— Игнат Данилович, как я понимаю, рейд дался тяжелее некуда?
Я утвердительно кивнул и справедливости ради добавил, что даже столь долгие пребывания в Пятне идут на пользу.
— … тем, кто сосредоточен на личном развитии… — уточнил Воздушник, а затем спросил, что у нас с добычей.
— Добыли все, что вам требовалось, кроме каменной шрапнели третьего ранга… — ответил я, доплелся до своего рюкзака, докопался до термоса, достал заранее подготовленный сверток и отдал Геннадию Романовичу. А он заявил, что не удивлен, убрал сверток в выдвижной ящик, даже не развернув, секунд за тридцать определился с размерами причитавшейся нам суммы и выписал чек на пятьсот восемьдесят тысяч. Что, на мой взгляд, было многовато.
Но спорить я был не в состоянии, поэтому убрал чек в карман, извинился перед Бехтеевым за то, что не смогу продолжить разговор, кое-как дошел до дивана, упал рядом с супругой и отъехал в страну снов. Вернее, в сон. Один-единственный. В котором безостановочно несся по Пятну, шараша тонусами с окаменениями, оглядываясь прозрением, обновляя «баффы» и обходя все более-менее крупные энергетические структуры. В результате за восемь с небольшим часов такого «беспамятства» вымотался как бы не больше, чем за последние двое суток.
Зато на мне сработал бодрячок и вымел не только «послевкусие» от этого сна, но и усталость, пригибавшую к земле. Вот я на ноги и поднялся. После того, как огляделся в обычном и «необычном» режиме, оценил расстояние до пристани Стрежевого и заметил тоненькую фигурку Иришки.
Ольга со Светой тоже встали с дивана, но, как мне показалось, просто «отзеркалив» мое действие. Зато, увидев подругу, расплылись в счастливых улыбках, энергично помахали и метнулись к рундукам с рюкзаками.
Я тоже вытащил свой. И, закинув за плечи, поблагодарил Бехтеева за подбор, предупредил, что потревожу его снова уже недели через полторы-две, пожелал всего хорошего и спустился на транец. Там поскучал. Порядка сорока секунд. И, дав девчатам переместиться на пристань первыми, прыгнул следом, потерял дар речи от эмоциональности встречи напарниц с «подругой семьи» и… выполнил обещание, данное версии Дайне-из-расщелины — расцеловал Иришку от всей души. Потом погнал тараторящих дамочек к «Бурану», довел, в темпе закидал в багажное отделение все три рюкзака, сорвал и закинул туда же надоевшую куртку, обнаружил, что вся моя семейка уже загрузилась в машину, и переместился к правой передней двери.
Когда забрался на сидение, разулся и с непередаваемым наслаждением пошевелил пальцами ног. Потом стянул штаны, ибо салон успел прогреться до «уличных» тридцати четырех градусов тепла, опустил спинку и от избытка чувств чмокнул Куклу в щечку еще раз:
— Как ты тут без нас?
— У-у-у… — «притворно» возмутилась она: — Я же только что ответила на этот вопрос твоим верным напарницам подробнее некуда!
— А я любовался твоей неземной красотой! — парировал я, периферийным зрением заметил «что-то странное», посмотрел на заднее сидение и ничуть не удивился, увидев, что «верные напарницы» последовали моему примеру и уже расслабляются без верхней одежды.
— Ладно, выкрутился… — «нехотя» пошло навстречу вместилище БИУС-а, завела движок, тронула кроссовер с места и раскололась. Как обычно, двумя параллельными потоками: — Я страшно скучала и убивала время, занимаясь всем, чем можно и нельзя. Говоря иными словами, тренировалась на износ, просматривала сетевые странички производителей электроники в поисках чего-нибудь интересного, следила за судебным процессом над руководством «Рекорда» и его покровителями, отвечала на звонки и, конечно же, плавала в море. Благо, жара у нас несусветная, а вода — как парное молоко…
— Накупила гору электроники, сварганила очень интересные штуковины, следила за телодвижениями хозяев всех контролируемых телефонов, держала руку на пульсе разработок Веретенниковой и так далее… — добавила «вторым темпом», а затем вернулась к «первому»:
— В общем, Ду-Ре-Ла. От беспокойства за вас-любимых, от одиночества и… желания узнать, КАК ВЫ СХОДИЛИ В ПЯТНО, ГАДЫ!!!
— Мы тебя тоже любим! — улыбнулся я и начал колоться: — А сходили очень неплохо: усилили сердечно-сосудистые системы, из-за чего, по моим ощущениям, стали выносливее; разобрались в одной нигде не упоминаемой, но невероятно важной составляющей процесса развития Дара, назвали ее магической мощью, придумали фантастически эффективный способ раскачки и добились первых результатов: Оля со Светой прорвались в Рынды, даже не заметив перехода, с его «бонусом» в комплекте с результатами тренировок в новом ключе стали сильнее в два с лишним раза…
— Так, тормози: мне нужны подробности! — воскликнула она и наехала через гарнитуру: — Где мое обновление, ленивец?!!!
Я жестами показал, что обновления нет и не будет, после чего подробно рассказал о сути нашей идеи, ответил на кучу уточняющих вопросов и, в конце концов, услышал «обнадеживающий» вердикт:
— Определенно, вы небезнадежны. И это внушает оптимизм!
