– Это…
Феми смеется.
– Охрененная штука.
– В то время это было крупным археологическим открытием. – Мико смотрит на Джаза, все еще сидящего между главным курганом и кладбищенской стеной. – Я уже много лет пытаюсь добиться финансирования, чтобы вернуться к этому. Пока мы тщательно исследуем всю эту гряду, но на самом деле я хочу заново исследовать место первого раскопа – главный курган. Иногда можно найти цисты, вставленные в существующий курган спустя сотни или даже тысячи лет после того, как он был впервые возведен. – Она хмурится. – Нам не нужно разрешение жителей острова, но всегда лучше получить их благословение. Любые находки на этом месте привлекут на остров новых туристов, а для нас – новые средства.
– Услуга за услугу?
– Именно. – Она улыбается, и за ее дружелюбным терпением и вежливостью я вижу твердую решимость. Впечатляющую целеустремленность.
Я думаю о встрече в доме Айлы сегодня днем, и моя нервозность ослабевает. Услуга за услугу. Что мешает мне попытаться сделать то же самое? Заставить их думать, будто они хотят того же, что и я. Разве это так сложно? В конце концов, именно так люди успешно поступали со мной всю мою жизнь.
Глава 10
Коттедж Айлы Кэмпбелл стоит в одиночестве посреди пастбища в десяти минутах ходьбы от Блармора. Мико была права насчет погоды: мне приходится преодолевать ливень и ветер, пока дорога не поворачивает на юго-восток. После полудня становится непроглядно пасмурно, и я только тогда понимаю, что добралась до коттеджа, когда вижу рядом с дорогой два его передних окна, озаренных золотым светом.
Когда я стучу в дверь, мне открывает не Айла, а Джаз. Мы смотрим друг на друга в течение долгих неловких секунд, пока я пытаюсь не думать о его вчерашнем холодном приветствии и сегодняшнем утреннем пренебрежении.
Он оглядывается, прежде чем снова повернуться ко мне.
– Это разовая сделка. Никто не хочет снова говорить об этом. – Его укоризненный взгляд так сильно напоминает мне о Рави, что приходится прикусить язык, чтобы унять желание оправдываться.
– Я не знала, что ты был здесь в то время. – Откашливаюсь. – Извини. Я бы сказала тебе, когда ты подобрал меня в Сторноуэе. Если б знала.
И хотя я уверена, что Джаз считает это чистой ложью, он кивает и отступает назад, открывая дверь пошире, чтобы впустить меня.
– Здравствуй, Мэгги, – приветствует меня Чарли из полумрака прихожей. Она маленькая и узкая, в конце ее – крутая лестница с ковровым покрытием. – Все в гостиной.
Моя нервозность возвращается с новой силой, когда я следую за ним и Джазом в гостиную, освещенную тусклым потолочным светом и настольными лампами с бахромчатыми тканевыми абажурами. Айла сидит в кресле с высокой спинкой у камина. Джимми, высокий и суровый рыбак, ссутулился на единственном стуле. Брюс Маккензи сидит на одном конце мягкого дивана, а Джиллиан – посередине.
Чарли берет мой мокрый плащ, и я неловко присаживаюсь на другой конец дивана.
– Никто бы не подумал, что вчера на небе сияло солнце, – говорю я слишком бодро. В камине потрескивает и дымится торф.
– Это Джимми Стратерс, – представляет Чарли. – И Айла Кэмпбелл.
Джимми одаривает меня еще одним пристальным взглядом из-под тяжелых черных бровей.
– Спасибо, что пригласили меня, – говорю я Айле.
Она отворачивается от огня.
– Я живу дальше всех от деревни. – Взгляд у нее прямой и немигающий. Сегодня ее серебристые волосы собраны в огромный пучок. – Мы не хотели, чтобы Макдональды расстраивались. Они не хотят с вами разговаривать. Они всегда считали, что Роберт как-то причастен к смерти Лорна.
– Правда? – спрашиваю я, прежде чем успеваю остановить себя. Помни, что Мико говорила про «услуга за услугу».
Гул огня становится неприятно громким, когда мне никто не отвечает. Вместо этого Брюс и Джиллиан обмениваются взглядом, который я не могу расшифровать, а выражение лица Джимми становится еще более мрачным.
– Мы поговорим с вами здесь и сегодня, потому что теперь, когда Чарли рассказал вам обо всей этой истории с Эндрю, мы вряд ли сможем вам отказать, – наконец заявляет Брюс, поворачиваясь и глядя на меня темными глазами. Выражение его лица нельзя назвать недружелюбным, но оно гораздо менее любезное, чем в пабе. – И мы ответим на ваши вопросы, поскольку Айла убеждена, что ваш приезд сюда сейчас и двадцать лет назад был вызван какой-то причиной – и, возможно, не нам судить об этой причине.
– Если говорить начистоту, – говорит Джиллиан с натянутой улыбкой, – мы не думаем, что вы – перевоплотившаяся душа Роберта Рида. Мы также не считаем, что он был убит. Но ради спокойствия и ради того, чтобы вы на этот раз уехали навсегда, мы расскажем вам то, что знаем о нем.
Я снова откашливаюсь.
– Я обнаружила некоего Эндрю Макнила, родившегося в Ардшиадаре в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Возможно, это и не тот Роберт Рид, который жил здесь, но возраст подходит, место подходит…
И, несмотря ни на что, я верю, что это один и тот же человек. Бросаю взгляд на Чарли, который не произносит ни слова. В комнате снова становится тихо.
