкой и повернуться задом.
Железная дверь Денискина подъезда оказалась закрыта. На моей памяти такое, пожалуй, первый раз. Неужели дядя Вася окончательно в запой ушел? Или выгнали взашей? Блин, не вовремя-то как! И что делать? Время – начало шестого, самые ранние пташки на работу еще нескоро пойдут. А куковать здесь даже час – проще сразу застрелиться, чтобы потом обмороженные ноги ножовкой не отпиливали. Холодно сегодня на улице, холодно. И пусть это для местного климата скорее правило, чем исключение, все равно создается впечатление, будто в жизни черная полоса начинается. А у меня и происходившее до вчерашнего дня к светлой полосе с большой натяжкой отнести можно.
Немного потоптавшись перед подъездом, я спрятал «Вереск» под фуфайку, рассовал по карманам меховушки и долго лепил из рассыпчатого снега плотный шарик. Дыхнул на вконец озябшие пальцы, нашел взглядом окно на третьем этаже и запустил в него снежком. Постоял, дожидаясь реакции, и вновь зачерпнул пригоршню снега.
Заспанный Селин появился в окне после третьего удачного броска. Недоуменно посмотрел на меня, покрутил пальцем у виска и скрылся в темноте комнаты. Ну будем надеяться, признал.
– Тебе чего не спится, кишкомот? – выскочил Денис из подъезда минут через пятнадцать и, неожиданно обхватив, сжал меня изо всех своих вовсе не маленьких сил. – Лед! Бродяга!
– Полегче ты, ребра сломаешь, – освободился от его хватки я. – Ты, говорят, скоро папой станешь?
– Есть такое дело. – Поправив шарф, Селин поднял воротник дубленки и натянул на уши меховую шапку. – Поэтому извини – к себе не приглашаю. Жилищные условия, сам понимаешь, не те.
– Да ладно ты, перестань, – хлопнул я его по плечу. – Скажи, лучше, как живете-можете?
– Лучше всех и никто не завидует. Все путем, в общем, без резких телодвижений, – рассмеялся Денис. – Сам-то, поди, не скажешь, где пропадал?
– Да почему – не скажу? Скажу. Только это история долгая и печальная. На морозе ее слушать совсем уныло будет. Околеем.
– Слушай, давай тогда часиков в десять забьемся в «Ширли-Муры». Это кабак новый на Красном, сразу…
– Знаю, проходил мимо, – остановил его я. – Только у меня дела вечером, на сухую пообщаемся.
– Да я тоже в завязке пока, – сморщился Денис. – И личные моменты, и по работе…
– Значит, в десять, – задумался я. – Ладно. Тогда последний вопрос и побегу…
– Валяй.
– Давно с луковскими общался? Конкретно Рипус, Трофим и Кир интересуют.
– А что такое? – слегка наклонил набок голову Селин, прекрасно поняв, что вопрос носит вовсе не праздный характер. – Со всякими людьми приходилось общаться, со всякими…
– Да претензии к ним появились. Даже не к ним, а корешу их одному, – не отвел я взгляда. – Мне б найти его, но даже погоняла не знаю.
– Описать можешь? – попросил посерьезневший парень.
– Годков так под сорокет, мне по плечо, жилистый, – начал припоминать я. – На морду – худой, все кисти в партаках.
– Тюремных? – уточнил Селин.
– Вроде, – пожал плечами я.
– Из той швали, с которой Рипус в последнее время связался, похоже на Угря, – ненадолго задумавшись, предположил Денис.
– Что за крендель?
– Приблатненный, но работает сам по себе.
– Найти его в сжатые сроки реально? – Я почувствовал охотничий азарт.
– Он у бабы одной на северной окраине зависает, – зевнул Селин, – на Автотранспортной, знаешь такую?
– Автотранспортная длинная.
– Если с Красного идти, как в сторону гетто свернешь, третий или четвертый дом будет. Там хрущевка одна, не промахнешься. Подъезд первый, этаж аналогичный. Квартира однокомнатная направо. Да, тот район под Крестоносцами. Особо не светись, но если что – отмажем.