ия. И одним из них стало решение поверить человеку, который всадил пулю ей в голову. Ну, о чем вам это говорит?
Эртекин сморщилась и неохотно проговорила:
– Она его знала.
Он кивнул:
– Да. Она хорошо его знала. Настолько хорошо, что не усомнилась в его словах. А теперь, как вы думаете, где пригородная домохозяйка, мать двоих детей и риелтор на полставки могла завести себе подобного друга?
Он отошел и сел в один из гамаков, а она стала размышлять над его словами.
Глава 16
Когда они вернулись из вирт-формата, их ждал Нортон.
Севджи моргнула, возвращаясь к восприятию реальности, и увидела, что Том смотрит на нее сквозь стеклянную панель, прикрывающую лежак сверху. Это было словно глядеть на кого-то из-под воды. Она прижала большой палец к считывателю, чтобы разблокировать колпак, и приподнялась на локтях, когда тот откинулся.
– Есть успехи? – Собственный голос показался каким-то тусклым, в ушах еще слегка гудело.
Нортон кивнул:
– Есть. Некоторые.
– Мы возвращаемся?
– Может, вечером. Николсон подтянул Рот, и они развязали полномасштабную дипломатическую войну. – Он кривовато ухмыльнулся. – Рот настаивает на тяжеловооруженном мотокортеже до аэропорта Майами и прикрытии истребителями в воздушном пространстве Республики. Она намерена поставить республиканцев на место.
– Узнаю нашу Андреа. – Севджи выбралась наружу и выпрямилась, квелая от проведенного в виртуальности времени и отсутствия к37. Вопреки себе она ощутила всплеск теплых чувств в адрес Андреа Уолкер Рот и к тому, как КОЛИН играет дипломатическими мускулами. На самом деле ей не слишком нравилась эта женщина – ничуть не больше, чем остальные в управляющем совете; Севджи знала, что Рот была, как и они все, в первую, и наиглавнейшую очередь политической воротилой, но…
Но иногда, Сев, так здорово, что на твоей стороне серьезные силы.
– Да, хотя я и предполагаю, что на самом деле давит Ортис. – Нортон махнул рукой в сторону второго лежака, где сидел, выпрямившись, Карл Марсалис. – Он – самая многообещающая кандидатура на пост генерального секретаря, и все такое прочее. В ближайшие восемь месяцев ему нужно бы почаще демонстрировать ООН свое полное расположение и делать дружественные жесты. При удаче и попутном ветре он в будущем году станет вашим боссом, Марсалис.
Черный человек скривился:
– Моим боссом он не станет. Я – фрилансер, не забыли?
– Однако факт остается фактом, он – наша главная надежда провести следующую ночь в другом месте. В этом штате много субподрядчиков КОЛИН. Много здравомыслящих лидеров делового сообщества, которым не нужно, чтобы тут гнали волну. На этом и пытается сыграть Ортис, пока Рот названивает в Вашингтон. – Нортон раскинул руки, снова, по большей части, обращаясь к Севджи. – Полагаю, мы будем ждать тут до позднего вечера. Придется побездельничать.
Марсалис покинул лежак и поморщился. Повращал плечом.
– Что-то случилось? – спросила Севджи.
Мгновение он смотрел на нее, словно оценивая, насколько искренне она озабочена его проблемой.
– Да. Четыре месяца недоброкачественного хлорида бетамиелина.
– A-а, – протянул Нортон.
Марсалис на пробу покрутил правой рукой, сделал упражнение на растяжку из арсенала скалолазов – ладонь на затылок, локоть вверх – и снова поморщился.
– Полагаю, вы тоже не сможете достать качественный?
Нортон покачал головой:
– Вряд ли. Через Перес сейчас проходит мало людей. Спрос на все, что имеет отношение к мешу, невелик. Сможете продержаться, пока мы доберемся до Нью-Йорка?
– Я могу держаться практически вечно. Но если вам все равно, предпочел бы этого не делать. Это, гхм, причиняет неудобства.
– Мы дадим вам болеутоляющих, – пообещала Севджи. – Вам следовало сказать об этом еще вчера.
– Вылетело из головы.
– Послушайте, я все же посмотрю, что у них в закромах, – сказал Нортон. – Никогда точно не знаешь, что там найдется. Может, есть какая-нибудь заначка.
– Спасибо. – Марсалис перевел взгляд с одного сотрудника КОЛИН на другого, обратно и кивнул в сторону двери – Я собираюсь прогуляться. Если понадоблюсь, буду на пляже.
Нортон дождался, пока он уйдет.
– Пардон? Если он понадобится нам? Мне только показалось или это ему что-то нужно от нас?
Севджи едва сдержала непрошеную улыбку.
– Он же тринадцатый, Том. Что с ним поделаешь?
– Ну, первое, что приходит на ум, – это не слишком напрягаться с поисками бетамиелина.
– Он сказал «спасибо».
– Да, – нехотя кивнул Нортон, – сказал.
Он замешкался, и Севджи почти услышала его слова прежде, чем он открыл рот. Она внезапно обнаружила, что сама их произносит:
– Итан, да?
– Слушай, я знаю, ты не любишь…
Она тряхнула головой:
– Неважно, Том. Я… Знаешь, может, я бываю слишком чувствительной, когда дело касается определенных вещей. Может, пришло время поговорить. Что ты хочешь спросить об Итане? Был ли он таким же?
