– Да, с ним лично я не знаком. Ладно вам, Эртекин, вы же в полиции служили и должны что-то знать о теории сложности. О социальных связях.
Она пожала плечами:
– Конечно. Нам давали основы на занятиях по демо-динамике. Интуитивные функции Ярошенко, Чень и Дуглас, Раббани. Вплоть до теории случайных связей Уоттса и Строгатца с их шестью рукопожатиями, всего этого дерьма насчет того, как тесен мир. И что? Знаете, стоит только выйти на улицу, и эти демодинамические заморочки, по большей части, не полезнее, чем поэзия в борделе.
Он сдержал усмешку.
– Может, и так. Но связи тесного мира работают. А марсианский клуб модификации тринадцать – мирок очень тесный. Как и сам Марс. Я могу не знать Меррина, но готов поспорить, что между нами не больше двух-трех рукопожатий, а может, и меньше. А чтобы искать связи, ничего лучше н-джинна не придумано.
– Да. Любого н-джинна. Почему это должен быть именно н-джинн «Гордости Хоркана?»
– Потому что именно он последним видел Меррина воочию. Само собой разумеется, что…
От входных дверей тихо зазвенело.
Эртекин рефлекторно глянула на часы, и в ее глазах появилось замешательство.
– Похоже, Том не хочет надолго оставлять нас наедине, – с каменным лицом сказал Карл.
Ее замешательство сменила надменность, которую он счел напускной. Эртекин подошла к двери и сняла трубку домофона.
– Да?
Карл увидел, как ее глаза слегка округлились. Она кивнула, еще пару раз сказала «да» и повесила трубку. Потом снова посмотрела на него, и лицо ее было по-настоящему хмурым. Он не мог решить, причиной тому была тревога, или раздражение, или и то и другое вместе.
– Это Ортис, – сказала она. – Приехал сюда.
Теперь Карлу пришлось скрывать удивление.
– Какая честь! Он всех новых сотрудников развозит на лимузине?
– За то время, что я тут работаю, такого еще не случалось.
– Значит, дело во мне.
Ему хотелось сказать это легко и иронично. Но каким-то образом в последние четыре месяца он растерял некоторые навыки, так что его слова прозвучали серьезно, и Эртекин тоже это услышала.
– Да, – она посмотрела на него поверх кружки, – дело в вас.
Карл дважды встречался с Ортисом и прежде, но сомневался, что тот его помнит. Обе встречи были много лет назад, обе прошли в атмосфере фальшивых улыбок, остекленевших на время дипломатических визитов, и Карл был всего лишь тринадцатым, очередным сотрудником Агентства, желавшим пожать руку большой шишке. Шли дебаты по Второму мюнхенскому соглашению, муссировались слухи, что КОЛИН может вернуться за стол переговоров и принять соглашение, на этот раз полностью, и все передвигались осторожно, как по сырым яйцам. В то время – смутно припомнил Карл, тогда его вся эта властная богема не интересовала – Ортис был новоиспеченным политическим советником Штатов Тихоокеанского Кольца и не такой важной фигурой в иерархии КОЛИН. Детали забылись, но Карлу помнились седеющие волосы, и загар, и узкобедрая фигура танцора, столь нетипичная для мужчины пятидесяти с лишним лет. Слегка приподнятые уголки серьезных карих глаз могли быть признаком филиппинских корней или результатом биопластики, сделанной, чтобы внушить доверие избирателям. Хорошая улыбка.
Сам же Карл тогда наслаждался привольем, которое давала ему свежеприобретенная анонимность. Прошлогодний ажиотаж журналистов вокруг его спасения, возвращения с Марса и «Фелипе Соуза» наконец угас, и это было большое облегчение; он не делал никаких попыток подкинуть дровишек в это пламя, и прожектор славы, заскучав, переключился на другие объекты. Конечно, да, он вернулся, пережив в открытом космосе настоящий кошмар, живым и в здравом уме, но что еще он совершил недавно? АГЗООН – организация наглухо закрытая, бюрократически бесстрастная, начисто не приемлет игру на публику, которую так любят средства массовой информации. Ее громкие дела были еще впереди. Зато на европейской сцене возник некий несовершеннолетний отпрыск африканской королевской династии, демонстрируя потенциал своей экстрасомы в одном из колледжей Кембриджа и ослепительную чернокожую красу в диджей-клубах Западного Лондона. Семейство Баннистер, несмотря на некоторое недовольство местных жителей, перебралось в Союз, получив его гражданство. Звезда тайской порноэксперии собралась замуж. И так далее. Немигающий глаз средств массовой информации смотрел теперь в другую сторону, и жить в отсутствие его пристального взгляда было для Карла все равно, что неожиданно скрыться в тени от жалящих лучей марсианского солнца.
Они спустились на улицу. Сквозь тонкую куртку С(т)игмы, которой он разжился во Флориде, проникал холод.
Ортис, одетый в простое черное пальто, ждал их на противоположной стороне улицы, прислонившись к служебному лимузину и попивая купленный в уличном ларьке кофе. Карл видел один и тот же черно-желтый голографический логотип, слабо посверкивающий в морозном воздухе над рынком и, размером поменьше, на пластиковом стаканчике в руке Ортиса. Над кофе вился парок, встречаясь с паром дыхания, когда Ортис подносил стакан к губам. Неподалеку ненавязчиво стоял охранник, его кулаки были сжаты, а глаза за темными очками с умными линзами сканировали фасады.
