— Вот еще. Я думала, что на Плетении специализируется твой брат.
— Так и есть, но это не значит, что я одарен меньше него. Просто, в отличие от брата, мне по душе стрелковое оружие.
Марроу оказался прав: профессор Ллиира не только не вытолкала постороннего студента взашей, но то и дело приводила в пример его блестящие талант, чутье и способности, которыми он так пренебрежительно мало пользуется. Будь спектре на десяток лет меньше, Марори обязательно приписала бы ее похвалам куда более пикантный подтекст, настолько сильно в них сквозила неприкрытая слащавость.
— А теперь я хочу увидеть ваши Кристаллы, - после небольшой вступительной речи скомандовала профессор. – И, надеюсь, не будет лишним напомнить вам, что заряженные Кристаллы крайне восприимчивы к крови. В последнее время Эльхайму и так достается, не хватало еще, чтобы его студенты устроили погром из-за своего невежества. Перчатками пользоваться я разрешаю.
Марори охотно сунула ладони в специально купленные для занятий мягкие перчатки, достаточно плотные, чтобы работать в них без опаски, но и мягкие, чтобы чувствовать Кристалл так, будто он лежит в голой ладони.
— Студентка Шаэдис, - профессор Ллиира выросла перед ней, словно ожившее привидение, - что это у вас?
Не дожидаясь ответа, она выхватила Кристалл и повертела его на свету.
— Эстрамор? – Ее удивлению не было предела. – Откуда он у вас?
— Из магазина. – Марори совсем не нравилось, что вместе с вниманием преподавателя на нее уставились и все до единого студенты в Мастерской.
— Я имела в виду – уверены ли вы, деррани, что в состоянии подчинить столь непредсказуемую и своенравную сущность?
— С вашей помощью, - стараясь держать нейтральный тон, ответила она.
— Боюсь, моя дорогая, чтобы справиться с этакой силой, вам потребуется что-то намного большее, чем знания скромного профессора кристалловедения. Но воля ваша. – Ллиира пожала плечами, вернула Кристалл владелице и, прихлопывая в ладоши, призвала студентов вернуться на свои места. – Очень советую вам, деррани, прежде чем привязывать Кристалл, побольше узнать о его свойствах и стихии, что породила столь необычное сочетание крови, огня и воды. Думаю, парочки статей хватит за глаза, чтобы вы раздумали тягаться с тем, что вам не по зубам. То есть, я хотела сказать, клыкам.
И, хоть последние слова не звучали совсем уж откровенной издевкой, Марори не сомневалась, что ею они и являются.
— Для начала я хочу, чтобы каждый из вас, используя глиф Чистоты, как следует изучил свой Кристалл, - заняв свое место за кафедрой, скомандовала Ллиира. – Посмотрите, что таит его сердце, разделите с ним его тайны и боль. Потому что только так вы станете одним целым.
— Ты уверена, что не хочешь сначала попытаться с другим Кристаллом? – с надеждой спросил Марроу, когда она с третьей попытки сформировала в воздухе устойчивый глиф. – Не думаю, что тебя выругают за предосторожность. А вот если что-то пойдет не так…
— … то это будет всего лишь еще одна неприятность от дра’моркой козы, - закончила за него Марори и припечатала глиф к ровному сколу эстрамора.
Черно-красный камень за секунды наполнился глубоким багряным свечением, запульсировал, будто в нем забилось давно остановившееся сердце. Марори обхватила его ладонями, ощущая, как сквозь кожу в тело проникает мягкое тепло. Как будто она держала в руках первозданную материнскую любовь. Глиф на зеркальном сколе вспыхнул – и просочился внутрь с легкость раскаленного ножа, рассекающего подтаявшее масло.
Двенадцать пели. Серые мантии, покрытые головы, безликие и одинаковые, как свечи в канделябре. Их громогласные слова вздымались под самые грозовые облака. Земля под их ногами пошла трещинами, из разломов валил дым и сочилась магма - кровь мира.
А потом Двадцать один за другим упали замертво. Резкий порыв ветра обнажил их лица: залитые кровью глаза, наполненные лавой рты и обожженные черепа.
И небо раскололось отчаянием.
— Нильфешни… Нильфешни, очнись.
Голос Марроу выудил ее из странного видения, которое на миг вспыхнуло где-то в глубинах эстрамора – и погасло.
— Ты в порядке? – Эрэлим попытался взять Кристалл из ее скорченных пальцев, но Марори ловко извернулась и отпрянула на пару шагов. Марроу нахмурился. – Слушай, я не собираюсь забирать твой чертов булыжник, сдался он мне. Просто ты… У тебя лицо было таким, будто ты вот-вот скончаешься в муках.
— Я просто слушаю свой Кристалл, как учит профессор Ллиира, - стараясь придать голосу уверенность, сказала она. И на всякий случай прижала эстрамор к груди. Даже сквозь одежду она чувствовала, каким приятным, обжигающе-теплым он стал. И сущность, заточенная внутри Кристалла, в эту секунду жила вместе с ней, и их сердца бились в унисон. – У меня все в порядке, эрэлим.
— Вот уж вряд ли, - буркнул он. – Имей в виду, если с тобой снова приключится вся та спонтанная огненная ерунда, я буду начеку и не промажу.
— Разве не для того тебя приставили ходить за мной?
— Лучше расскажи, что ты видела.
— А вот это уже совсем не твое дело.
Она вернулась к экспериментам с Кристаллом.