– Но это не имеет значения. – Я делаю глубокий вдох и выдаю единственное, что не является ложью: – Я не собираюсь писать историю об Эндрю Макниле.
– Разве не в этом был весь смысл? – бурчит Джимми.
– А как же твой начальник? – спрашивает Чарли с непередаваемым выражением лица.
– Я предложу ему что-нибудь другое. Я тоже не хочу снова становиться героем шоу. – И я абсолютно правдива. – Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы. Я просто собираюсь написать историю о Роберте. О его жизни. Каково это – жить в таком месте, таком отдаленном, таком диком; о трудностях и наградах этой жизни. О тайне его смерти – о том, что ты, Чарли, рассказывал мне о море, обо всех, кого оно забрало за эти годы. Людям это будет интересно.
Все это звучит не слишком убедительно. Но говорить им, что я хочу написать историю о себе – Эндрю Макниле, – было ошибкой, теперь я понимаю: это слишком вызывающе. Я представляю, что мама сидит рядом со мной за туалетным столиком в красном шелковом кимоно и показывает мне, как нужно улыбаться мальчикам. «На мед можно поймать больше мух, запомни это».
Долгое время все молчат, а потом Айла поднимается со своего места.
– Я принесу чай.
– Роберт мог быть… трудным человеком, – говорит Джимми, смахивая крошки от булочек на ковер Айлы.
– Не он один, – возражает Джиллиан.
– У него были проблемы. – Чарли качает головой. – Как я уже сказал, он был…
– Он был занудой, – замечает Айла.
– Айла! – восклицает Джиллиан. – Нельзя говорить плохо о мертвых…
– Да, и канонизировать их тоже нельзя. – Айла складывает руки на груди. – Он жаловался абсолютно на все. На погоду, на море, на землю, на овец, на аренду…
– На Юэна Моррисона, – фыркает Джаз.
– На цену на виски, – добавляет Брюс. – Он ни разу не проставился нам.
– Мы, рыбаки, занимали в его сердце особо «черное» место, – говорит Джимми. – Он нас ни капельки не любил.
– Вы знаете, почему? – спрашиваю я. – Почему Роберт ненавидел рыбаков?
Чарли делает долгий глоток, хотя чай, должно быть, уже остыл.
– Его отец был рыбаком. Они никогда не ладили.
– Вы сказали, что у него было тяжелое прошлое. Что…
– Да, – подтверждает Чарли, опуская чашку – Роберт был сам по себе. С ним невозможно было подружиться. Единственный раз, когда он вообще кому-то доверился, – это когда был сильно пьян. Такому человеку нельзя помочь, пока он сам этого не захочет. И нельзя задавать ему вопросы.
В наступившей тишине Брюс откидывается на спинку дивана, обхватив колени ладонями.
– У нас с ним не было трений. – Он опускает взгляд на свои руки. – Я много времени проводил в Ардхрейке, помогая ему по хозяйству.
– А когда наступала пора уборки торфа, – говорит Чарли, – Роберт, как и все остальные, протягивал руку помощи тем, кто не мог рубить сам.
– Его всегда интересовали раскопки, – отмечает Джаз. – Он много времени проводил у стоячих камней в Ор-на-Чире.
– Подождите. – Я вспоминаю заросший травой курган на хребте. – Это те раскопки – первые раскопки… которые велись в тот год, когда здесь жил Роберт?
– Да. – На лице Чарли появляется призрак улыбки. – Он был почти единственным, кто не возмущался по этому поводу. А это, если его знать, было очень странно. У Роберта почти на все была своя заноза в заднице.
– Он когда-нибудь разговаривал с тобой? – спрашиваю я у Джаза. – Рассказывал что-нибудь о себе?
– Он интересовался историей островов, норманнами и древними кланами, – отвечает тот. – Это было его хобби, мне кажется. Он был полон вопросов, а я, восемнадцатилетний студент, думал, будто знаю все ответы. Он приходил в Клух-Ду почти каждый день.
Джимми вздыхает.
– Послушайте… Никто из нас не любил этого человека, но на таком острове и в такой деревне, как наша, это не имеет значения. Мы работаем и живем вместе, ладим друг с другом, потому что так мы выживаем. Для этого не обязательно любить человека, но нужно уважать его. Роберт любил свою семью. Он много работал, и не только для себя. А это значит гораздо больше, чем улыбка и хорошее чувство юмора.
– Почему вы не рассказали полиции? – спрашиваю я, переходя на более зыбкую почву. – После его смерти, когда Чарли сказал вам, что Роберта Рида на самом деле зовут Эндрю? Почему вы не сказали им?
Брюс пожимает плечами почти агрессивно.
– Роберт сменил имя не просто так, и мы должны были это уважать. Мы решили, что полиция сама разберется, если это будет иметь значение. После того как он рассказал все Чарли, он умолял впредь ничего не разглашать.
– «Умолял» – это мягко сказано, – дополняет Чарли.
– Роберт никому не доверял, – продолжает Джимми. – Мы решили: меньшее, что мы можем сделать, – это доказать, что он ошибается.
– И мы не хотели проблем. – Джиллиан хмурится. – Может, это тоже было неправильно, но у нас уже был Алек, который кричал на весь мир об убийстве, и… – Она бросает на меня недовольный взгляд. – Это было тяжелое,