— Не додумал, добавлю ещё один пункт.
— Из памятки никак не следует, что особое внимание нужно уделить армянам, потому что эмиссар от партии «Гнчак» не может быть русским, хотя они очень плотно сотрудничают с революционерами в России, — раздумчиво выговорил Апостолов.
— Зачем об этом писать? — пожал плечами статский советник. — Сложно поверить, что армяне пошлют русского на поиски чёрного бриллианта. Нет, это будет определённо армянин. Да и зачем делать упор на национальность? Пусть в памятке упоминаются все, а мы уж разберёмся потом с каждым по отдельности… Хорошо. Переходим ко второму вопросу: есть ли результаты по опросу родственников Налбандяна в отношении чёрного бриллианта?
— Мои офицеры беседовали с ними, но никто из его родных и сводных братьев и сестёр, из тех, кто ещё жив, никогда о камне не слыхал. Да и сам Микаэл, как известно, не очень-то стремился поддерживать с ними отношения. Он и родителей не часто проведывал, — доложил подполковник.
— Следующий вопрос о друзьях Налбандяна.
— Бывший городской голова Карапет Айрапетян, пославший Налбандяна в Калькутту, давно умер. Его жена тоже вскоре скончалась. Опрашивать дочь и сына нет смысла. Они в 1862 году были совсем детьми, — ответил Апостолов.
— А других родственников Айрапетяна опросили? Их довольно много в Нахичевани.
— Да, успели ещё вчера. Один из них припомнил, что после смерти бывшего городского головы его жена обмолвилась как-то, что за день до ареста Налбандян долго беседовал с её мужем. Потом гость ушёл, а Карапет, по словам супруги, был чем-то огорчён. Это всё, что удалось из них вытянуть, — вновь пояснил подполковник.
— Причина её расстройства могла быть и не связана с камнем, — рассудил Сераковский. — Он вздохнул и добавил: — Фактически нам приходится расследовать дело двадцативосьмилетней давности. Да, мы расставили сеть, но русло реки шире, и рыба может проплыть мимо.
Чиновник по особым поручениям поднялся и стал у окна. Офицеры повернулись к нему.
— Тут нужен другой, если хотите, авантюрный ход. Давайте порассуждаем. Ведь что получается? Мы пытаемся отыскать зейтунского посланца, так? Но алмаз-то не у него. Стало быть, кроме эмиссара «Гнчака» есть и тот, у кого хранится камень, верно? Значит, надобно, чтобы в Ростове и Нахичевани появился наш человек под видом зейтунского посланника.
— Сложно, — покачал головой Апостолов. — Тут все друг друга знают. И потом, он должен быть не просто армянин, а армянин, говорящий с зейтунским акцентом. Да и нет среди нашего штата ни одного армянина. Вы же знаете, только русские и только православные. Хотя…
— Что? — с надеждой вопросил петербуржец.
— Есть у меня один смышлёный малый из Армавира[65], черкесский армянин. Авантюрист, любитель приключений и перевоплощений. Патриот, но за деньги готов хоть к чёрту на рога сесть. Ему и выдумывать ничего не нужно. Скажет, что судьба занесла его в Персию, допустим в Тавриз. Оттуда попал в Зейтун. Проникся идеями борьбы за независимость Армении. Вступил в «Гнчак». Жаль времени мало, чтобы хорошенько легенду отработать.
— Ничего-ничего. Пока доберётся, мы ему биографию распишем. Да и не к туркам же мы его посылаем! — улыбнулся Сераковский. — Вызывайте срочно. Отбейте телеграмму. Пусть садится на первый поезд и к нам. Встречаться с ним только на конспиративной квартире, как и положено.
— Неплохо бы ему какую-нибудь бумагу состряпать на армянском, вроде доверенности от этой партии, — предложил ротмистр.
Столичный начальник подсел к собеседникам. Потерев ладонями лоб, он помолчал немного, точно что-то вспоминая, а потом сказал:
— Есть у нас такая бумажка. Я свяжусь с Петербургом. Пусть пришлют скорой почтой партийный билет «Гнчак». Изъяли во время обысков в Эриванской губернии. Я его на наших курсах показывал офицерам. Но… — Он задумался на миг и заметил: — Тогда и вид ему придётся на эту же фамилию выправить. Найдутся у вас местные умельцы?
