Увы, карманы оказались пусты. Зато она почувствовала, что рукава пальто влажные. Разве шел дождь? Она вернулась к себе в комнату и открыла окно. К ее удивлению, мостовая была сухой – ни намека на ливень. Она включила свет, осмотрела свои руки и чуть не вскрикнула, обнаружив, что они в крови.
Она ринулась по лестнице в переднюю и зажгла электричество. Да, один из рукавов пальто был окровавлен, и на полу виднелись капельки крови, которые вели до двери его комнаты. Эдит приказала себе сохранять хладнокровие и, поднявшись наверх, постучалась к мужу.
– Эдит, ты? – устало спросил он. – У тебя, наверное, бессонница?
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Я зверски вымотался.
– Впусти меня, это важно.
Она толкнула дверь – заперто. Затем услышала, как скрипнула кровать, и вскоре щелкнул замок. Дверь распахнулась, и Эдит, к своему изумлению, заметила, что Джилберт полностью одет и рука его тщательно перевязана широким бинтом.
– Что с рукой? – с порога спросила она.
– Поранился, пустяки.
– Как ты ухитрился? – не отступала она.
Он промолчал, и она попросила его показать рану. Он долго не соглашался, но она настаивала. Наконец он снял повязку, и Эдит обнаружила две небольшие ранки пониже локтя, причем обе не производили впечатления пореза ножом или осколком стекла.
– Похоже на огнестрельное ранение, – заявила она. – Пуля прошла навылет и выскочила у локтя.
Он опять промолчал.
Эдит принесла из ванной горячей воды, промыла рану и перевязала руку, как умела. Она не стала расспрашивать мужа о том, каким образом он получил ранение, отлично понимая, что сейчас не время для разговоров.
– В тебе погибает замечательная сестра милосердия, – усмехнулся он, когда жена закончила перевязку.
– Ты женился на мне, – ответила Эдит, – потому что любишь меня. Ты отдал мне все самое ценное и дорогое в себе и надеялся, что я отвечу тебе тем же. Вместо этого я принесла тебе разочарование, объявив, что вышла за тебя замуж из корыстных побуждений. Разве я не заслуживаю ответственности за подобный проступок? – Повисла длинная пауза, после чего она добавила: – Я обещаю исполнять все, что ты от меня потребуешь.
– Я желаю лишь одного: чтобы ты была счастлива, – вздохнул он, и его голос обрел прежнюю твердость и уверенность.
Она покраснела. Ей было нелегко сказать ему эти слова, а он, получается, отверг ее признание? Она ушла к себе и заснула лишь под утро; в десять часов они сели завтракать. Джилберт поздоровался с супругой и углубился в газеты. Эдит тоже взяла номер, внимательно прочитала криминальную хронику и сказала:
– Этой ночью взломщики пытались ограбить Нортон-банк. Они становятся все наглее.
– Ага, – пробормотал Джилберт, не отрываясь от газет. – Они такие.
– Одного из них ранил охранник.
– Я в курсе, – бросил супруг и, заметив, что она перевела взгляд на его раненую руку, добавил: – В моей газете новости более свежие, чем в твоей. Этот вор скончался. Рана оказалась смертельной, труп обнаружили в такси, на котором бандиты удирали с места преступления. Имя журналистами не упоминается, но я точно знаю, как его звали, – Перз. По-человечески мне его жаль, но в этом заключается доля справедливости.
– В том, что воровать преступно? – уточнила она.
– В том, что на его совести вот эта рана, – указал он на свою руку.
– Боже мой! – только и смогла воскликнуть Эдит.
Глава 11. Четвертый неизвестный
В тот вечер, когда Эдит устраивала прием, чернобородый шофер в обычное время появился у дома Уоллиса. Его заметил сыщик в штатском, карауливший у подъезда. Мужчина вошел, пробыл в квартире минут пять, затем вернулся и куда-то поехал.
Через десять минут по донесению полицейского в дом нагрянули три опытных детектива из Скотланд-Ярда, и тайна визитов бородача раскрылась: вместо Уоллиса в квартире сидел шофер собственной персоной и читал криминальный роман.
– Дело обстояло просто, – разъяснил инспектор Гольдберг своим сослуживцам. – Этот господин приезжал к Уоллису, а тот, загримированный под своего подельника, заранее ждал его, выходил и садился в авто. Дежурный констебль ни о чем не догадывался, полагая, что за рулем – один и тот же человек.
Он внимательно оглядел бородача.
– Что вы собираетесь со мной делать? – испуганно спросил шофер.
– Не суетись, приятель, мы подыщем тебе занятие, – грубовато заверил его Гольдберг. – Водительские права при тебе?
– На сей счет можете не беспокоиться, – ухмыльнулся бородач и вытащил удостоверение.
– Ты задержан за содействие преступнику, – объявил Гольдберг.
– Вы еще докажите это, – нагло заявил шофер. – Неужели вы рассчитываете накрыть Джорджа?
– Вот именно, – усмехнулся инспектор. – Я конфискую машину и упрячу твоего Джорджа в тюрьму – например, за езду без разрешения.
Шофер вальяжно развалился на стуле.
– Мне жаль вас разочаровывать, но у Джорджа тоже есть права. Ха-ха, он вообще хитрый парень. Не так-то просто вам будет до него добраться.
