Крэк почувствовал враждебность в ее взгляде и успокаивающе поднял руки.
— Такие красивые девушки, какой вы были, обычно тоже не засиживаются в девках, я хотел сказать. И больше ничего, поверьте. Огромное спасибо вам за ваши советы.
— Юный льстец, — процедила Марго сквозь зубы.
Приятную беседу прервал Юрий. Кузьмин подъехал на своей «истре». Отечественный автопром дышал на ладан и до войны. Но после перемирия конструкторам завода удалось создать автомобиль, удачно сочетающий цену и качество. И, что было самым нетипичным для машин предыдущих поколений — надежность. «Истры» стали одной из самых популярных марок среди среднего класса.
— Привет, Маргарита Анатольевна, — поздоровался Кузьмин. — Этих бездельников еще нет?
— Как видишь.
Юрий хмуро посмотрел на Крэка:
— Я по средам не подаю.
— Этот юноша пришел наниматься, — вступилась за парня Марго. — Ты же давал объявление, что тебе нужен официант?
Кузьмин окинул парня быстрым оценивающим взглядом. Марго заметила, что хадака на Крэке уже нет. И когда он только успел его снять?
— Давал, — ответил Юрий. — Проходи в контору, парень. Поговорим. Маргарита Анатольевна, и ты зайди. Я привез тебе аванс.
— Какие волшебные слова ты знаешь! — воскликнула Марго.
Она направилась вслед за мужчинами. Крэк галантно пропустил ее вперед. Юрий обошел еще незаконченную стойку и открыл маленькую дверцу во внутреннее помещение. В руке Кузьмина волшебным образом появилось в его руке несколько розовых тысячных купюр. Он аккуратно отсчитал несколько штук и протянул их Марго.
— Кое-что удалось скрыть от этих упырей из налоговой полиции, — сказал Кузьмин хмуро. — А работаешь ты, Анатольевна, не на страх, а на совесть. Да и я не привык долго быть кому-то должен.
Он подвинул к Марго огромную простыню ведомости, которую достал из сейфа.
— Распишись вот здесь, — сказал Юрий.
Закончив с Небесновой, Кузьмин первый раз внимательно взглянул на Крэка.
— Как тебя зовут? — спросил Юрий.
— Кирилл Иванов, — бодро ответил тот.
Марго с трудом сдержала одобрительную улыбку. Паренек схватывал на лету.
— Послушай, Кирилл, — начал Кузьмин. — У меня здесь будет детское кафе. Так что никаких сигарет, перегара и такого прочего. Работать с девяти до пяти, через день. Иногда, если сменщик заболеет, то и несколько дней подряд. Ты уже работал официантом?
Крэк кивнул.
— Обед здесь же, при кухне, из того, что есть, — продолжал Юрий. — Платить поначалу буду немного, пока не отдам все кредиты. Начнем со ста рублей в неделю. Ты можешь приступить прямо сегодня. Приходи сегодня вечером, часам к пяти. Уберешь за рабочими. Я буду здесь, в конторе. Посмотрю, как ты умеешь работать. Все, свободен.
— До вечера.
Крэк повернулся, чтобы идти. Юрий и Марго одновременно заметили на левом предплечье парня татуировку. Синяя кобра с грозно раздутым капюшоном стояла на хвосте.
— Это что за портак? — сердито спросил Юрий. — Ты что, сидел?
— Нет. Партизанил, — лаконично ответил Крэк.
Юрий крякнул и почесал в затылке. Молодежные партизанские отряды были весьма распространены в последнюю войну. Более точно их бы следовало назвать бандами голодных сирот. У каждой такой банды был свой символ. Часто члены шайки изображали его на своих телах.
— После первой получки обязуюсь свести. Пока буду ходить в рубашке с длинным рукавом, если вы мне разрешите. Чтобы не пугать детей, — продолжил Крэк.
Юрий что-то пробурчал и махнул рукой. Джонс вышел.
