– Это мул Сумаривы, – сказал Лучо, а животное между тем печально процокало копытами через мост, вышло на твердую землю и остановилось, поджидая, пока человек его нагонит. – Думаешь, он мог вот так дать его напрокат?
– За нормальные деньги – вполне. А ты разве не дал бы? – Мигель перешел на испанский язык и повысил голос: – Эй, вы, сюда нельзя. Тут частные владения.
Человек на другой стороне моста помахал рукой. До них донесся его ответ на языке кечуа:
– Мне нужна всего минутка, не возражаете?
И он повел второго мула на мост. Его шляпа была надвинута на самые глаза.
– Так, оставайся тут, – сказал младшему напарнику Мигель. Он был сражен, потому что никогда раньше не встречал гринго, знающего кечуа. – Пойду гляну, что там такое.
– Мне позвонить, сообщить о нем?
Мигель бросил взгляд на мула, стоящего неподалеку от них, будто это самое обычное в мире дело. Тот в ответ моргнул ему большими влажными глазами. Мигель нетерпеливо крякнул:
– Не, не стоит себя утруждать. Если нам придется его пристрелить, они и так услышат.
Но он снял с плеча ружье и двинулся навстречу прибывшему со смутной тревогой. Когда стремительно сокращавшееся расстояние между ним и незнакомцем уменьшилось до нескольких метров, он сбавил скорость, а потом и вовсе остановился где-то в середине моста. И тоже дослал патрон.
Услышав сухой щелчок затвора, незнакомец остановился.
– Ну хватит уже, – сказал Мигель на кечуа, – ты меня что, не слышал? Это, блин, частные владения.
– Да, я знаю.
– Тогда какого хера ты сюда приперся, гринго?
– Увидеть ведьму.
Незнакомец наконец поднял голову, и Мигель смог как следует разглядеть его лицо. Он сразу понял, что ошибался. То белое, что мелькало под полями стетсона, когда незнакомец спускался по тропе, выглядело тестообразным и ненатуральным, оно было нанесено на лицо неравномерно и неаккуратно, напоминая небрежный клоунский грим или полурастаявший леденцовый череп – угощение для мексиканского дня поминовения. Глаза на распадающемся белом лице незнакомца выглядели темными, как два дула пистолета, и столь же бесстрастными.
Пиштако.
У Мигеля хватило времени на эту единственную паническую мысль, а потом у него за спиной раздалась череда яростных взрывов. Он застыл, не зная, куда дернуться, длинный пыльный плащ незнакомца распахнулся, и Мигель увидел в руках пиштако какое-то уродливое тупорылое оружие.
Густой кашель, словно кто-то прочищает горло, злобный, сокрушительный вой.
А потом единственный толчок, ощущение, что его яростно отшвырнули назад, промелькнувшее небо, склоны каньона завертелись, и все исчезло.
Карл Марсалис промчался мимо останков первого бойца familia и преодолел расстояние до второго, пока тот поднимал оружие и стрелял от бедра в белый свет. Этот уже запаниковал, несмотря на то что – вероятно – прошел боевую подготовку, и причиной тому были петарды в контейнерах на спине мула, которые Карл дистанционно активировал, и внезапная смерть товарища. Тринадцатый стрелял на бегу, и расстояние было слишком велико, чтобы акулий гарпунник мог причинить молодому бойцу серьезный вред, но тот передернулся и зашатался, когда его все-таки несколько раз задело.
В нынешних условиях гарпунник не был идеальным оружием, к тому же, вытащенный из воды, он оказался просто чертовски тяжелым. Карлу пришлось перекинуть вокруг шеи длинную эластичную перевязь и прикрепить ее хвосты к правому бедру, чтобы удерживать эту проклятую штуковину под плащом. Ноги ныли от дополнительных усилий, которых требовала прогулка с подобным весом. Но у патентованного гарпунного ружья фирмы «Кресси» имелось важное преимущество: оно относилось к спортивному инвентарю для подводной охоты, а значит, на багаж Карла никто толком и не взглянул, а ему только того и надо было. К тому же оружие с бритвенно-острыми гарпунами из твердого сплава, способными сквозь толщу воды пронзить большую белую акулу, на воздухе тоже много на что годилось, пусть точность у него и неважная. По липу молодого охранника бежала кровь, он возился с затвором своей винтовки, его, вероятно, повело от звуков взрыва, и он совершенно точно был в ужасе.
Карл преодолел разделявшее их расстояние и снова нажал на спусковой крючок гарпунника. Парнишка отлетел на канаты висячего моста, кровавые куски мяса попадали в реку, а сам он рухнул на внезапно ставший окровавленным настил.
Кончено.
Мул с грузом петард запаниковал ничуть не меньше остальных, что было вовсе не удивительно, и устремился по тропе вдоль реки, хрипя и взбрыкивая. Никакого смысла прохлаждаться на мосту не было, и Карл поспешил вслед за животным, прислушиваясь, не будет ли поблизости звуков, указывающих на человеческое присутствие.
