– Джефф Нортон сказал, что он вернулся на Альти-плано. К Бамбарену. Оттуда вы его и выдернули с самого начала, чтобы все это устроить, так?
– Да, но я действовал через организацию Бамбарена. Все что я мог – оставлять для него послания. В конце концов он сам однажды ночью пришел ко мне в Нью-Йорке. Явился, как призрак, прямо в дом, незамеченный охранными системами. – Ортис, глядя в окно, слегка передернулся. – Я как будто духа вызвал. Мне еще тогда следовало знать то, что снова и снова твердят нам легенды и мифы: никогда не призывай то, что не сможешь контролировать.
– После этого у вас с ним должен был установиться прямой контакт, – прагматично заметил Карл. – Иначе после арестов на «Коте Булгакова» вы не смогли бы натравить его на меня в Сан-Франциско.
Ортис снова попытался изобразить улыбку, но та моментально угасла.
– Поверьте, мистер Марсалис, я изо всех сил старался это предотвратить. Вы даже представить себе не можете, как я старался. Я не страдаю неблагодарностью, а вы спасли мне жизнь. Но противостоять Онбекенду, который что-то решил, все равно, что противостоять стихии. Вы уже угрожали объекту его воздыханий в Арекипе, и после этого его могла удовлетворить только ваша смерть. Я попытался вывести вас из-под удара и даже обратился в АГЗООН, чтобы они вас отозвали, но, похоже, вы такой же упрямец, как и все остальные тринадцатые. Вы отказались уехать. А Онбекенд так на вас зациклился и действовал настолько быстро, что я не успел ничего предпринять сверх того.
Карл был потрясен:
– Так это вы попросили ди Пальму меня отозвать?
– Да, мистер Марсалис, – вздохнул Ортис, – и не только это. С самого начала Джанфранко ди Пальма получил инструкции как можно быстрее вас забрать. Никто не ожидал, что вы станете так упорно биться на чужой войне.
Карл вспомнил клинику АГЗООН в Стамбуле. Мехмета Тузку с его дипломатичной попыткой увезти Карла. Отказ уехать и причины этого отказа, совершенно неубедительные, которые он, словно песок, бросил самому себе в глаза, чтобы запорошить их и обмануть себя. Единственной настоящей причиной его отказа была Севджи Эртекин. Он знал это даже тогда.
– Зазноба Онбекенда – Грета Юргенс? – рассеянно спросил он.
– Похоже на то. Забавная парочка, правда? Но, во всяком случае, у них есть что-то общее: оба они являются объектами гормональной ненависти всего остального человечества, которое, похоже, постоянно нуждается в таких объектах.
Нортон смотрел на Ортиса и явно думал о чем-то другом.
– Так ты уже и с АГЗООН обмениваешься услугами? Вот, значит, как далеко ты раскинул свои сети?
– Том, я номинирован на пост Генерального секретаря. Никаких диспутов на эту тему не ожидается, решение согласовано на всех уровнях. В будущем году в это время я уже займу этот пост, если ты оставишь меня в живых. – Сжатые ладони приподнялись вверх почти как в молитве. – Неужели вы оба не понимаете, что я пытался защитить? Вы думаете, все затеяно ради меня лично? Пожалуйста, поверьте, это не так. Я потратил последние шесть лет жизни, пытаясь склонить Колониальную Инициативу к сотрудничеству с ООН. Добивался соглашений по марсианскому законодательству и сотрудничества с властями колонии. Стремился обуздать жадность корпораций и внедрить повсеместно европейскую социальную модель. Пытался снести барьеры, отделяющие от нас Китай, вместо того чтобы возводить новые стены. Я делал все это в надежде, что мы сможем не тащить безумие наших изолированных национальных государств в первый новый мир, который мы создаем сами. Что нам незачем возводить там туже идиотскую, полную ненависти структуру.
Лицо Ортиса порозовело и оживилось, даже стало казаться здоровее благодаря воодушевлению. Карл смотрел на директора КОЛИН, как если бы тот был каким-то насекомым за стеклом вивария. «Спешите видеть людей! Смотрите, как самец-патриарх оправдывает свои действия в собственных глазах и в глазах себе подобных».
– Еще год, – страстно сказал Ортис. – Это все, что мне нужно, и я смогу продолжить работу с другой стороны забора. Смогу реструктурировать Генеральную Ассамблею, избавить ее от идиотской риторики, форсировать реформы, давать обещания, делать все, что уже проделано здесь, в КОЛИН. Все это оказалось под угрозой из-за моего прошлого – и дело не в деньгах, которые я мог бы быстренько слить со счетов КОЛИН, потому что шантажисты требовали меньше, чем стоимость лифта для одной-единственной стыковочной башни. Я сделал это не из-за денег. Я сделал это ради будущего, ради надежды на будущее. Разве оно не стоит жертв? На одной чаше весов горстка отработанных, живущих фальшивыми жизнями, уставших, отживших свое мужчин и женщин, совершивших в прошлом много насилия, а на другой – надежда на лучшее будущее для всех нас.
