– Курва, – выдохнул Витька, – вот же сучка…
– Пошли, пошли, – Макс за ворот тельника направлял его, – не отвлекайся.
Прошли вдоль торцевой стены дома, завернули за угол. Окна тут выходили на овраг, полынь и крапива вымахали чуть ли не в рост человека, и подойти к дому незамеченным было раз плюнуть. Витька вырвался, поправил тельник и топал вдоль дома.
– Не выгнала, а сам ушел, – пробурчал он, – надоела мне Тамарка предъявами своими и разжирела до безобразия. Не люблю жирных баб… Во, смотри!
Он приподнялся на носки и потянулся к крайнему от угла окну. Створка оказалась приоткрыта, на раме видны следы взлома – старое дерево рассыпалось на крупные щепки. Макс поддел створку снизу, и окно легко открылось, газом запахло еще сильнее.
– Скоты, – Витька подпрыгивал, силясь дотянуться до подоконника, – это ж надо, а. Мы же все сгореть могли. Ну бабка, чисто ищейка, куплю ей корвалола за свой счет.
Макс аккуратно отодвинул Витьку и влез на подоконник, перевалился внутрь. И сразу оказался в кухне, до того пыльной и старой, что страшно было пальцем к чему-то прикоснуться, казалось, все немедленно рассыплется в прах. На полу виднелись стертые следы от кроссовок, валялись щепки. Кто-то ночью открыл не только вентили на плите, но и про духовку не забыл, и про газовую колонку на стене. Макс нашел общий кран, перекрыл газ и подумал, что неплохо бы сорвать с трубы кран-«бабочку», чисто на всякий случай, если враг вернется. Распахнул окно, чтобы проветрить, Витька только-только оказался рядом, внимательно рассматривал порезанную ладонь, лизнул ее.
– Все правильно, – он поморщился от запаха и выглянул в окно, – вон лавка, а вот окно. Бабка и почуяла раньше всех, пока гуляла. Мы ей должны, получается.
– Вроде того. – Макс рассматривал древние, советские еще белые шкафчики с синими дверками, шторки-тряпки, отклеившиеся от стены и свернутые рулончиками ветхие обои, прочный стол, все еще – с ума сойти! – покрытый не выгоревшей клеенкой с подсолнухами, и пузатый холодильник «Орск». Пустой, само собой и чистый внутри, разило оттуда так, что Макс моментально его захлопнул. От оврага доносился грохот и рев строительной техники, слышались даже голоса. Витька показал в ту сторону неприличный жест.
– Еще посмотрим, – выкрикнул он в окно, – раньше выстрела не падаем!
Макс вышел в коридор, осмотрелся. Планировка была типа «квартира вокруг сортира» – две комнаты по обе стороны коридора, ванная с туалетом напротив входной двери. В коридоре стоял темный полированный шкаф, на дверцах можно было спокойно писать разные слова или рисовать картинки, столько было тут пыли. От двери до двери тянулся темный узкий половик с неприятными извилистыми узорами, недалеко от шкафа мрачно поблескивало из полумрака зеркало, в нем двигались мутные тени. Квартира в точности напоминала ту, где они жили с Наташкой. На душе разом сделалось противно и мерзко, Макс попятился, но из кухни напирал Витька. Он пролез вперед, вывалился в коридор, открыл шкаф, сунулся внутрь, погремел там чем-то.
– Захаровы тут жили, – сообщил он, роясь в чужом шкафу, – нормальная семья, мать в библиотеке работала, папаня на заводе, выпивал немного, детей двое. Наследство они получили и уехали в город жить, потом еще куда-то, не знаю. Собака у них была, доберман, красивый пес, породистый, умный, – Витька закрыл шкаф и двинул к зеркалу. – Сдох, бедолага через пять лет, отравился…
И вдруг повалился вперед, едва успел выставить перед собой руки и разом стал меньше ростом. Заорал больше от неожиданности, чем от боли, принялся барахтаться на половике, а тот будто пожирал Витьку за неподобающее отношение к чужим вещам, да еще похрюкивал при этом.
– Мама! – Витька отбивался от половика. – Мама дорогая, это что за нафиг?
Макс прошел вдоль стенки, осторожно, по шажку, пока под правой ногой не пропал пол. Вот просто взял и пропал, точно выдернули его. Мигом вспомнились и фильмы, и особенно игры, когда старый дом мстит за вторжение, расставляя ловушки. Но все оказалось гораздо прозаичнее – под половиком обнаружилась нехилых размеров дыра в полу. Вернее, крышка от дыры, основательно прогнившая, Витька проломил ее и едва не свалился в бездну, в погреб, проще говоря. Витька победил-таки половик, сгреб его и кинул в комнату за спиной, на коленках подобрался к краю пропасти, поглядел вниз, плюнул туда.
– Подвал, – сообщил он, – просто подвал.
А у самого еще зубы постукивали, и голос звучал не очень уверенно. Макс посветил в дыру, там оказалась узкая металлическая лестница и выложенный кирпичом пол, до коего при желании, можно было просто допрыгнуть. Виднелись еще какие-то ящики с черной непонятной маркировкой, мокрые от конденсата трубы, снова провода и край кирпичной же арки.
– Сто лет там не был, – Витька открыл люк и свесил голову вниз, – в школе часто лазили с пацанами, потом соседи на нас родителям настучали. Мне отец вломил тогда нехило, а потом не до подвала стало. Надо посмотреть.