Третий охранник встретился ему в нескольких сотнях метров от моста, на берегу реки. Он бежал на звуки пальбы, матово-серый автомат «Штайр» подпрыгивал в такт бегу. Увидев мула, охранник попытался убраться с его пути, Карл метнулся вперед, чтобы укрыться за широким боком животного, и более или менее вслепую выстрелил. Охранник рухнул, будто разорванный невидимыми руками. Карл поизучал тропу, но ничего не увидел (и не услышал) и остановился у тела только что убитого им человека. Присел на корточки, левой рукой вытащил из кровавого месива автомат и тут же со стоном разочарования отшвырнул его в сторону. Оружие разнесло гарпунами, оно не подлежало восстановлению.
– Сука!
Нацелив лежащий на коленях гарпунник в сторону тропы, он продолжил изучать изувеченные останки и наконец обнаружил пропитанную кровью кобуру с сияющим новеньким полуавтоматическим пистолетом. Извлеченный на свет божий, он оказался «глоком» сотой серии – пушка вполне неплохая. Слишком дорогое и статусное оружие для рядового захолустного бандита, но Карл предположил, что даже тут, в глубинке, реклама решает все.
Усмешка, несколько натянутая от бесновавшегося в крови адреналина. Оставив ненадолго гарпунник, Карл проверил механизм «глока». Пистолет выглядел неповрежденным и вроде бы идеально подходил для его целей, но…
Приличного дальнобойного оружия у него так и не было. Дробовики, которыми были вооружены двое у речки, имели такой же радиус действия, как гарпунник, а Карл до сих пор не имел понятия, сколько еще молодчиков Бамбарена находится между ним и зимним логовом Греты Юргенс. Во всем, что не касалось точного местоположения ее берлоги, информация Суэрте Феррера была безнадежно расплывчатой.
Карл пожал плечами и встал на ноги. Сунул «глок» за ремень, снова поднял гарпунник и продолжил свой путь, оставив тело на земле. Дальше тропа вроде бы плавно подымалась вверх, выбираясь из каменной ложбинки, тянувшейся вдоль реки. Мул несся вперед, он, кажется, увидел справа более открытую местность.
Карл поудобнее пристроил на голове кожаную шляпу и последовал за ним. В нем пульсировало боевое упоение, подхваченное и подпитываемое мешем. На лице появилась ухмылка, которая, казалось, останется там навсегда.
– Представление о здешней географии у тебя так себе, Суэрте.
Суэрте Феррер, пристегнутый сотрудником иммиграционной службы к стулу в обезьяннике, злобно зыркнул на Карла, которых расхаживал вокруг него.
– Не нуждаюсь в сраных уроках географии от ниггера.
Оскорбление задело в Карле какую-то внутреннюю струну, всколыхнуло воспоминания о флоридской тюрьме. В последний раз он слышал это слово от Дудека.
Но, конечно, слово «мутант» ему с тех пор доводилось слышать неоднократно.
– Я смотрю, ты неплохо освоился с культурой Иисусленда. – Карл замкнул круг и облокотился на стол, так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом их пленника, чумазым и усталым после пересечения границы в контейнере со вторым дном, в котором якобы не было ничего, кроме генетически модифицированного рапсового масла. Суэрте отшатнулся. – Может, тебе хочется туда вернуться, Суэрте? Ты этого хочешь…
– Кирос сказал…
Карл стукнул кулаком по столу:
– Я этого сраного Кироса не знаю и знать не желаю. Думаешь, мы нечаянно выдернули из колонны твой автовоз? Тебя продали! Мне продал тебя человек, который находится куда выше в пищевой цепочке, чем твой приятель Кирос. Так что если ты думаешь, будто сюда явится какой-нибудь подмазанный адвокат из Сиэтла и вытащит тебя, то ошибаешься.
Он обошел стол и снова уселся рядом с Нортоном, который ничего не делал, только сидел, вытянув ноги, и мрачно смотрел в пространство. Карл ткнул большим пальцем в сторону двери в обезьянник, которую они, войдя, оставили заманчиво приоткрытой.
– Там, снаружи, Суэрте, тебя ждет автострада, которая ведет в двух направлениях. На запад в Вольную Гавань и назад в Иисусленд, где тебя посадят за нелегальное пересечение границы. Выбор за тобой.
– Да кто вы, на хер, такие? – спросил Феррер.
Нортон переглянулся с Карлом. Подался вперед, откашлялся:
– Мы – ваши феи-крестные, Феррер. Странно, что вы нас не узнали.
– Ага, мы хотим исполнить все твои желания.
– Смотрите, эти документы на имя Карлтона Гарсии, – Нортон показал на изъятые у Феррера документы, которые были теперь разложены на столе, – засвечены. У всех полицейских от Сан-Диего до Ванкувера имеется ордер на ваш арест, выписанный именно на это имя. Даже если бы мы не перехватили вас тут, в Штатах Кольца у вас было бы около трех дней, а потом вы бы вляпались во что-нибудь и опалились либо оказались бы в рабстве у какого-нибудь преступного босса, который заставляет работать по пятнадцать часов в сутки и вдобавок ждет, что ему будут отсасывать в благодарность за такую возможность.
Карл осклабился:
– О такой жизни в Кольце ты мечтал, Суэрте?
– Отправляйтесь на запад, молодой человек, на запад, – чопорно сказал Нортон, – но с некоторой суммой наличных денег и достойными фальшивыми документами.
– Мы дадим тебе и то и другое, – продолжил Карл, – вместе с автобусным билетом до Вольной Гавани. От тебя требуется всего лишь ответить на пару вопросов насчет твоего кузена Манко Бамбарена.