Буфетчик проследил за тем, как вышибала скрылся за дверью, и сказал Федьке Волоху:
– Иди к брательнику. Выпей покудова.
Тот забрал бутылку перцовки, другой рукой прихватил граненые стопки и направился к столику.
– Ну что? – спросил Ерофей.
Федька поставил стопки, налил в них перцовой, не садясь, первым хлопнул свою и подмигнул брату:
– Дела идут – контора пишет.
Ждали недолго, за ними скоро пришли.
– Пожалуйте туда, – буфетчик указал на дверь, из-за которой выглядывал мальчик.
Тот помахал рукой. Братья встали, Ерофей забрал со стола бутылку, сунул ее в карман, и они направились к двери.
Мальчишка был легонький, как только вышли из залы, он вмиг затворил дверь и кинулся к черной лестнице. Братья поспешали за ним, спустились в подземелье и двинулись по узкому коридору, по обеим сторонам которого были каморки: некоторые без дверей, другие за грязными занавесками.
В торце коридора стояла крепкая дубовая дверь. Мальчишка стукнул особым стуком. Она отворилась лишь на мгновение, за которое все трое успели войти, после чего дверь захлопнулась и кто-то невидимый задвинул засов.
В темной комнате за столом сидел человек. Обгоревшая свеча коптила на этажерке в дальнем углу.
– Вот! – Федька Волох шагнул к столу и, не выпуская из рук, показал драгоценный камень.
– Извольте на стол.
Замешкавшись, Федька обернулся на брата. Тот нервно кивнул. Волох положил кристалл на середину стола. Все трое, не отрываясь, смотрели, как в его глубине мерцает луч далекого света.
Незнакомец взял камень и, бегло оглядев его, вернул на середину стола:
– Много не дам.
– Сколько положите? – спросил Ерофей.
– Двадцать… нет, десять целковых.
– Грабеж! – Федька протянул руку, чтобы забрать камень, и ее тотчас пригвоздило ножом к деревянной столешнице.
Никто из братьев не успел сообразить, как это вышло. Но когда Ерофей вытянул из-за пояса финку, из темноты возник еще один человек и махом перерезал ему горло.
– Пять целковых, – тихо произнес тот, что сидел за столом. – Впрочем, и этого много… – Он подал знак, и Федьке Волоху тоже полоснули по шее.
Незнакомец махнул рукой. Из темного угла вышел мальчишка.
– Утром беги к ювелиру. Скажи – вернулся «Черный утес». Запомнил?
Мальчик молча кивнул.
– Еще передай, что приеду к обеду. И пусть приготовит деньги.
В три часа пополудни из заднего подъезда трактира, который выходил на соседнюю улицу, появился благопристойный господин в дорогом сюртуке. Он сел в коляску и тронул извозчика тростью:
– К ювелиру в Звонарский.
Глава 27Сделка
Леонид Николаевич Востриков достал из кармана пальто свой мобильник, чтобы позвонить жене и предупредить, что едет домой. И только он собрался набрать номер жены, как телефон ожил в его руке. На экране высветился незнакомый номер. Востриков почувствовал, что с ним, с этим номером, у него связано что-то дурное.
Он тихо сказал в трубку:
– Слушаю…
– Леонид Николаевич, надо бы встретиться.
– Кто это?
– Сергей Васильевич Дуло.
Востриков взглянул на часы:
– Знаете, сколько времени?
– Двадцать один сорок пять. И что? Я же не приглашаю вас в управление.
– Чего еще вы хотите?
– Говорю, надо бы встретиться.
– Завтра?
– Зачем так затягивать? Пожалуйста, посмотрите налево…
Востриков отвел телефон и посмотрел в боковое стекло. Рядом с ним остановилась машина. Стекло опустилось, и Дуло помахал рукой из салона.
– Ну так что? – В трубке прозвучал голос следователя. – Вы ко мне или я к вам?
– Я к вам, – Леонид Николаевич дал отбой и, как только перебрался в машину к следователю, резко спросил: – Следили за мной?
– Просто наудачу подъехал к сауне, – так же прямо ответил Сергей. – Не будем терять время. После нашего последнего разговора у меня осталось неприятное чувство.
Востриков испуганно вскинул голову:
– В чем дело?
Дуло продолжал говорить так, как будто все ясно не только ему.
– Вы многое утаили. Чтобы получить от вас нужную информацию, я не стал еще раз приглашать вас в мой кабинет. Замечу, сегодняшний наш разговор будет носить консультативный характер. Можете верить или не верить, но у меня нет при себе звукозаписывающей аппаратуры. В сложившихся обстоятельствах это несущественно. Мне нужен Шешель. Помогите его найти.
– Я не понимаю… – начал Леонид Николаевич.
Но Дуло его прервал:
– Послушайте. Рано или поздно вы все расскажете. Это я гарантирую. Поэтому сделаем так. Я задаю вопросы, а вы отвечаете.
– Не нужно меня пугать.
– Когда же я вас пугал? – бесхитростно поинтересовался Сергей.
– Минуту назад.
– Ну так что? – Сергей Дуло развернулся, чтобы видеть его лицо.
– Спрашивайте, – сказал Востриков.
– Итак, я считаю, что вы не все рассказали.
– Предположим.
– Вот видите, мы находим общий язык.
Востриков снова посмотрел на часы:
– Меня ждет жена.
