— Что вы хотите сказать? — насторожился Мальгин.
Тон собеседника стал грустным.
— К сожалению, цивилизации третьей волны, наделенные тем, что вы называете разумом, упираются в эволюционный тупик, и человечество — не исключение.
В горле у Мальгина пересохло.
— Вы хотите… что мы… человечество не выживет?!
— Не только человечество, но и вообще ни одна из цивилизаций нашего времени, соответствующего третьей волне разума.
— Не верю!
— И не надо. Даже потомки программных интеллект-центров типа Орилоуха, Маата и других, вам еще не известных, не удержались от деградации и гибели. Вы еще убедитесь в этом. Разум Большой Вселенной бессмертен, потому что попытки Природы осознать себя вечны и бесконечны, но первое условие бессмертия — смерть, как говорил ваш соотечественник[73]. Не пугайтесь, мастер, лично вы переживете смерть цивилизации. Но возвращение домой будет трудным, учтите.
— Меня предупреждали, — вслух сказал Мальгин, ошеломленный страшным смыслом известия. Правда, до конца поверить в него он так и не сумел.
— Правильно, — кивнул «конь», то и дело меняя очертания, превращаясь то в слоновью тушу, то в динозавра, то в невиданную помесь известных и неизвестных зверей. — В принципе шанс уцелеть у человечества есть, интервал мудрости его достаточно широк, но выйти за пределы себя, пока человек остается целью в себе, почти невозможно. Прощайте, мастер, да благоволит к вам Тиха и обходит стороной Ата.[74]
— Вы говорите, что мы, люди, — представители третьей волны… Значит, была и первая, и вторая?
— Первая — это я и мои современники, вторая началась со строительством Орилоуха, Маата, Сферы Дайсона и других экзотических для вас объектов. Кстати, сеть орилоунского метро предназначалась, строго говоря, для использования ее разумом второй волны, но ее свойства позволяли пользоваться ею и палеоразумным и постразумным существам.
— Вы хотите сказать, что и после нас будут рождаться цивилизации? Четвертой волны? Пятой? Сотой? Сколько же их способна генерировать наша Метавселенная?
— Вы упрощаете, но в общем-то недалеки от истины… по вашим меркам. Дело не в количестве волн жизни, а в качестве. В конце концов предел экспансии разума — сама вселенная, что очень близко к Абсолюту.
— В таком случае Вершитель и есть — вселенная, осознавшая себя целиком?
— Вы снова упрощаете, но пусть будет так.
Силы Мальгина, направленные на поддержание видео- и пси-контакта, кончились, он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание от напряжения. В тот же момент и «конь» и «всадник», так и не пожелавший участвовать в беседе, не проронивший ни слова, исчезли. Грот первого Держателя Пути в истории Метавселенной, Пути, который начали строить Вершители, вернее, их проекционные послы — Строители, опустел.
Полчаса — по своему внутреннему времени — Мальгин отдыхал, снова и снова прокручивая в памяти отрывки разговора, пока циферблат удивления не зашкалило окончательно и встреча перестала казаться поразительной и необыкновенной. К тому же ему начало мерещиться, что и «всадник» говорил с ним на своем тарабарском языке, только он, Мальгин, не смог этого услышать, понять, ощутить. Было ли так на самом деле, разбираться не хотелось. Как сказал когда-то мудрец и философ Николай Рерих: «Неведомые нам слова, все они полны смысла». Поверим ему, подумал Мальгин равнодушно. Желание увидеть Вершителя не осуществилось, и этот факт не способствовал поднятию настроения, хотя Строитель и дал понять, что для рода хомо сапиенс контакт с Вершителем невозможен принципиально.
Впрочем, принципы эти установлены не человеком, думал Клим, и еще никто не доказал мне, что они действуют везде и для всех. Я не могу заставить звезды вращаться вокруг себя, зато могу найти вселенную, где подобные деяния разрешены тамошними законами природы.
Защемило сердце: снова вспомнились слова Паломника о вселенных, где конфликт Мальгин — Купава мог быть разрешен без участия Шаламова. Где они — эти вселенные? И не будет ли их поиск просто бегством от самого себя, бегством постыдным и унизительным? И не окажется ли его уход из родной Вселенной предательством по отношению к тем, кто зависит от него? К Шаламову, например, Купаве… и другим.
Но если остаться, оставить все как есть, не будет ли это самым обыкновенным рабством? — возразил внутри Мальгин-второй.
Мальгин-первый усмехнулся: таких, которые, освободившись от своего рабства, потеряли всякую ценность, немало.
Это Заратустра, не сдавалось второе «я», а что думаешь ты сам, не опираясь на древних и современных мыслителей?
Я хочу следовать голосу своей печали, ответил Мальгин, это единственный путь к самому себе. Не знаю только, хватит ли у меня сил и имею ли я на это право.
Снова Заратустра, поморщился второй Мальгин. Похоже, ты припас крылатые фразы на все случаи жизни, но вряд ли они могут послужить нравственной опорой бытия. Уйти в другую вселенную ты сможешь, а от себя — никогда!
Ну и заткнись в таком случае! — прервал «диалог» Мальгин. Позвал мысленно:
— Хранитель.
— Я весь внимание, — прилетел шипящий ветерок пси-ответа.