— Медведей видел, кошек, лисиц, — сказал Юрий, провожая его взглядом через витрину. — Но змея… Парнишка-то пришел издалека.
— И многое оставил позади, — заметила Марго.
— Тоже мне, Кирилл Иванов! — проворчал Кузьмин. — Он такой же Кирилл, как я — Лотар! И кто придумал эту хренотень со славянизацией имен? Теперь ни черта не известно, с кем связался. Хотя говорит гладко, без акцента… Даже странно!
— Но ты же возьмешь его, Юрий? — спросила Марго.
— Тебе, гляжу, он тоже приглянулся, — хмыкнул Кузьмин. — Он давно здесь околачивался?
— Раньше меня пришел.
— Вообще-то, у меня уже все официанты набраны, — сообщил Юрий. — Но! Это же все дети друзей, знакомых. Да ты сама понимаешь. Одна ты только мне свою девчонку не подпихивала. Так она у тебя уже в этом вашем художественном цехе работает. Но парень, пришедший до света, это тебе не сын знакомого… Такого и окрикнешь, и построишь.
— И все соки выжмешь, — тихо подсказала Марго.
— Ну, ты из меня Кащея Бессмертного-то не делай, — сказал Кузьмин. — Не обижу. А работать он будет на совесть. Даже со змеем на плече.
Марго вышла на улицу, намереваясь вернуться домой. Небеснова уже закончила работу на сегодня. Крэк ждал ее за углом. Так Джонс оставался невидимым для Кузьмина. Но Крэк, несомненно, слышал все, что хозяин высказал о только что нанятом работнике.
— Пойдемте, позавтракаем, — предложил Джонс Небесновой. — Лимонада выпьем. Тут, в парке, в открытом кафе. Я угощаю.
Марго смерила его длинным взглядом.
— К твоему сведению, Крэк Джонс, — сказала она, внезапно почувствовав необоримое желание съесть пару булочек под лимонад. — Мне пятьдесят восемь лет. Я тебе в бабушки гожусь, шустрик.
— В матери, — тихо сказал Крэк. — Хотя больше пятидесяти вам не дашь. А сейчас ведь утро.
Сердце Марго дрогнуло.
— Ладно, пойдем, — сказала она. — А деньгами-то не швыряйся. Купи вон лучше цветочков жене, если лишние есть.
— Обязательно, — заверил художницу Крэк.
Они заказали заспанной официантке пару лимонада и две порции блинчиков с творогом по совету Марго. Небеснова частенько завтракала здесь и прекрасно знала все блюда. Лимонад принесли сразу. Пригубив, Марго наклонилась к плечу Крэка и принялась рассматривать татуировку.
— Этот твой портак нам чуть здорово не напортачил, — заметила Марго. — Много я такого повидала. Твоя, надо сказать, выгодно отличается от большинства подобных безвкусных картинок. Тот, кто ее рисовал, вполне мог стать художником.
Крэк покосился на Марго и чуть напряг руку. Женщина инстинктивно отшатнулась.
— В анатомии он тоже разбирался, — сказал Джонс. — Но, к сожалению, он так никем и не стал.
— Послушай, — сказала Марго. — Не надо. У меня ведь действительно мог быть сын, как ты. Но он там же, где и твой татуировщик.
Крэк промолчал. Принесли блинчики. Джонс взял еще горячий конвертик в руку и откусил. Марго вооружилась ножом и вилкой и изящно разрезала свой блинчик на кусочки. Крэк, увидев это, чуть не поперхнулся творогом.
— Не обращай внимания, — сказала Марго покровительственно. — Аборигены едят тем же способом, что и ты. Просто старая привычка, от которой давно пора избавиться. Но давай поговорим о тебе. Ты, я так понимаю, сирота?
— Да. Наверное. Не знаю точно.