То видение… Марри была совершенно уверена, что уже видела его раньше. Точно так же ясно и четко, как будто стояла там и снимала ритуал на камеру. Ритуал? Она даже не нашлась, что возразить самой себе на это неожиданное предположение, чем было увиденное, потому что знала – это в самом деле был ритуал. Но какой?
Двенадцать.
— Вы и дальше будете смотреть по сторонам, студентка Шаэдис? – Ллиира возникла перед ней, многозначительно надломила бровь. – Или эстрамор оказался вам не по зубам?
— Мне кажется, я уже справилась.
Марори показала на яркую, светящуюся в самом центре камня точку. Она была невелика, чуть больше горошины, но ее происхождение не оставляло сомнений. Стоило Марори прикоснуться к Кристаллу, как тот «ожил»: «сердечная» искра наполнилась ярким алым светом, постепенно темнея до почти черного.
— Светлые вам благоволят. Или лучше сказать, Темные?
Профессор изобразила что-то вроде одобрительно хлопка в ладоши и снова ушла. Марори перевела дух, положила камень обратно на стол и опустилась на скамью, чувствуя, как внезапное опустошение превратило ее руки и ноги в тяжелые гири. Во рту стало сухо, язык сделался ватным и прилипал к нёбу. Попытка заглушить жажду парой глотков минералки не увенчалась успехом.
— Марроу, - поддавшись внезапной панике, она зачем-то схватила эрэлима за руку, - по-моему, мне нужна… кровь.
К ее большому облегчению, Марроу не стал задавать лишних вопросов, ограничился одним коротким: «Сколько продержишься?»
— Понятия не имею. В прошлый раз я едва могла шевелиться, но пока не все так плохо. – Она все-таки нашла силы, чтобы положить руки на стол, и даже чиркнула несколько слов в рабочую тетрадь. Правда, собственный почерк узнала с трудом. – Это из-за Кристалла. Связь с ним забрала все силы.
— Я знаю, нильфешни, и очень надеюсь, что это скоро прекратится, потому что до тебя после привязки еще никто не превращался в ходячий труп.
С этими словами он протянул ей телефон, в черном экране которого Марори не сразу узнала себя: черты лица заострились, щеки впали, будто она с месяц сидела на хлебе и воде, глаза стали неестественно большими, окруженными темными провалами. А губы мелко дрожали, повинуясь начавшему просыпаться инстинкту.
— Мне нужно уйти отсюда, и чем скорее – тем лучше. – Дрожащими руками Марори сгребла в рюкзак вещи со стола, Марроу покидал туда же канцелярские принадлежности.
— Вот поэтому-то я и хожу за тобой, - не удержался он.
— Чтобы не упустить случая напомнить о своей незаменимости?
Впрочем, минуту спустя эрэлим доказал, что не зря хвастается: он что-то сказал на ухо Ллиире, и та позволила обоим покинуть Мастерскую прямо посреди занятия. Они вышли и прибавили шагу, хоть Марори слабела буквально на глазах. Пока они шли в сторону одной из отдаленных башен, Марроу то и дело набирал номер. И с каждым неотвеченным гудком мрачнел все больше. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем причина его злости: Нотхильдис не отзывался. А для Марори это означало продление мучений на неопределенное время.
— Вот засранец, - себе под нос прошипел эрэлим, когда они прошли примерно треть пути. – Не представляю, куда он мог запропаститься, мы виделись час назад.
Марори подумала: вопрос, куда же делся спектр, не имеет никакого отношения к тому, что, если он не появится в ближайшее время, она превратится либо в сухую полуживую мумию, либо в голодного монстра. И еще непонятно, какой из вариантов лучше.
Когда стало понятно, что на донорство Нотхильдиса, по крайней мере сегодня, лучше не рассчитывать, Марроу резко повернул на одном из перекрестков. Марори с трудом устояла на ногах, охнула, когда, поскользнувшись на припорошенном снегом мосту, упала на одно колено. Эрэлим молча помог ей подняться и взял на руки.
— Так будет быстрее.
— Хочешь сбросить меня с моста? – Марори сглотнула, заставила себя не обращать внимания на метаморфозы в собственном голосе. Так могла скрипеть разве что сто лет несмазанная дверь, но никак не голос семнадцатилетней девушки.
— Нет, но если не перестанешь – сброшу.
— Куда ты меня несешь?
— Туда, где смогу тебя покормить без свидетелей.
— Держишь на этот случай банку с кровью Нота?
— Зачем мне кровь Нота, если я сам ходячая пятилитровая кормушка? Да, я помню, мной ты побрезговала, но, по-моему, лучше хоть какая кровь, чем сохнуть у меня на глазах. Строго говоря, мне придется напоить тебя силой, если будешь воротить носом, потому что мне, нильфешни, ты нужна живой.
— Чтобы посадить меня за стекло и наблюдать, в какую еще химеру я могу превратиться? – Она уже едва могла говорить.
— Чтобы вытрясти из тебя и эту дурь в том числе, - бросил он. – А теперь замолчи и береги силы.
Мир перед глазами качался и расплывался, будто она сидела на странной карусели, которая двигается вперед, а не по кругу. И все-таки Марори достаточно твердо соображала, чтобы понять, что эрэлим несет ее в свою комнату. И, что было хуже всего, он не делал ровным счетом ничего, чтобы скрыть этот факт от каждого встречного. Наоборот, стоило перешагнуть порог башни со спальными комнатами, он резко переменился, стал вести себя как охотник, которому повезло поймать редкого зверька: улыбался и охотно отшучивался в ответ на пошлые вопросы.