– Послушай, Смит, – миролюбиво спросил инспектор, – что за игру вы ведете? И какова твоя роль в ней?
– В чем? – изобразил недоумение шофер.
Гольдберг понял, что его попытки что-нибудь выведать у задержанного ничем не увенчаются: Уоллис подбирал подельников под стать себе.
– Во всяком случае, я попытаюсь поймать твоего Джорджа, – пообещал инспектор, – мы знаем, где он бывает. Мы детально изучили все его перемещения по городу. В половине одиннадцатого он посещает Гейм-маркет и паркуется на стоянке.
Шофер сник, и Гольдберг понял, что обладает точной информацией. У него не было приказа об аресте Смита, а только о проведении обыска, и задержанного отпустили, устроив за ним наружное наблюдение. К каким результатам оно привело, вскоре стало ясно. Ровно в половине одиннадцатого Гольдберг обнаружил у Гейм-маркета машину с бородатым шофером.
– Вылезайте, Джордж Уоллис, – шутливо произнес инспектор, – и предъявите удостоверение. Если окажется, что оно на чужое имя, вы задержаны.
Шофер открыл дверцу и без всяких объяснений показал документ. Инспектор тщательно ознакомился с ним.
– Все правильно, – торжествующе заключил он. – Я так и знал: удостоверение выписано на имя мистера Смита.
– Я и есть Смит, – сказал водитель.
– Не болтайте глупостей, – разозлился инспектор, но выяснилось, что шофер говорит правду.
– Вот видите, – обрадовался Смит. – Я честно сообщил вам, что Джордж имеет водительские права, а вы мне не поверили и посадили мне на хвост соглядатая. Тогда я решил, что не стану утруждать друга: при первой же возможности ускользнул от вашего шпиона и явился к Джорджу забрать свою машину.
– Где сам Джордж? – нахмурился Гольдберг.
– Дома, – невозмутимо ответил Смит. – Наверняка мирно похрапывает в столь поздний час.
Инспектору ничего не оставалось, как удовлетвориться этим объяснением. Но чтобы удостовериться в правдивости Смита, Гольдберг все-таки счел необходимым навестить Уоллиса. Тот действительно укладывался спать – он вышел к сыщику в ночном халате и туфлях на босу ногу.
– Мой уважаемый друг, – театрально произнес он. – Может, вы дадите мне покой хоть ночью? Неужели у меня настолько дурная репутация, что меня лишают сна?
– Хватит водить меня за нос, Уоллис, – вспылил инспектор. – Я весь вечер вас разыскиваю. Где вы были?
– В кино, – ответил тот. – Смотрел новый американский фильм про бедного, но честного банковского клерка, который влюбился в дочь своего богатого, но порочного хозяина. Они решили бежать, но ее отец выслал за ними погоню. Ковбои палили из револьверов, конная полиция скакала за ними сломя голову. Такая гамма чувств, такой взрыв эмоций – оглушительно! Только кинематограф способен подарить столь острые ощущения…
– Вы слишком много болтаете, – перебил инспектор и, не желая понапрасну тратить время, поспешил распрощаться с Джорджем Уоллисом, демонстративно зевавшим во весь рот.
Едва за Гольдбергом захлопнулась дверь, любитель кинематографа сбросил халат, отшвырнул ночные туфли и через минуту оделся. Он пронаблюдал в окно, как группа дежуривших возле дома полицейских обсуждала происшествие, а затем направилась к концу улицы. Уоллис решил, что там они еще раз обдумают создавшееся положение, после чего один или двое из них вернутся к подъезду продолжать слежку. Но прежде чем сыщики возвратились, Уоллис выскользнул из дома и помчался в противоположную сторону.
Чтобы ввести в заблуждение дежурного констебля, он оставил у себя в спальне зажженную лампу. Он спустился к станции подземки, сделал несколько пересадок и, окончательно убедившись в том, что никто за ним больше не следит, очутился в Хэмпстеде. Там он сел в такси. Но прежде, еще на станции, успел вызвать по телефону два номера.
Вскоре после одиннадцати он встретился со своими сообщниками на одной из платформ. Если Гольдберг и располагал кое-какими сведениями о предпринятых доселе Уоллисом передвижениях, то дальше его след обрывался – дичь ускользнула от охотника.
В полночь охранник Нортон-банка совершал обычный обход. Когда он спускался по каменным ступеням, в пролете лестницы на него набросились три тени и, прежде чем он успел поднять тревогу, связали его и заткнули рот кляпом.
– Нелегко нам придется, – сказал Уоллис, оглядев при свете фонаря стальную решетчатую дверь.
Перз успокоительно кивнул.
– Ничего, справимся.
– Калли, займись сигнализацией, – велел Уоллис.
Шустрый итальянец, хорошо разбиравшийся во всяких сигнальных приспособлениях и тревожных кнопках, внимательно осмотрел хитрый механизм.
Перз – один из лучших в Европе специалистов по части замков – принялся за работу, и через четверть часа дверь поддалась. Но за первой дверью находилась вторая – сплошная, неуязвимая даже для инструментов взломщиков. Замок ее был защищен особым стальным каркасом, поэтому пришлось пустить в ход паяльный аппарат. С этой дверью Перз провозился целых полтора часа. Неожиданно он прекратил манипуляции и прислушался.