— Строитель назвал тебя Держателем…
— Этот термин — не имя — соответствует истине. Я — Держатель Пути, а не Хранитель, как орилоуны. Такие, как я, живут по одному в каждой вселенной.
— Хорошо, буду называть тебя Держателем. Меня нужно отправить обратно в свое время, понимаешь, о чем речь?
— Безусловно. Я связан со всеми Держателями и Хранителями Пути во всех временах и метавселенных вплоть до финалов их существования. Однако смею заметить, что сеть орилоунского метро — термин ваш, и он не совсем верен, — в вашем конкретном районе обитания повреждена и невосстановима.
— Значит, домой я уже не попаду?!
— Я этого не говорил. Но поможет вам вернуться домой в нужный вам момент времени только Вершитель.
— Строитель сказал, что это невозможно…
— Вы неправильно поняли: полный контакт биологических существ — носителей разума с Вершителями действительно неосуществим, необходима иная энергетика, информационно-обменные структуры, возможности многоуровневого мышления и так далее, но если Вершитель заметит и захочет помочь — он это сделает и без вашего участия. Я ведь тоже в какой-то мере одна из проекций Вершителя, разве что функционально привязанная, и всегда готов сделать все, что в моих силах.
— Однако же переслать меня туда, откуда пришли Вершители, вы не сможете?
— Туда — нет. Вернее, могу, но это равносильно вашей смерти. Другое дело — туда, где возможна ваша встреча с Вершителем.
Мальгин облизнул пересохшие губы, не заботясь о сохранении внешней невозмутимости.
— И где это место?
— В далеком будущем, за сотни миллионов и десятки миллиардов лет после вашего появления на свет. Но вам придется пройти пустыни горя, боли и одиночества… Строитель предупреждал, помните? Если выдержите — вернетесь.
Мальгин закрыл глаза, сосредоточиваясь на дыхании: Строитель не обманывал, да и не знал, наверное, что такое ложь. Видимо, ложь, как и любое другое искажение истины, являлась исключительно достижением человеческого гения и наравне с другими подобными «достижениями» послужила причиной эволюционного тупика. Кто-то кричал внутри Мальгина, отчаянно и страшно, что все это чепуха, не все люди лживы, и что раз человечество не погибло в ядерной войне, то оно выживет и впредь, но Мальгин не стал отвечать крикуну. Он верил и не верил сказанному, дрался сам с собой, успокаивал всех внутри себя и плакал, и вытирал слезы, и жаждал вернуться домой до спазм в горле и холодной боли в сердце.
Кто-то посмотрел на него сверху, облетел кругом, неуловимый и бесплотный, как тень, застыл рядом, разглядывая внимательно. Новый гость не излучал ни одной знакомой эмоциональной волны, в том числе и дружелюбия, и все же полностью равнодушным не был.
Мальгин вгляделся в дышащий мрак над головой и невольно воскликнул:
— Богоид?!
Над ним висело знакомое прозрачно-туманное облачко с глазами внутри, мигающими вразнобой. Это был «миллионоглазый» орилоунский призрак, преследующий Шаламова в системе Орилоуха, на Маате, родине «черных людей», и на Земле.
— Откуда он здесь? Прямо с Орилоуха?
— Ни Орилоух, ни Маат в данный момент еще не существуют, они появятся не скоро — по вашим меркам и временным масштабам. Но богоид — термин весьма удачен — не орилоун, он — тоже одна из «проекций» Вершителя, призванная контролировать объекты, созданные Вершителями.
— Служба безопасности, — пробормотал Мальгин.
— Не совсем так. — В пси-голосе Держателя Пути прозвучали нотки сожаления. — Вернее, совсем не так, но я не смогу назвать вам функции этого организма из-за отсутствия нужных понятий и терминов. Извините.
— Однако в памяти «черных людей» богоиды отражены как стражи безопасности…
— Для них богоиды — стражи, но функционально это системы более высокого порядка, обеспечение безопасности — их побочное занятие, составляющее очень незначительную часть объема всей работы.
Мальгин внезапно почувствовал страшную усталость.
— Бог с тобой… богоид, проваливай, куда намеревался, хватит пялить на меня глаза. Хотя я так и не понял, кто ты или что и для чего создан.
— В данный отрезок времени он согласился по моей просьбе помочь вам выбраться в будущее. Не возражаете?
Щеки хирурга запылали.
— Спасибо, — выговорил он с раскаянием. — Прости, дружище, я не знал.
— Вы готовы? — спросил Держатель Пути, никак не прореагировав на это.
— Готов. — Клим вдруг спохватился. — Погоди, Держатель, покажи мне твой космос — или как он там называется, — каким ты его видишь.
— Протовселенная, — отозвался Держатель Пути. — Смотри.
Голова Мальгина как бы распухла, превратилась в огромного круглого ежа со множеством колючек-рецепторов. Каждая «колючка» соответствовала одному органу чувств Держателя Пути, и было их много, не менее трех сотен, и все они позволяли оценить окружающую среду во всей полноте параметров и взаимодействий. Человек с его шестью чувствами и даже интрасенс с десятью-двенадцатью не могли и мечтать о подобном, а ведь Держатель Пути был всего лишь «проекцией» одной из сторон личности Вершителя. Что же тогда способен видеть и чувствовать Вершитель?! — мелькнула ми