Короткая пауза.
– А был?
Она вздохнула, проверяя, насколько контролирует себя. Вздох вышел несколько судорожным, но, с другой стороны, какого хера, Сев, четыре года прошло, тебе нужно…
Нужно? Что «нужно»?
Нужно… Что-нибудь, Сев.
Снова вздох. Жест в сторону двери, за которой только что скрылся Марсалис.
– Итан был другим человеком, Том. Ведь Итан – это не только генетический код и не только сексуально привлекательный тринадцатый со специфичной лимбической системой. Он… – Снова беспомощный жест. – Вижу ли я сходство? Да. Относился ли Итан ко всему в том же стиле «перережь-ка, на хер, мою глотку и глянь, есть ли мне до этого дело»? Да. Вызывало ли присутствие Итана в помещении раздражение каждого нормального мужчины, как присутствие Марсалиса вызвало сейчас твое раздражение? Да. Был ли…
– Сев, я не…
– Ты раздражаешься, Том. – Она развела руками, наконец-то позволив себе улыбку, которую до этого подавляла. – Раздражаешься. Так уж они устроены, тринадцатые, для того они были созданы. А твоя реакция – это то, как создали тебя. Просто чтобы создать тебя, потребовалась сотня тысяч лет, а чтобы создать их – меньше века человеческой науки. Ускоренная работа системы, вот и все.
– Это что, цитата из брошюры проекта «Страж закона»?
Севджи, по-прежнему улыбаясь, покачала головой:
– Нет, это Итан говорил. Слушай, ты спросил, похож ли этот парень на Итана. Откуда мне знать? Итан каждое утро просыпался на полчаса раньше меня, чтобы смолоть для нас кофе. Стал бы этот мужик так делать… Как знать?
– Есть способ выяснить, – с каменным лицом сказал Нортон.
Севджи перестала улыбаться и предостерегающе подняла палец:
– Даже не начинай.
– Извини. – Это прозвучало не слишком искренне. В уголке рта Нортона таилась усмешка. – Надо добраться до Пятой авеню и что-то сделать с моим чувством юмора.
– Вот именно.
Он внезапно посерьезнел:
– Послушай, мне просто любопытно, вот и все. Эти мужчины, оба, обладают довольно серьезными искусственно сконструированными генетическими особенностями.
– Да, и что? Твои родители сконструировали тебя и твоего брата, дав вам обоим один и тот же генетический материал в ходе проекта «Нортоны». Вы стали от этого одинаковыми?
Нортон поморщился:
– Вот уж вряд ли.
– Откуда тогда предположение, что, раз Итан и Марсалис имеют общие генетические особенности, это сделает их одинаковыми людьми? Ты не можешь ставить между ними знак равенства только на том основании, что оба они относятся к модификации тринадцать. Это основание не серьезней того, что они, ну я не знаю, что они оба черные.
– Ладно тебе, Сев, давай серьезно. Мы говорим о фундаментальной генетической тенденции – не о цвете кожи.
– Я и так серьезно.
– Нет. Ты передергиваешь и сама это знаешь. Это неправомочная аналогия.
– Может, для тебя и неправомочная, Том. Но прогуляйся за ворота и посмотри, с каким образом мыслей тебе придется столкнуться. Это тот же самый непроизвольный, допотопный предрассудок, как и все в их поганом Иисусленде.
Нортон огорченно посмотрел на нее. В его голосе зазвучала обида:
– Это в тебе говорит ханжество гражданки Союза.
– Ты так думаешь? – Севджи не хотела злиться, но ярость набухала внутри, и с ней было никак не справиться, ярость пульсировала в голосе все сильнее, он стал напряженным: – Знаешь, Итан однажды отыскал свою биологическую мать. Ту, что давала генетический материал. Выяснилось, что она офигеть какой умный академик в Сиэтле, но родом отсюда.
– Из Флориды?
– Нет, не из Флориды. – Севджи раздраженно махнула рукой. – Луизиана, Миссисипи, что-то такое. Главное, что из Иисусленда. Она росла в южных штатах, еще до Раскола.
Нортон пожал плечами:
– Насколько мне известно, это часто бывает. Большинство суррогатных матерей из здешних бедных семей. Дешевое сырье, свежие яйца в обмен на наличку, верно?
– Да, но ей повезло больше. Она сумела получить от некой клиники на Западном побережье сумму, которой хватило, чтобы оплатить учебу в Сиэтле. Суть в том, что я поехала с Итаном повидаться с ней. – Севджи знала, что отрешенно смотрит в пространство, но ничего не могла с этим поделать. Это была последняя их совместная поездка. – Ты не поверишь, какого дерьма она нам порассказала и что ей пришлось пережить только из-за цвета ее, блин, кожи. И это происходило всего поколение назад.
– Сев, ты ведь говоришь об Иисусленде.
– О-о, так кто теперь проявляет ханжество гражданина Союза?
– Хорошо. – Впервые в голосе Нортона тоже послышался гнев. – Слушай, Сев, если ты не хочешь об этом разговаривать, то и ладно. Ты уж определись. Я просто пытаюсь разобраться в нашем новообретенном друге и взять его под контроль.
Мгновение Севджи смотрела ему в глаза, потом отвернулась. Вздохнула.
– Нет, Том, дело не в этом.