каменный шип и добила воздушным лезвием.
Кстати, с траекторией выхода из тумана«ошиблась» и она. Ибо поняла, зачем я добавил к спектаклю этот штрих. Потом сбросила активные умения, покосилась на агонизирующее тело в окровавленных лохмотьях, оставшихся от стильного брючного костюма, медленно повернула голову в сторону ложи, в которой обретался Докукин-младший, поймала взгляд деморализованного парня и холодно поинтересовалась, собирается ли он требовать проверки на наличие артефактов.
Потребовал. После того, как начал соображать и допер, что «обязан» это сделать. Но, подходя к месту проверки, пялился не в декольте моей жены, а на труп матери и безуспешно воевал с нервной дрожью. А после того, как судья второй раз за последние полчаса заявил, что победитель чист, и озвучил все положенные слова, собрался свалить. Ага, так я ему это и позволил:
— Петр Семенович, я предупреждал вашу матушку о том, что испытываю к вам не самые теплые чувства, и сделал все, чтобы сегодняшняя встреча не состоялась. К сожалению, она слышала только себя и потакала только своим желаниям. Ваш дядя оказался того же поля ягодой — влез не в свое дело и имел глупость дважды оскорбить меня. Хотя не мог не понимать, что опыт, который я, добытчик, неделями пропадающий в Пятне и воюющий с высокоранговым Одаренным зверьем, нарабатываю в этих схватках, применим и против людей. Ну, да и бог ему судья. А я опять сделаю то, что должно, и предупрежу вас: мы, Щегловы, умеем не только сотрудничать, но и отвечать ударом на удар. Поэтому очень не советую с нами воевать. Ни вам, ни вашим родичам. На этом все. Примите мои соболезнования и прощайте…
…По дороге домой я поздравил Олю с победой на первой официальной дуэли с дворянкой, похвалил девчонок за идеальное поведение и расчетливо загрузил:
— В этот раз нам удалось спрятать свои возможности за туманами. А в следующий спецслужбы «зарядят» какую-нибудь арену аппаратурой, которой плевать и на туманы, и на ледяные вьюги, и спровоцируют нас на новую дуэль. Или воспользуются чужой. В общем, сегодня вечером я накидаю список тех навыков, которые можно будет светить в обычных ситуациях, а вы… умерьте свою воинственность. В смысле, постарайтесь не подставляться и не вестись на чужие провокации, ладно?
— Провокации бывают разными… — мрачно пробормотала Уфимцева. — А аналитики спецслужб умеют создавать ситуации с единственным достойным выходом.
— Верно… — не мог не согласиться я. — Поэтому после возвращения из Ярославля мы отдохнем буквально пару дней и умотаем в Пятно. Прорывать меня в Гридни. Потом нам надо будет сбегать к заимке Вронских и навестить змеиные овраги, что позволит позависать еще и там. Так что до начала августа можно будет «законно» игнорировать любые мероприятия высшего света…
— А почему бы тебе не выпросить у Ляпишева координаты заброшенных заимок, которые нам предлагается отбить? — внезапно спросила Оля. — Если ты получишь эти данные в ближайшие дни, пообещав «как-нибудь забежать в те районы и посмотреть, что можно сделать», то группы скрытников, которых наверняка пошлют наблюдать за нашими телодвижениями, задолбаются от полуторамесячного ожидания.
— А если нам повезет явиться к одной из таких заимок в их отсутствие, то можно будет знатно повеселиться! — продолжила Света, сообразив, что на самом деле предлагает моя жена. — В смысле, сначала вырезать все зверье, а затем принять контракт и сразу же доложить о том, что заимка зачищена!
Я додумался до того же, но назвал девчонок мыслительницами и хвалил до тех пор, пока не зарулил в гараж. А там заглушил движок, посмотрел на часы и задумчиво потер переносицу:
— До выезда на вокзал — час с четвертью. С обедом мы пролетели, так что минут тридцать-сорок мы убьем на трапезу. А чем займемся потом?
— Поваляемся на диване и послушаем музыку… — буркнула моя супруга, поймала мой напряженный взгляд, сообразила, о чем я подумал, и улыбнулась: — Я в полном порядке. Просто подумала, что как только мы расслабимся, тебе обязательно кто-нибудь позвонит. Вот и разозлилась.
Мне резко полегчало. Так что дополнение Иришки тоже было принято влет:
— Не знаю, как вам, а мне вдобавок к дивану и музыке потребуется как минимум одна, но большая шоколадка!
— Сладкоежка! — хихикнула мелкая и как-то странно прищурилась. А уже через миг решительно подалась вперед, пристроила подбородок на краешек спинки моего кресла, поймала мой взгляд в зеркале заднего вида и… ляпнула: — А мне… мне хочется, чтобы ты за это время научил меня целоваться!
Глава 20
24 июня 2513 по ЕГК.
