Ардашев прочёл бумагу, изъятую у Куроедова, и спросил:
— Откуда у тебя этот акт?
— Нахичеванская дума распродала старый архив. Вот мне селёдку и завернули в эти бумаги, — едва шевеля губами, проронил «эксперт».
— Теперь всё становится на свои места, — заключил Ардашев. — Стало быть, и старичка Погосова ты прикончил, да? «Чёрный Арагац» искал, а найдёшь теперь бессрочную каторгу, да и то если очень повезёт. А то ведь, не ровен час, дело по убийству отставного полковника Верещагина передадут военному суду. Тогда тебе всё присовокупят: и душегубство титулярного советника Погосова, и архимандрита отца Адама. Военные судьи не милостивы. За три убийства — виселица. Жадность тебя сгубила, Куроедов.
— И Погосова он? Ах ты, зверь! — погрозил кулаком городовой и, вздохнув, грустно вымолвил: — А Левона Саркисовича я хорошо знал. Добрый был старик. Завсегда край котелка приподнимал и здоровался, когда мимо меня шествовал. Выпить любил — да. Но вреда от этого никому не было. Я не раз его домой «уставшего» сопровождал. А почему нет? Не грех помочь человеку, ежели он в возрасте.
В комнату влетел Бабук, а за ним — доктором с медицинским несессером. Врач скупо поздоровался и, сорвав с раны Куроедова кусок скатерти, принялся её обрабатывать, а потом и перевязывать заново.
Закончив, доктор осмотрел труп хозяина антикварной лавки и, разведя руками, вымолвил:
— Первая пуля угодила точно в середину сердца и две другие легли рядом. Поразительная меткость. Кто стрелял?
— А вот этот господин, — указал на Ардашева полицейский и добавил с сомнением: — Утверждают, что они студентом являются.
— Так и есть, — подтвердил Клим. — У меня и увольнительное свидетельство есть. Дома, правда, осталось. На вакациях я.
— Доктор, коли вы провели осмотр трупа, я попрошу вас задержаться до приезда судебного следователя и полицейских. Таковы правила, — пояснил городовой.
— Я знаю, — согласился врач и, закурив, занял последний свободный стул.
Бабук подошёл к столу и воскликнул:
— Вот она! Коллекция Верещагина! Монеты!
— Нет, это подделка, хотя и качественная. Настоящие золотые древнегреческие монеты он продал торговцу музыкальными инструментами Адлеру, а взамен заказал вот эти. Тот ему остался должен тысячу рублей. Я общался с ювелиром, изготовившим их из ассирийского золота.
— Какой умный был Виктор Тимофеевич!
— Замечу, что антикварий видел у меня две монеты из коллекции Верещагина и потому не стал мне подсовывать их точные копии, боясь, что я их разоблачу. Но мошенников это не спасло.
Приказчик взял со стола спички и спросил:
— Куроедова?
— Его, — подтвердил Клим.
— Красные, из публичный дом, да?
Студент кивнул.
Бабук покрутил в руках пачку папирос и, усмехнувшись, напомнил:
— Папиросы «Трезвон» — три копейка вагон.
— Хоть слабое, но доказательство, — резюмировал Ардашев.
— Вещи, изъятые у этого… Куроедова прошу не трогать. Следователь их изымет и внесёт в протокол. Моё дело порядок соблюсти до появления начальства, — предостерёг полицейский.
— Простите, — извинился Бабук. Повернувшись к Ардашеву, приказчик спросил: — Клим-джан, скажи, дорогой, как ты эта гадюка из пустой могила вытащил?
— Оказавшись на месте убийства Верещагина, я сразу понял, что преступник человек небогатый, потому что носит недорогие белые парусиновые штиблеты, — затушив в пепельнице папиросу, пояснил Клим.
— Э, ахпер-джан, так не бывает. Как ты это узнал?
— Очень просто, — улыбнулся Ардашев. — Поднимаясь из подвала, на одной ступеньке я разглядел пыль от мела. Им обычно натирают старые парусиновые штиблеты, чтобы придать им новый вид. Позже, когда я поднялся к матери Куроедова, я заметил на обувной полке пустое место тоже с белой пылью, то есть с мелом. Это натолкнуло меня на мысль, что Куроедов навещал старушку уже после своей так называемой смерти, потому что если бы он приходил раньше, то за это время мел либо вытерли бы, либо просто размазали бы другой обувью. Да и мать не носила даже траурной косынки, не говоря уже о том, что в её комнате я не заметил ни одной фотографии сына. А ведь после его «смерти» и сорока дней не прошло. Третьим моментом был оброненный наконечник скифской стрелы с шипом, обнаруженный мною на месте преступления. Такие же точно наконечники, как мы с тобой узнали, были и у сына Куроедова. И тут уже не важно, когда они появились у мальчика — до «смерти» его отца или после. Знакомый Верещагина коллекционер Адлер подтвердил, что подобных наконечников стрел у покойного никогда не было. В его коллекции имелись киммерийские, с родовым знаком — тамгой, а найденный мною относился к скифскому периоду. Он, как и те, что были у сына Куроедова, сделаны из сплава меди и мышьяка. К тому же остриё у них не боевое, а охотничье, с шипом, позволяющим стреле прочно войти и закрепиться в плоти. Такая рана оставляет кровавый след, облегчающий охотнику отыскание добычи.
— Почему Куроедов убил Верещагина? Из-за долга? — поинтересовался Бабук.