Он уцепился за край лестницы, заворочался на ней, повернулся и шустро спустился вниз. Макс спрыгнул следом, посветил вокруг. Голубоватое пятно скользило по мощной кладке, красному кирпичу с белыми полосками раствора. Потолок поднимался метра на два с лишним, стена заканчивалась роскошной аркой, куда-то в темноту уходили трубы и провода. Слева имелись стеллажи из грубых досок, на полках рядами стояли банки. Макс стер пыль с одной, внутри виднелись то ли огурцы, то ли что-то их отдаленно напоминающее, утопленное в мутной жидкости, невольно читалось сходство с заспиртованными уродцами. Крышки, как мхом, поросли ржавчиной, она осыпалась при каждом прикосновении. Со стороны арки доносились таинственные и совсем не страшные шорохи, по стенам прыгали тени – Витькина и Макса, вдоль стенки прошмыгнула мышь и сгинула в темноте. Грохот стройки сюда не долетал, тишина давила на уши, или так сказывалась махина над головой: не покидало чувство, будто оказался на подлодке, что легла на грунт на максимально допустимой глубине. Воздух, хоть и застоявшийся, пах теплом и кирпичной крошкой, но делать тут было абсолютно нечего.
– Пошли отсюда, – Макс шагнул к лестнице. Витька, до этого гремевший банками, помотал головой.
– Погоди, давай дверь проверим, мало ли что. Тут недалеко, я помню. Пошли.
Аккуратно поставил банки с мутным содержимым в ряд и двинул к арке, щелкнул зажигалкой. Макс догнал его, хотел вырвать зажигалку, но Витька ловко увернулся.
– Ты чего, газ же.
– А, он выветрился давно. – Витька уверенно топал по коридору, касаясь правой рукой стены. Макс светил мобильником и шел чуть позади. Свернули раз, другой, над головой послышался осточертевший уже гул и грохот, с потолка сыпалась густая пыль.
– Клада тут нет, – сказал Макс, осматриваясь.
– Я знаю, сто раз смотрел. Дядя Петя говорил, что в стене где-то, скорее всего, но весь дом не простукать. – Витька ругнулся и едва не налетел на стул, неожиданно возникший из темноты. Основательный, с полукруглыми подлокотниками и круглым же сиденьем, левая задняя ножка перемотана синей изолентой. Дальше торчала, точно вросшая в стену, этажерка с красивыми резными столбиками, потом диван с дырой точно посередине, потом еще какая-то мебель, кучей наваленная у стены. Витька вдруг кинулся вперед, припал, как к родному, остову велосипеда, ржавому и пыльному, нежно гладил погнутую раму.
– «Урал», дядя Петя на нем на огород гонял и мне давал покататься, – Витька чуть ли не пылинки сдувал с ржавой железки, – я еще в школе учился. Сколько лет прошло, обалдеть…
– Дверь где? – прервал приступ ностальгии Макс. Подвал нравился ему все меньше, тяжесть уже откровенно давила на плечи, виски ныли, голова чуть кружилась от духоты. Витька нехотя оторвался от велика, неторопливо пошел вперед.
– Да вот она, успокойся. – Он показал куда-то вбок, Макс посветил туда. Там обнаружилась лестница в три ступеньки, а над ними дверь, мощная, обитая металлом, и, судя по виду, ей давно не пользовались.
– Ух ты! – Витька кинулся в другую сторону. – Что я нашел!
Он зашуршал чем-то, раздался металлический стук. Макс подошел: Витька с упоением рылся в куче газет и старых ветхих мешков, выволок что-то тяжелое, приятной округлой формы, вблизи оказавшееся гирей. Тоже ржавой, но только с одного бока, ручка и большая часть ее выглядели вполне прилично, Витька ухватился за снаряд, покрутил его во все стороны.
– Круто, – он радовался, как ребенок, – шестнадцать кило, в самый раз! Советская, без обмана! А ну-ка…
Он уцепился за ручку обеими руками, раскачал гирю и легко на инерции поднял ее к потолку, грохнул об пол. Макс пошел к двери.
– Обалдеть! – радовался за спиной Витька. – Домой ее заберу, отмою, очищу, в порядок приведу…
Снова легкий свист воздуха и грохот металла о камень и довольное Витькино урчание. Макс поднялся к двери, толкнул ее плечом раз-другой, мощная створка не шелохнулась. Непонятно, заперта она на замок или нет, но открыть ее одному или даже двоим, не подняв грохот на весь дом, не под силу. Похоже, что с той стороны ее давно завалило землей или мусором, или тем и другим, но дверь запросто сдержала бы прямой попадание гранаты.
– Нормально. – Макс сбежал по ступенькам. Витька не отзывался, его вообще не было видно, гири тоже. Макс посветил вокруг – никого, Витька точно сквозь землю провалился. Зато нашлась гиря, она лежала на боку неподалеку от «Урала», тут же кантовался и Витька. Стоял спиной к стене, сцепив пальцы у груди, точно монашка перед исповедью.
– Там человек, – он вытянул голову в сторону кучи газет. Макс посветил туда, подошел ближе. Никого, разумеется, только ползают мелкие черные жучки, и снова неподалеку прошмыгнула мышь. Да сыплется пыль с потолка, густая, белая, и мерный грохот давит на уши.
– Нет там никого, – Макс пнул связку газет, – глюки у тебя.
– Есть, – Витька не трогался с места, – вон там, правее. Еще немного. У стенки.
Макс потянул на себя набитый чем-то шуршащим мешок и остолбенел. Человек лежал на спине, неловко поджав по себя руку, и смотрел в потолок. Очень х