…Уфимцева вскочила со своей полки через считанные мгновения после того, как я встал и отправился в санузел. Ольга, проснувшаяся намного раньше меня и успевшая не только ополоснуться, но и вернуться на свое спальное место, весело хохотнула, предсказала мне скорую смерть от асфиксии, встала и пошла открывать дверь. Ну, а я продолжил движение «по привычному маршруту» и первые минут двадцать пять-тридцать оглядывался прозрением, что называется, раз в сто лет. А потом стало поздно — стоило выйти из душевой кабинки, как на пороге не такого уж и большого помещения возникла мелкая, скороговоркой пожелала доброго утра, влипла в объятия и уставилась в глаза взглядом, полным желания. Просьба, озвученная «севшим» голосом, дышала им же:
— Игнат, я хочу еще…
Я бы удивился, будь это не так — накануне вечером девчонка «улетала» каждые несколько минут от поцелуев и «почти целомудренных» ласк, всю дорогу до Владимира плавилась от желания, смеша Олю и Иру, а после того, как мы добрались до наших купе… ушла в свое, заявив, что хочет, чтобы ее первая ночь прошла в нормальной постели, но за себя не ручается. Вот и пошел навстречу. В смысле, ласково прикоснулся губами к полуоткрытым губкам, увидел, как затуманиваются глаза «ребенка», и почувствовал, что мелкая чуть поворачивает корпус так, чтобы мне было удобно ласкать грудь!
— Целоваться стоя не так удобно, как сидя или лежа… — подколола ее Оля. — Веди его сюда, а я, считай, уже ушла к Иришке.
— Если тебя не бесит эта картина, то не уходи — я тебя не стесняюсь… — внезапно заявила Света, ради этого дела прервав поцелуй. Затем вытолкала меня в купе, посмотрела на подругу и добавила еще более убийственную сентенцию: — У нас с тобой один мужчина и есть прозрения, накрывающие треть Бухты. Ну, и. какой смысл изображать скромность?
— Никакого… — абсолютно серьезно ответила моя благоверная. — Кстати, картина красивая, поэтому волнует. И выключает голову…
В этот момент моя рука добралась до затвердевшего сосочка, и Свету аж выгнуло от вспышки удовольствия. Поэтому на этот тезис супруги девчонка смогла ответить далеко не сразу:
— Выключать голову в поезде… нельзя. По крайней мере, мне — сорвусь. Но мысль о том, что можно увидеть ваши поцелуи, уже свела с ума… Поцелуй его, а?
Пребывай я не в режиме «Носорога», выпал бы в осадок. А так отвел в сторону левую руку, припал к губам своей женщины, почувствовал спиной ее ноготки, впивающиеся в любимое место под лопаткой, и отрешенно отметил, что желание Оли — ни разу не игра. Нет, срываться с нарезки, естественно, не стал, так как помнил и о просьбе Светы, и о том, что до прибытия «Молнии» на Южный вокзал Новомосковска осталось чуть более четверти часа. Поэтому ласкал своих женщин порядка семи-восьми минут. А после того, как поезд начал замедляться, и в гарнитуру «постучалась» Дайна, прервал чувственное безумие, удивленно обнаружил, что мы уже сидим, а не стоим, и дал команду остывать.
Они остыли. Приняв ледяной душ. Но взгляды… взгляды остались теми же. Поэтому по дороге к вагону-автовозу я забивал себе голову планированием очень непростого дня. А после того, как выгнал «Буран» наружу, и девчата запрыгнули в салон, узнал, что тем же самым занималась и Уфимцева:
— Игна-а-ат, нам надо прибыть в поместье Ростопчиных к восьми вечера, от Новомосковска до их родового поместья — чуть больше трехсот километров, то есть, максимум три часа езды, а шарахаться по Ярославлю полдня как-то не хочется. С другой стороны, если заехать в «Акацию», затемнить окна в какой-нибудь из спален и… назначить это утро моей первой ночью, то на прием по случаю дня рождения Татьяны я приеду в полном адеквате, а не дуреющей от любого твоего взгляда и прикосновения…
…Первой ночью Светы пришлось назначить не только утро, но и добрых две трети дня, ибо она, дорвавшаяся до «сладкого», пыталась перепробовать вся и вся, Оля, невесть по какой причине… хм… составившая нам компанию, не давала ей остывать, а я… а я, выполнив основную задачу, то есть, избавив мелкую от последних сомнений в том, что она нам действительно нужна, позволил себе отпустить почти все тормоза. Так что поддерживал любые начинания своих женщин и наслаждался то их буйной страстью, то редкими, но безумно приятными «приступами» нежности. А в моменты просветления тихо радовался наличию регенерации, позволявшей восстанавливаться куда быстрее, чем удавалось в самые удачные ночи прошлой жизни.
В общем, унялись только в половине четвертого дня и только из-за того, что Уфимцева слишком сильно перебрала с яркими эмоциями и превратилась в счастливую ветошь. Вставать с разоренной кровати «ветошь» отказалась и выпросила «хотя бы полчасика» сна, так что мы с Олей двумя голозадыми молниями допрыгали до кухни и… по-разному, но одинаково эмоционально назвали Иру спасительницей. Ибо проснувшийся голод уже завязывал наши внутренности морскими узлами, а на столе обнаружился термос, забитый пищевыми контейнерами со стикерами ресторана «Заноза»!
Следующие минут десять я думал только о еде. А после того, как яма в желудке чуть-чуть уменьшилась в диаметре, и проснувшееся сознание вдруг заставило выдать первую осмысленную фразу — комплимент фантастическому таланту шеф-повара — Ира, ехидно усмехнувшись мне, внезапно похвалила мою жену:
— Оль, ты у нас редкая умничка!