— В Нахичевани-то их полно. И даже есть те, кто под нашим контролем. Но вдруг у них заиграют национальные чувства? Поэтому лучше обратиться к человеку в Таганроге. Он русский. Бывший подделыватель векселей. Так надёжнее будет, — предложил подполковник. — Решим и эту задачу.
Ротмистр с сомнением покачал головой и выговорил неуверенно:
— Господа, что же получается? Вот явится наш человек в Ростов. Ладно, документы мы ему выправим. Поселится в какой-нибудь гостинице или снимет комнату. А дальше что? Каков план его действий? Ведь мы даже приблизительно не знаем, кому Налбандян мог передать камень, а товарищи- социалисты, как я понимаю, имеют на этот счёт несколько гипотез и потому представляют, в каких направлениях их порученец должен двигаться и с кем встречаться. Хотя и у них, насколько я разумею, нет полной уверенности, что хранитель камня им поверит и расстанется с алмазом. Если выражаться образно, то и они, и мы — в тёмной комнате. Только они знают, в какой стороне находится из неё выход, а мы — нет.
— У вас есть реальное предложение? — недовольно поведя бровями, осведомился статский советник.
— Мне кажется, следует очертить круг людей, с которыми армавирец должен познакомиться. Отсюда вытекают и места его посещений. На мой взгляд, это Коммерческий клуб Нахичевани, Армянское-на-Дону общество, возможно, духовенство, родственники Налбандяна и его друга Айрапетяна.
— Вот и прекрасно, Павел Константинович! Вам и карты в руки. Подготовьте условия для этих якобы случайных встреч. Набросайте оперативный план и завтра доложите.
— Слушаюсь.
— А на вас, Порфирий Миронович, лежит легенда этого армавирца.
— Будет исполнено.
— Кстати, надо бы придумать ему агентурное имя.
— А если Скиталец? — предложил ротмистр.
— Вполне себе нейтрально, — одобрил петербуржец.
— А он скиталец и есть, — улыбнулся подполковник.
— Что ж, давайте подытожим, — изрёк Сераковский. — Итак, у нас есть три варианта успешного развития событий. Первый: поняв, кто является посланцем Зейтуна, и проследив за ним, дождавшись передачи камня, мы арестовываем не только его, но и пособника, отдавшего алмаз. Бриллиант наш. Второй вариант сложнее, потому что сначала предстоит понять, у кого камень. Установив слежку за хранителем и дождавшись момента передачи «Чёрного Арагаца» зейтунскому посланнику, мы арестовываем обоих. И вновь адамант оказывается в наших руках. Третий вариант хотя и хуже предыдущих, но всё равно не плох: Скиталец, выдавая себя за члена партии «Гнчак», получает камень, но эмиссара социалистов в силу неизвестных пока обстоятельств нам взять не удаётся. Тогда под суд идёт только хранитель алмаза, согласившийся финансировать преступников. Других, благоприятных для нас гипотез я не вижу. Неудачные вариации озвучивать не буду — дурная примета.
— Попробуем сыграть на опережение, — изрёк Апостолов.
— Откровенно говоря, шансов на успех у нас немного, но сидеть сложа руки и ждать, пока восстание в Киликии, начатое благодаря алмазу, перекинется на наши губернии, мы не можем. Слишком далеко идущие планы у последователей Налбандяна. Ведь они не собираются ограничиться борьбой с османами в шести армянских вилайетах Турции, им всю Россию подавай. А у нас только начни бузу, потом её не остановишь.
— Сделаем всё возможное, — пообещал ротмистр.
— Вот и отлично, господа, — поднялся статский советник. — За работу!