— Мотив преступления — корысть. Он инициировал свою смерть, следовательно, ему можно было не бояться кредитора, тем более что, по твоим словам, Верещагин отказался взыскивать задолженность по займу с его наследников — матери и жены. Могу предположить, что Виктор Тимофеевич случайно где-то столкнулся с Куроедовым. Возможно, между ними произошла ссора из-за невыплаченного займа. Но подозреваю, что должник сумел убедить Верещагина сохранить в тайне его обман с похоронами и они договорились о встрече. Судя по всему, Куроедов занимался незаконной раскопкой курганов и обнаруженные предметы продавал своему займодавцу. Он мог сказать, что нашёл какой-то редкий предмет и хочет его отдать в счёт долга или его части. Но это лишь моя гипотеза. А так это было на самом деле или нет, знает только злодей с простреленной рукой. Я уверен, что он был прекрасно осведомлён о наличии у Верещагина коллекции золотых древнегреческих монет. И она также подтолкнула его на преступление. Они встретились ночью у Виктора Тимофеевича. Ночь для Куроедова — подарок. В это время он застрахован от случайных встреч со знакомыми и соседями, уверенными в его смерти. Ночь ещё и тем хороша, что удлиняет время от совершения самого убийства до обнаружения трупа, потому что горничная Мария не придёт к Верещагину на следующий день, а лишь через день. Думаю, преступник заранее вызнал это у своей бедующей жертвы. Когда хозяин спустился в музей, злодей нанёс ему удар кистенем по затылку. Допускаю, что он это сделал дважды, но в любом случае в одно и то же место. Главным доказательством вины Куроедова в смертоубийстве Верещагина является обнаружение у него коллекции древнегреческих монет из ассирийского золота, похищенных из квартиры потерпевшего в ночь его убийства. Ювелир Синицын, изготовивший эти дубликаты, легко опознает свою работу. И конечно, скифские наконечники стрел для охоты, с шипом — важное доказательство.
— А красный шведский спичка из публичный дом — хорошая улика?
— Её можно рассмотреть как косвенное, дополнительное доказательство, но не основное. Не стоит забывать и об орудии убийства, находящемся в этой комнате. Вон он, кистень, в углу валяется. Этим предметом он прикончил трёх человек: Верещагина, старика Погосова и архимандрита отца Адама. Рукописный документ, изъятый у Куроедова, судя по всему, был составлен в магистратуре Нахичевани в 1862 году во время приезда сюда Микаэла Налбандяна. В нём упоминается погибший письмоводитель Погосов. Полиции надлежит провести опрос с целью отыскания свидетелей, которые смогут подтвердить, что в день убийства они видели Погосова и Куроедова. Для этого придётся восстановить по часам местонахождение старика в день его смертоубийства и, исходя уже этого, опрашивать очевидцев. Главное — нашлась зацепка, позволяющая распутать весь клубок душегубства Погосова. Что же касается убийства настоятеля монастыря Куроедовым, то тому есть два прямых доказательства — серебряный крест, обнаруженный здесь и принадлежащий покойному священнику, и специфическое орудие убийства, которым злодей владел в совершенстве.
— Он ведь и вас собирался прикончить этим кистенем, — вымолвил, молчавший до сего момента, городовой.
— Да, это ещё один состав преступления — покушение на смертоубийство, — согласился Клим.
— Простите, господа, — проговорил врач, — а покойник, сжимающий в руках острое орудие, — это кто?
— Сообщник Куроедова, некто Самуил Яковлевич Бриль, антикварий. Он пытался зарезать меня шабером, да не успел.
— Хоть убей меня, Клим-джан, но как ты узнал, что этот человек и есть Куроедов? Ты же раньше в его лицо не смотрел никогда, фотокарточка его у тебя тоже нет, — не унимался Бабук.
— Когда я увидел так называемого эксперта, то обратил внимание на потёртые носки его штиблет, выглядывающих из-под длинной скатерти. Как я уже объяснял, убийца, завладевший коллекцией Верещагина, тоже носил парусиновые штиблеты. Сначала мне показалось, что я ошибаюсь. Меня смутил подержанный монокль эксперта. Его стекло имело заметные царапины, черепаховая оправа местами облупилась и потускнела. «Выходит, — подумал я, — эксперт опытный, потому что монокль у него затёртый, а значит, давно в употреблении. По всему видно, что человек знает своё дело, много работает и его часто приглашают для оценки археологических находок». Но не успел монокль оказаться в правой глазнице эксперта, как тут же выпал. Он терял его несколько раз в течение трёх минут. Да и рассмотреть монету он толком не мог. Ему приходилось то приближать её, то отдалять. Такое случается, когда близорукому попадают очки человека, страдающего дальнозоркостью, и наоборот. И тут до меня дошло, что у эксперта чужой монокль. Ведь для того, чтобы его купить, сначала надобно посетить окулиста. Врач не только подберёт нужное для твоего зрения стекло, но и выберет диаметр по размеру глазницы, чтобы монокль не выпадал. А незнание мнимым экспертом элементарных сведений о древнегреческих монетах разных периодов только усилили моё подозрение. К тому же «эксперт» не пользовался тонкими матерчатыми перчатками, беря в руки каждую монету, как это делают другие специалисты. И это меня насторожило. Странным показался и тот факт, что и сам продавец коллекции не появился, а его интересы представлял антикварий. Дальше мне оставалось лишь вывести злодея из себя, чтобы он попытался меня убить. Оказалось, что и хозяин лавки тоже не прочь проверить шабером прочность моей кожи на шее. За это «невинное» желание он и поплатился жизнью.