Марго кивнула:
— Знакомая история. Вот что я тебе скажу. Существует такая организация, ООН. У них есть программа «Родные адреса». Напиши им. Сообщи все, что помнишь, о своих родителях. Если ничего не помнишь, ДНК можно сдать. Если только твои родственники живы, их найдут, поверь мне. Молодым очень тяжело без поддержки. Тебе учиться надо, а не в барах подметать. У нас глава области таким образом брата нашел, представляешь? Приехал такой молодой разбойник типа тебя, и из грязи да в князи. Теперь помощник посадника по особым поручениям.
— А вы? — спросил Крэк и отпил из стакана. — Вы не обращались в эти «Адреса»?
— Видишь ли… — Марго замялась.
Крэк тонко улыбнулся.
— Значит, не только за мной прошлое тянется подобно змеиному хвосту, который давно пора отбросить, — произнес Джонс. — Но я послеживаю за событиями. Вот срок давности истечет, а может амнистию объявят. Тогда и обращусь в ООН. А вы хотели бы вернуть прошлое — то, довоенное? Увидеть своего младшего сына снова?
И тут Марго совершила ошибку.
— Прошлого не вернешь, — сказала она. — В наших руках только будущее. У меня теперь есть дочь, Неждана. Подарок судьбы. Вот об этом мне и надо думать. Хватит бередить сердце пустыми воспоминаниями.
— Ну, ясно, — понимающе кивнул Крэк.
Голос его чуть дрогнул. Но Марго этого не заметила. Против своей воли она погрузилась в воспоминания о маленьком Джотфриде.
Принесли чек, и Марго заплатила.
— Прекрати, — сказала она, пресекая движение Джонса к своему кошельку. — Мне было очень приятно с тобой позавтракать. Отдашь потом. Мы теперь часто будем видеться.
— Мне тоже было очень приятно, — сказал Крэк. — Спасибо вам за все.
И они расстались.
— А у отца теперь частная медицинская клиника, — закончил Крэк рассеянно. — Через две улицы от нас, представляешь? «Цветок метели» называется.
— Ты ее неправильно понял, — сказала Кати. — То есть, она солгала тебе. Ну сам подумай. Она столько пережила, передумала. Она до сих пор страдает и надеется. И тут подходит какой-то хмырь, и начинает расспрашивать о самом сокровенном. У женщин тоже есть гордость, знаешь ли.
Кати поднесла чашку к губам и сделала несколько маленьких глотков. Крэк просто божественно заваривал чай. Этому Крэк научился в монастыре Дзоканг. И этот навык относился к числу самых безобидных умений, приобретенных Джонсом во время обучения в монастыре.
В основном послушников Дзоканга учили править миром.
Крэк покачал головой. Теперь на единственном стуле сидел он. Кати лежала на тахте, укрывшись пледом. Роскошные светлые кудри, которыми она так гордилась, были надежно упрятаны под махровое полотенце. Девушка намотала его на голову наподобие чалмы.
— Ты так говоришь, чтобы утешить меня, — сказал Крэк. — Спасибо. Не знаю, чтобы я без тебя делал. Но я думаю, что мама сказала правду.
Губы у него задрожали. Но Джонс справился с собой.
— Великий Будда, — сказал Крэк. — Я разругался с Садху. Я настоял, чтобы меня направили сюда, хотя этот участок принадлежал другому кэнмену. Проще было, наверное, срыть Гималаи до основания детским совочком, но я это сделал. Я сделал это для того, чтобы встретиться с родителями. И все оказалось напрасно! Я всех подвел, я все разрушил. Я должен попасть в Совет Конфедерации. Но туда, где мне было приготовлено место, мы опоздали. А здесь я не знаю инфраструктуры власти. Из того, что я успел понять, ясно только одно. Между двумя лидерами области, Шмеллингом и Покатикамнем, что-то происходит. Какое-то глухое противостояние. И, насколько я знаю здешние обычаи, ничем, кроме большой крови, это закончиться не может.