Глава 11Фарт
Он наполнил чайный стакан на треть дешёвой кишмишевской водкой и, развернув донскую селёдку, порезал её на куски прямо на канцелярских листах, напитавшихся селёдочного рассола, от чего чернильные строчки стали сливаться и превращаться в неразборчивые кляксы. Опрокинув в себя горячительный напиток, сидящий за столом человек с рыжими волосами и усами-щёткой наколол вилкой кусок рыбы и закусил. Глаза невольно побежали по бумаге, исписанной витиеватым, но чётким писарским почерком: «По настоящему акту… Карапет Айрапетян передаёт… чёрный бриллиант в пятьдесят девять каратов, именуемый «Чёрный Арагац». Сей камень допрежь был привезён Микаэлом Налбандяном из Калькутты (Индия) в качестве подарка армянскому народу от индийского купца армянского происхождения Арутюна Абгаряна. Сей брильянт будет храниться… Подпись: городской голова… и… июля месяца, одиннадцатого дня, 1862 года. Составил письмоводитель Л. С. Погосов». С трудом проглотив, застрявший в горле кусок селёдки, он поднялся и вышел из хаты. Пройдя по кривой улочке Собачьего хутора до рыбной лавки, человек вошёл внутрь и спросил у торговца:
— А скажи, любезный, откуда у тебя бумага, в которую ты мне только что рыбу завернул?
— Бумага? — поднял голову продавец. — Дык это архив Нахичевани с пятого года по семидесятый[66]. В семидесятом годе ввели городское положение, а магистрат упразднили. Вот городской управа и выставил архив бывшего магистрата на торги по два рубля сорок копеек за пуд. Малость и мне досталось. Таперича и переживать не буду во что продукты заворачивать.
— И как же дума такое разрешила?
— Ага, дозволила. Балакают, продали пятьдесят пудов. Городская касса обогатилась аж на сто с лишним рублёв. А чё, правильно. Негоже бумажкам зазря лежать и мышей кормить. По-хозяйски поступили.
— Так это же история города. Как же можно её было продавать?
— Да кому она нужна, гистория эта! Так хоть полезность какая-никакая имеется.
— Да, барыш огромный! — усмехнулся он, покидая лавку.
Вернувшись обратно в хату, покупатель переложил селёдку на тарелку, а бумагу расстелил перед собой. Он выпил ещё полстакана водки, вновь закусил солёной рыбой и, закурив папиросу, принялся размышлять: «Пятьдесят девять каратов! С ума сойти! Это же целое состояние! Причём хватит на жизнь ещё и потомкам… Но надо спокойно во всём разобраться. Что мы имеем? Некий Налбандян привёз из Индии алмаз и что? Отдал его городскому голове? Получается так. Наверное, тоже какой-то акт составляли… Это уже не столь важно. Вопрос, конечно, возникает: а этот Налбандян, часом, не рехнулся? Зачем он вернулся сюда с камнем? С такими деньжищами он мог бы жить припеваючи в любой стране мира… Интересно, как ему удалось протащить такую ценность через таможню? Пошлина должна была быть сумасшедшая! Чует моё сердце, что здесь пахнет контрабандой… Хорошо. Допустим, привёз он этот «Чёрный Агарац» — тьфу ты! — «Арагац» в Ростов или Нахичевань. Молодец! Камень сохранил, жандармов на границе вокруг пальца обвёл — так спрячь его и ищи спокойно достойного покупателя. Для чего переться к городскому голове? К этому Айрапетяну? А если уж и приплёлся, зачем камень отдавать? Похоже, Налбадян точно был умопомешанный. С ним всё понятно. А городской голова? Они что, оба из лечебницы для душевнобольных сбежали? Ну взял ты камушек, от дурака он тебе достался, так и радуйся! Зачем его кому-то передавать, да ещё и по акту? Раз есть акт, значит, бумага была составлена как минимум в двух экземплярах. Стало быть, не умыкнёшь по-тихому, потому что у кого-то есть и второй такой же лист. Так вот, передал этот Айрапетян кому-то бриллиант, а тот, второй, обязался хранить его в определённом месте. Знать бы в каком! Жаль строчки поплыли, и непонятно, у кого камешек. А вот интересно, кто текст составлял? Письмоводитель Л. С. Погосов? …Сдаётся мне, что судьба подбрасывает мне сюрпризы один за другим… Случайность или фарт? Неплохо бы разузнать про все эти события почти тридцатилетней давности. А что, е