— Я не знаю ее имени, — с неожиданной заботой и трепетом прошептал Киран, мечтательно закатив глаза. — Но скоро — спрошу. Я вновь мечтаю услышать ее чарующий голос. Я грезил об этом все эти годы. Кровь сестры и ваши жизни вернут ее мне!
— Ты сошел с ума, — покачал головой охотник. — Что за бред?
— Желаешь знать, за что умрешь? С тебя будет достаточно и того, что ты его сын! Пожалуй, я ненавижу твоего отца даже больше, чем остальных, так что это твою голову я покажу ему, перед тем, как он умрет. Надеюсь, он доживет до этого.
— Мразь! — Вторая нога Тенро выскользнула из сапога, и, когда он не смог вовремя остановить ее, врезалась в рукоять наэрского клинка, почти сокрытого туманом.
Оружие обиженно звякнуло и полетело вперед, ударив краешком лезвия в затухающие свечи. Пламя незамедлительно вспыхнуло, перескочив на одежду Линны и Милы, и принялось разгораться.
Всего лишь на мгновение, хватка корней ослабла, будто они испугались треска пламени. Но этого мгновения хватило не прекращающему бороться Тенро, чтобы вырвать одну руку из пут.
Подтянув к себе ноги, охотник уперся ими в стену и оттолкнулся из всех сил. Удерживающие его корни лопнули и Тенро, всем своим весом, налетел на начавшего привставать Кирана.
Прежде чем заскользившие в тумане корни вновь схватили его, охотник несколько раз ударил юношу по лицу, чувствуя, как его руки покрылись черной холодной кровью.
Ярость затмила взор Тенро, и он принялся с неистовой силой вбивать в лицо Кирана свои кулаки. Его противник явно растерялся, так как корни-жала, убившие Линну, затрепетали на одном месте и бессильно обмякли, когда Киран перестал сопротивляться. Его потухшие глаза закатились, кровь на разбитых губах прекратила пузыриться, а взгляд остекленел.
Выхватив из-за пояса нож, Тенро еще трижды ударил замершего под ним юношу в грудь, пронзив его уже не бьющееся сердце.
— Альтос милосердный, Тенро… — явно опасаясь приближаться к охотнику, запричитал освободившийся от корней Ульн. — Ты убил его…
— Надеюсь, — с трудом сглотнув, мужчина рукавом вытер с лица холодную черную кровь.
Вдохнув спертый воздух, Тенро закашлялся от запаха горелой плоти. Соскочив с мертвого Кирана, охотник бросился к лежащим на полу женщинам, чьи тела уже принялось пожирать пламя, но его остановил пилигрим.
— Им уже не помочь, — торопливо заговорил Ульн, подталкивая охотника к выходу. — Видит бог, я скорблю не меньше тебя, но нам следует уходить. Линна и Мила мертвы. Их бессмертные души уже в руках Альтоса, а бренные тела поглотит очищающее пламя. Они уже свободны от боли.
Подвал стремительно заволакивал белый дым, от которого щипало глаза и саднило горло, но в его клубах, Тенро отчетливо увидел, как пламя перекидывается на корни, жадно пожирая их. В один миг вспыхнуло одеяло, и зашипела черная кровь, вытекающая из груди Кирана.
— К выходу! — Решение далось охотнику нелегко.
В последний раз взглянув на обгоревшее тело Милы, он подтолкнул пилигрима в сторону двери. Пошарив ногами по полу, Тенро отыскал свои клинки. Стоило ему поднять их, как голова Кирана отделилась от тела.
Охотник выскочил из подвала, когда его грудь уже начала гореть из-за отсутствия воздуха. Взлетев по ступеням, он наткнулся на замершего в нерешительности Ульна. Пилигрим с опаской смотрел то на покореженную дверь, то на заволакиваемый дымом подвал.
Оттеснив жреца, Тенро заглянул в глубокие трещины, из которых внутрь лился свет. Все в комнате оказалось перевернутым и разгромленным, дальнее окно выбито и дующий из него ночной ветер раскачивал горящие оборванные занавески. Видимо кто-то из тварей перевернул стол и опрокинул свечи — дом быстро загорался изнутри, так что о том, чтобы остаться в нем и переждать ночь, не могло идти и речи, о чем Тенро и сообщил пилигриму:
— Нужно уходить. Здесь все скоро сгорит!
— Но на улице же эти чудовища… — света в подвале было мало, но в бликах пламени глаза Ульна сверкнули страхом, который и без того насквозь пропитывал его дрожащий голос.
— Там будет хотя бы какой-то шанс. Но, если хочешь, можешь остаться здесь.
Едва договорив, Тенро кончиком меча поддел треснувший засов, но тот засел намертво и не желал сдвигаться. Тогда охотник перерубил его, после чего навалился на перекошенную дверь плечом, и та с протяжным стоном ввалилась внутрь дома.
Охотник сразу же выскочил на середину комнаты, готовый к бою, но, вопреки ожиданиям, никто на него не напал. Видимо, даже измененные решили покинуть охваченный пламенем дом. Где-то наверху затрещали стропила и удерживающие крышу балки, наверное, что-то загорелось и на чердаке, а значит и крыша в ветхой постройке могла обрушиться в любой момент.
— Здесь все горит! — Выбежавший из подвала Ульн прикрыл лицо широким рукавом своего одеяния.
Ничего не отвечая, Тенро бросился к входной двери, чьи обломки валялись в коридоре. Не замедляя шага, охотник выскочил из полыхающего дома Линны, слыша за спиной торопливые шаги и тяжелое дыхание запыхавшегося пилигрима.