– В прошлый раз вы не сказали, кому передали «зауэр». Даже если расследование дела Литовкиной не возобновится, мне нужно знать.
– Опять вы за свое…
– Придется вам рассказать.
– Ну хорошо. Оружие я отдал Ване Епишкину.
– Кто такой?
– «Торпеда»[22] из банды Шешеля. Его свои прикончили в девяносто шестом.
– Значит, это он застрелил Литовкину?
– Он.
Помолчав, Дуло заметил:
– Здесь что-то не сходится. Литовкина никогда бы не открыла дверь незнакомцу.
– Она и не открывала ему. Она открыла своей знакомой, можно сказать, подруге. – Забеспокоившись, Востриков огляделся. – Предупреждаю, не вздумайте меня притянуть!
– А то что? – провокационно прищурился Дуло.
– Пойду в отказную.
– Ладно, рассказывайте.
– А я все рассказал. Чего вам еще нужно?
– Значит, к Раисе Ивановне пришли двое… Эта знакомая, – Дуло повторил его же слова: – Можно сказать, подруга… Не та ли это мадам, которая познакомила вашу жену с Литовкиной?
– Именно она. Сусанна, кстати, была любовницей Валеры Валета. Он – пацаненок, она – зрелая женщина…
Дуло напрягся:
– Как вы сказали?
– Что? – не сообразив, переспросил Леонид Николаевич.
– Как звали женщину?
– Сусанна.
– Редкое имя. Фамилию не припомните?
– Сенина.
Немного успокоившись, Сергей снова спросил:
– Вам известны детали этого преступления?
– Они всем известны. Пришли. Выстрел в затылок. Забрали бирюльки – и ходу.
– Я читал материалы дела. Кто из них стрелял из «зауэра»?
– Ваня Епишкин.
– Роль Сениной какова?
– Во-первых, лицом посветить. Ну, чтобы старуха открыла им дверь. Во-вторых, она знала, где спрятаны брюлики.
– Значит, драгоценности забирала она?
Востриков кивнул:
– Сусанна забирала.
– Теперь признайтесь: это вы сообщили ей, где искать драгоценности? – Задав этот вопрос, Дуло не дождался ответа. Востриков промолчал. – Да у вас целая операция была разработана! Лично ваше участие вытягивает на хорошенький срок.
– Вы же обещали, – взмолился Леонид Николаевич. – Это, если хотите, ошибки молодости.
– Ошибка – это когда дорогу в неправильном месте переходят. Здесь – убийство.
– А как же срок давности?
– Ну, это на усмотрение прокурора…
Выдержав долгую паузу, Востриков вдохнул, выдохнул и как будто на что-то решился.
– Ну хорошо. Я все расскажу. – Он нервно сжался. – Мало вам не покажется.
– Отлично, – поддержал его Дуло.
– Но вы поклянитесь: если что…
– Я постараюсь вас вытащить.
– Обещаете?
– Даю честное слово.
– Я уже говорил, что Шешель просил меня рассмотреть старухины драгоценности. У него на них был заказчик. Он даже описал самые дорогие ее украшения. Ну, значит, чтобы я обратил на них внимание и потом подтвердил. Пользуясь расположенностью Раисы Ивановны, я осмотрел их, но там возникло кое-какое несоответствие…
– В чем оно заключалось? – поинтересовался Сергей.
– Шешель не сказал мне о самом дорогом бриллианте ее коллекции. По-видимому, он просто о нем не знал. А я не стал его информировать, решив, что неприятности мне ни к чему.
– Не понимаю…
– Я рассудил так: мало ли что? Дойдет до него камень – хорошо. Не дойдет – я ни при чем.
– И что? Не дошел?
– Нет, не дошел. Его забрала Сусанна. Она знала, что Шешель не в курсе, и потом его продала.
– Кому? Не знаете?
– Как не знаю… Кустодиеву.
– Вот как!
– А что тут такого? У нее был бриллиант. У него – деньги. А камень, между прочим, примечательный. Черный бриллиант в триста карат!
– Такие разве бывают? – спросил Дуло.
– В триста карат? Бывают и больше!
– Я имею в виду – черные. Они же все вроде прозрачные.
– Сам видел. Старуха рассказала о нем. Только я не очень верю во все эти истории.
– Помните?
– Что? – Востриков испугался.
Сергей Дуло сказал, раздражаясь:
– Историю! Не заставляйте меня клещами вытягивать из вас каждое слово!
– Литовкина рассказала, что, когда ей было двадцать, а она уже была звездой кино, ее познакомили с военным дипломатом, сыном английского лорда.
– Здесь, в Москве?
– Конечно. Кто бы ее выпустил за границу?
– Ну и что было дальше?
– Между ними случилась любовь. И, когда, закончив свои дела, дипломат уезжал в Лондон, а они оба понимали, что больше не встретятся, англичанин подарил ей этот бриллиант.
– Он был при нем?
– Бриллиант прислали из Лондона дипломатической почтой, так сказала старуха. Может, и приврала.
– С трудом во все это верится. Подобные сокровища так просто не дарят, они – семейное достояние.
– Я, помнится, сказал об этом Литовкиной. Но она объяснила: ее любовник в то время вступил в права наследства после смерти отца. Он сам решал, дарить или нет.
– Теперь все понятно.