Карл мельком вспомнил о Тони Монтес, вообразил, как она использует полузабытые навыки боя и сражается с Онбекендом, а потом сдается и позволяет тринадцатому убить себя, лишь бы он не тронул ее мужа и детей. Интересно, спросил он себя, вспоминала ли она о дымящихся руинах Вайоминга, стоя под дулом пистолета в ожидании пули, или думала лишь о детях, о том, что никогда больше не увидит, как они войдут в эту дверь?
Он задался вопросом, что встанет перед его внутренним взором, когда придет его время.
Елена Агирре, шепчущая что-то за спиной.
Тишина, наполняющая его доверху…
– Сколько же в тебе дерьма, Ортис. – Резкий голос Нортона выдернул его из своих мыслей. – Пока ты командовал «Ответом Скорпиона», тебя не смущало, что эти мужчины и женщины регулярно совершают насилие.
– Да, так и есть, Том. Но то были другие времена. – Ортис повысил голос, но умеренно. Он добросовестно обосновывал свою точку зрения: – Вы должны это помнить. И в те времена эти самые мужчины и женщины охотно отдали бы свои жизни за дело, о котором идет речь. Потому что они тоже верили в лучшее будущее.
Нортон дернулся вперед с искаженным от ярости лицом. Схватил инвалидную коляску за подлокотники, толкнул так, что она откатилась на полметра назад, прежде чем сработали автоматические тормоза. Он заорал, брызжа слюной в лицо своего босса:
– В лучшее будущее, сука? И какое же оно, это твое лучезарное будущее, мудила? Тайные операции в других странах? Коррупция? Концлагерь для генетически модифицированных лиц в Вайоминге?
Карл оттащил его назад:
– Держи себя в руках, Том. Мы тут не для этого.
Но воодушевление уже исчезло с лица Ортиса, его, будто пламя свечи, задула ярость Нортона. В инвалидном кресле сидел теперь старый больной человек, утомленно качающий головой:
– Я… был… молод. Глуп. Мне нет оправдания. Но тогда я верил, что мы делаем правильные вещи. Вы должны понять, как это было. Запад потерял преимущество, пришел в ужас от генетических исследований, которые необходимо было вести; нас остановили нравственная паника и невежество. А в Китае делали то, чем следовало бы продолжать заниматься нашим университетам и технологическим институтам. И они делают это по сей день. – Ортис повернулся, чтобы посмотреть на Карла, и снова воодушевился: – Будущее за Марсом, мистер Марсалис, но не то будущее человечества, каким оно видится Джейкобсену и АГЗООН. Вы там были и знаете, каково это. Нам понадобятся модификанты, нам придется в каком-то смысле стать модификантами, если мы планируем удержаться на этой планете. Китайцы понимают это и поэтому не сворачивают свои программы. Я только пытаюсь уравнять давление, чтобы, когда произойдет взрыв – то есть когда наконец-то придет понимание, – наше общество не разорвало от перепада.
Карл кивнул:
– Да. Давайте вернемся к Онбекенду.
– Вы мне не верите?
– Какая разница, верю я или нет? От этого то, что вы сделали, не изменится. Как Онбекенд узнал, что приходится Манко Бамбарену полубратом?
Ортис вздохнул:
– Я на самом деле не помню деталей. Это было давно. Да, возможно, мы задействовали время и ресурсы «Ответа Скорпиона», чтобы отследить донора генетического материала, выяснить, кто она такая, и прикинуть, что это нам дает. Возможно, работа, которую мы делали в Вайоминге, пробудила интерес Онбекенда. По каналам «Скорпиона» он узнал о существовании своего близнеца, это мне точно известно, поэтому вполне возможно, что на Изабелу Гайосо он вышел так же. А еще мне известно, что до того, как его к нам прикомандировали, он в качестве «Стража закона» был задействовал в Боливии, уж один-то раз точно, и, возможно, сумел тогда найти мать. Могу сказать только, что, когда для «Скорпионов» пришло время исчезнуть, Онбекенд уже приготовил себе местечко под солнцем. Он знал, что его близнец выбрал переселение на Марс и что н-джинн скроет из общего потока данных всю информацию о его собственном участии в «Ответе Скорпиона». А Бамбарен пристроил его у себя в организации. Это было идеальное исчезновение.
«Да, до тех пор, пока не возник Стефан Неван с предложением использовать тринадцатых в качестве пиштако, хотя у Бамбарена уже имелся один такой, связанный с ним кровными узами, и не привлек к группировке совершенно ненужное ей внимание. Бедный старина Стефан попал в десятку, даже не подозревая, как отменно сработала его интуиция. Ничего удивительного, что Бамбарен так чертовски поспешно его сдал. Потому что Неван мог привести отряд АГЗООН прямо к дверям сводного брата босса familia.
Ничего удивительного нет и в том, что Бамбарен взбеленился, когда явились мы и снова стали копаться в этом деле. Наверно, я задел его, заговорив о показательной экзекуции на площади какой-нибудь деревни. Вероятно, Онбекенд сделал для него нечто подобное, и мое предположение оказалось слишком близко к истине, чтобы он взволновался.
Он думал, что я с ним играю. Что на самом деле я пришел за его братом».
Карлу вспомнилась Севджи Эртекин, прислонившаяся к джипу КОЛИН, руки в карманах, куртка распахнута. Вот она делает небрежное движение, дав Бамбарену заметить кобуру с МарсТеховским пистолетом и явно предупреждая главу