Ортис заметил их и небрежно поставил стаканчик на крышу лимузина. Когда Карл приблизился, он шагнул вперед и протянул руку, не морщась и не выказывая никаких признаков внутреннего напряжения, которые Карл привык видеть, пожимая руку тем, кто знал, что он тринадцатый. Наоборот, на худом загорелом лице Ортиса появилась непринужденная улыбка, столь не сочетающаяся с остальными, весьма сдержанными манерами.
– Мистер Марсалис, рад снова с вами встретиться. Не знаю, помните ли вы меня по Брюсселю, все-таки прошло некоторое время.
– Весна третьего года, – скрыл удивление Карл. – Конечно, я вас помню.
Ортис изобразил брезгливую гримасу:
– Ну и бардак же был тогда, а? Две противоположные позиции, два мира, и они расходятся все дальше. Трудно поверить, что они хотя бы снизошли до разговора.
Карл пожал плечами:
– Говорить всегда проще всего. Это производит хорошее впечатление и ничего не стоит.
– Да, совершенно верно. – И Ортис, как всякий завзятый политикан, гладко сменил собеседника: – Госпожа Эртекин, надеюсь, вы простите мне это вторжение. Том Нортон сообщил, что вы приедете, но я решил, что после всех этих неприятностей, возможно, лучше сопровождать вас. А раз уж я все равно ехал по городу…
«Почуял небось возможность оказать ООН потенциальную любезность. Ладно. Или просто захотелось поглазеть на тринадцатого».
Но даже иронизируя таким образом, Карл обнаружил, что не может испытывать к Ортису особой неприязни. Может, дело в непринужденном рукопожатии последнего и его улыбке, а может, просто в том, что все это было так непохоже на последние четыре месяца в Республике. Карл обернулся, чтобы уловить ответ Эртекин и попытаться прочесть что-то на ее лице. Тигриные глаза и…
…воздух между ними рассекает нечто невидимое…
Карл пришел в движение прежде, чем успел осознать, почему.
…мелькает что-то черное, он видит это лишь краем глаза…
Он толкнул Эртекин, повалив ее на тротуар, и упал сверху. Рука потянулась за отсутствующим оружием. В воздухе над головой яростно шипело и плевалось.
Обстрел из Магнитки.
Вначале он услышал, как во всю длину изрешетило борт лимузина – с таким звуком, словно внезапно обрушился проливной дождь. Чей-то вопль, потом – стон. Он смутно чувствовал, как позади падают тела. Крики. Прикрывая собой Эртекин, он пытался засечь…
Есть!
За пределами рынка, среди множества мечущихся, охваченных паникой людей, он засек три пригнувшиеся фигуры в черных одеяниях, которые явно двигались на роликах. Пробираясь в толпе, они двумя руками прижимали к животам тупорылые короткие электромагнитные пульверизаторные ружья и прокладывали себе путь, расталкивая народ плечами, – Карл видел, как люди поблизости разлетались в стороны и падали. Благодаря мешу все воспринималось как замедленная съемка. Обусловленная хлоридом ясность помогла вычислить лидера роллеров, который на ходу поднял дуло пульверизаторного ружья; его виднеющиеся в прорези черной лыжной маски глаза, окруженные полоской бледной кожи, расширились. Теперь он был метрах в пяти от цели и хотел выстрелить наверняка.
Карл поймал его взгляд и, рыча, вскочил на ноги.
Позже он так и не смог понять, что спасло ему жизнь, – зрительный контакт ли, этот ли его рык или просто скорость, которую дал меш. Кажется, когда он ринулся вперед, в лице главаря что-то дрогнуло; под лыжной маской разобрать это было сложно. К тому времени Карл был уже на ногах и мчался вперед. Три – считаем: раз! два! три! – стремительных шага, и вихрь приемов из арсенала таниндо. Ребро левой ладони бьет по горлу предводителя роллеров, правая рука ускоряет это. Карл и его противник превратились в клубок конечностей. Пульверизаторное ружье выпало и откатилось. Карл оказался сверху и принялся бить его по лицу и по горлу.
Остальные двое были умнее. Тот, что справа, перепрыгнул через лежащие на пути тела, приземлился с клацающим пластиковым звуком и покатил дальше. Сам Карл заметил это лишь мельком, он был слишком занят, убивая главаря роллеров. Второй нападавший тот же маневр выполнить не смог, и в прыжке задел роликом плечо Карла. Одетая в черное фигура почти грациозно упала головой вперед, ударилась о тротуар и прокатилась. Роллер свалился грамотно, так что через пару секунд вернется в строй. Благодаря мешу мгновения нанизывались на нитку времени, как бусины. Карл с почти дикарской жестокостью нанес удар локтем, и его противник неожиданно обмяк. Упавший роллер к тому времени почти поднялся, и Карл левой рукой поспешно и неловко схватил Магнитку главаря, изогнулся, прицелился и выстрелил.
Покидая ствол, магзаряд издавал звук закипающей воды. Слава Богу, никакой отдачи. Карл стрелял почти в упор; лежа в неудобной позе, он смотрел, как выстрелы попадают в цель. Один из роллеров вроде бы снова ехал, но как-то дергано, в его движениях не было грации. Вот он упал лицом вниз, изогнулся и больше не шевелился.