К удивлению мужчин вокруг не было и следа тумана — ранние рассветные лучи освещали тихий деревенский пейзаж. Все вокруг было спокойным и безмятежным, если бы не тяжелый, разлившийся по округе запах крови, отчетливо дающий понять, что случившееся в Зеленых полянах ночью вовсе не дурной сон. Отойдя от горящего дома на безопасное расстояние, Тенро огляделся, но не заметил никаких признаков угрозы.
— Будто и не было ничего, — потрясенно покачал головой Ульн и охотник только сейчас заметил, что все лицо пилигрима покрывают мелкие ссадины и царапины — следы от корней-щупалец.
— Хотелось бы, чтобы это все было действительно так, — перед глазами Тенро все еще стоял образ мертвой Милы и он, отчасти, винил себя в гибели девушки. Если бы он раньше решился проведать ее, то, возможно, она была бы жива.
Видимо тяжелые мысли отразились на его лице, потому что подошедший пилигрим, положив руку на плечо охотника, тихо произнес:
— В случившемся нет твоей вины, — Ульн заглянул Тенро в глаза и тот увидел, что жрец Альтоса плачет. — Но есть вина других. Все виноваты… даже я.
— О чем ты? — Не понял Тенро.
Неожиданная догадка заставила охотника сбросить с плеча руку пилигрима. Ведь он встречался с Кираном раньше. Видел его, но промолчал. Не предупредил никого:
— Ты знал?!
— Не все, — прошептал Ульн, смахивая со щек слезы. — Я не знал, что бедный сын Линны стал… таким. Я считал, что разум мальчика просто помутился и поэтому он всегда держит сестру подле себя, а когда я понял, что заблуждался — было слишком поздно. Киран рассказал мне о страшных вещах. Он словно бредил наяву, а оказалось — все его слова — правда. Послушай, — Ульн взглянул на Тенро так, что у охотника не возникло ни малейших сомнений в правдивости его слов. — Давай вернемся к остальным. Тебе лучше услышать все от них. От отца.
— Забери тебя туман, жрец! — вспылил Тенро, сжав кулаки. — Что здесь творится?!
— Ты все узнаешь… скоро, — опустив голову, Ульн первым двинулся в направлении дома старосты и Тенро, постоянно озираясь по сторонам и не убирая оружия, последовал за ним.
Влажная от росы трава щекотала ноги, неприятно покалывая теперь незащищенные подошвами стопы. Но лишившийся сапог Тенро шагал так же широко, как и прежде. После пережитого покалывание травы и сырость казались сущим пустяком, не заслуживающим никакого внимания.
Путь обратно занял немного времени — дворы были пусты и выглядели безжизненными. Рядом с проломленными воротами лежали мертвые обезглавленные тела животных и людей. Уходя, туман забрал с собой все, что мог, но те, кто погиб от оружия ищущих или же лишился головы, были ему не нужны — они лежали на своих местах, безмолвными свидетелями ночной бойни, замерев навеки в лужах собственной крови.
Ульн старался не смотреть в сторону ворот. Он лишь осенил себя знамением Альтоса и принялся читать одну из своих бесчисленных молитв, слов которой Тенро не разобрал. Да и охотнику было наплевать, что там бормочет пилигрим, его мысли занимало совсем иное — что же такого случилось в деревне, о чем он даже не догадывается и о чем говорил Киран.
Тенро знал сына Линны с детства и тот всегда казался ему обычным мальчишкой, в меру озорным и непослушным, как и сам охотник, да и остальные дети в его возрасте. Линна с детьми всегда жила тихо и мирно, никогда никому не причиняя зла.
Если не считать сегодняшнего дня, то последний раз Тенро видел Кирана в день, когда сам покинул деревню с вербовщиком и все жители Зеленых полян вышли провожать тех, кто по жребию отправился на войну.
Когда Тенро вернулся домой, то Киран сам нес службу в армии Арстерда. Тар еще говорил, что Киран отправился на войну спустя примерно пять лет с ухода самого Тенро, а значит, чтобы ни случилось, это произошло в течение этих пяти лет.
Это показалось охотнику очень странным, ведь как только он вернулся, то несколько дней только и слушал о том, что произошло в деревне в его отсутствие. Случись что-то значимое, он бы знал об этом. Быть может туман исказил разум Кирана, заменил его воспоминания? Но как это возможно?
Более того, Тенро не мог взять в толк, как Киран, обладая силой измененного, мог выглядеть и вести себя, как обычный человек. К тому времени, когда мужчины добрались до дверей дома старосты, этот вопрос так и остался без ответа.
Остановившийся на пороге Ульн, рассеянно вытер ноги об истоптанные доски, после чего потянул дверную ручку на себя. Ничего не произошло. Пилигрим дернул сильнее, дерево скрипнуло, но дверь, по-прежнему, осталась закрытой.
— Заперто изнутри. Там засов мощный, — Тенро оттеснил Ульна в сторону, отметив, что тот ведет себя абсолютно безвольно.
Охотник уже видел нечто подобное — на войне с измененными, многие ломались. Страх, давление и боль играли злую шутку с разумом человека, вынуждая его слепо идти на поводу у судьбы.
Далеко не один солдат, за время войны с измененными, добровольно уходил в туман, чтобы сгинуть в нем навсегда, или измениться. И все, кого видел Тенро, шли туда с точно таким же отстраненным выражением лица и рассеянным взглядом, направленным в пустоту. Видимо пережитые испытания оказались слишком тяжелыми для бедного пилигрима, пошатнув не только его веру в людей, но и, казавшуюся нерушимой, веру в основы мироздания.