— Ох, кто-то у меня довредничается…
— Скажу честно: я так соскучилась, что с радостью соглашусь на любое наказание!
— Будешь второй… Сразу за моей попой… — подала голос засыпающая Света, привалилась к уже отключившейся Оле и тоже отъехала.
— Умаялись? — посмотрев на них через зеркало заднего вида, вполголоса спросила Ира.
— Не то слово: о том, что они прорвались, мы случайно узнали позавчера утром, во время ежедневной проверки на определителе магического ранга, сразу же собрались и рванули в обратный путь. По дороге били все рекорды скорости и вышли к Мрачному за четверть часа до прихода «Авантюриста». Темп передвижения представляешь?
— Представляю… — кивнула она, обходя грузовик, невесть с чего пилящий по левой полосе, по соседней. И продолжила через гарнитуру: — Вы вернулись очень вовремя: вчера утром Ляпишев доложил Цесаревичу, что я приехала в поселок без вас, и Воронецкий, падла, потребовал выяснить, на чьей заимке вы зависаете теперь, понять, нельзя ли наложить лапу на нее и… как-нибудь насадить тебя на крючок понадежнее…
Глава 16
18 июня 2513 по ЕГК.
…Лично для меня воскресенье началось в час дня с громкого голоса Дайны, ворвавшегося в сон. Возвращаться в реальность не хотелось от слова «вообще», но просьба просыпаться была озвучена насквозь деловым тоном, так что я приложил себя бодрячком, привычно огляделся прозрением, очень быстро сообразил, что нахожусь в Бухте, а не в Пятне, удивился, обнаружив Уфимцеву не в своем коттедже, а в нашем, и открыл глаза.
Ольга все еще дрыхла, так что напрашивавшийся вопрос задал взглядом, посмотрев в ближайшую камеру. И услышал ответ через гарнитуру:
— Звонил Ляпишев. Я ответила ему твоим о-о-очень сонным голосом, но не прокатило: он извинился за то, что разбудил, сообщил, что прилетел сюда, на побережье, по службе, и может заехать к нам, чтобы забрать добычу. Но на самом деле никаких дел в этой части страны у него нет — генерал собирается выполнить полученный приказ, то есть, выяснить, где вас носило, и далее по уже известному тебе списку полученных им задач. Кстати, Дмитрию Львовичу очень не хочется это делать, но он — служака до мозга костей и верен роду Воронецких. В общем, припрется к двум, то есть, всего через час, так что тебе не мешает помыться, одеться и настроиться на непростую беседу. Если что, то я уже перебрала ядра, которые ты притащил, отложила для него сорок две «тройки» и две из шести новых «двоек». Оставшиеся четыре и обе «единички» заныкала — спецотдел обойдется, ибо перестал радовать.
Я коротко кивнул в знак согласия, бесшумно выскользнул из-под одеяла и поплелся в туалет, ибо уже поджимало. По дороге спросил, на какую сумму набралось «добычи», и получил весьма приблизительный ответ:
— По рыночным ценам этот «набор» потянет миллионов на сорок пять. А каким будет нынешняя наценка за режим наибольшего благоприятствования, естественно, не представляю.
— Я просто хотел узнать порядок суммы… — буркнул я. И спросил, когда Света пришла в наш коттедж.
— Сразу после того, как вы добрались до спальни и потеряли сознание. К слову, с вероятностью в сто процентов это было совпадением: ребенок дошел до гостевого домика, постоял в фойе три секунды, умотал в свой коттедж и, не став подниматься на второй этаж, решительно отправился обратно.
Тут у меня, наконец, включилась голова и подсказала правильный ответ:
— Раскачалось прозрение. Причем настолько сильно, что достает из ее коттеджа до нашей спальни. Соответственно, ночевать там, чтобы ненароком не увидеть ничего личного, уже бессмысленно.
— Ну да, похоже… — согласилась Дайна и… озадачила: — Кстати, о Свете: в этом рейде у нее ни с того ни с сего появился интерес к своей внешности и проснулась чувственность. Причину объяснишь?
Объяснил. После того, как добрался до ванны и вломился в душевую кабинку:
— Ее ублюдочная мамаша создала и развила в ней дичайший комплекс неполноценности — уверенность в редком уродстве. А мы подобрали нужные аргументы, и мелкая поверила, что красива. Вот и радуется жизни.
— Игнат, ты не услышал слово «чувственность»! — воскликнул БИУС. И объяснил, что имел в виду: — Поверив в то, что красива, Уфимцева увидела в тебе мужчину. И первый раз за время моего наблюдения за ней дала волю фантазиям. Дальше объяснять?
— Нет… — глухо буркнул я, представил альтернативу и… снова вернулся в режим «Носорога»: — Главное, что комплекс исчез, и Света стала цельной. А пробуждение чувственности я как-нибудь переживу.
— Слова не мальчика, но мужа! — нисколько не ерничая, заявила личная помощница, и похвалила в другом ключе: — Этот ребенок — вторая Ольга. И выпусти ты второй неограненный алмаз из наших загребущих ручек — я бы, мягко выражаясь, тебя не поняла и расстроилась. О, проснулась, красотка! Заметила тебя… Сообразила, что ты в ванной, и вспыхнула… О-о-о, а ведь у нее скоро сорвет крышу!