– Обычно это занимает пару недель, но… – Сверкает ровными зубами. – У нас сейчас затишье. Как насчет того, чтобы я распечатал вам копию прямо сейчас? Это будет моим добрым делом на сегодня.
– Спасибо, это было бы замечательно.
Блэк улыбается, встает и с легким щелчком закрывает за собой дверь. Пока его нет, я стараюсь не надеяться на то, что Чарли ошибся с датой. Стараюсь не думать о том, почему он вообще мог солгать об этом. Вместо этого думаю о Блэкхаузе, а потом пытаюсь не думать о потенциальном убийце, который бегает вокруг дома и скребется в окна.
Мердо Блэк возвращается минут через десять, размахивая парой страниц формата А4, которые он кладет передо мной на стол. На первой написано: «Выдержка из записи в реестре смертей Шотландии». Я просматриваю страницу сверху вниз, минуя имя Роберта Рида, и узнаю́, когда он умер.
1994 год, 9 апреля
Предположительно в 19:00
Все-таки Чарли не ошибся с датой. Внутри меня что-то шевелится. Это немного похоже на панику, но размытую, нечеткую по краям. Может быть, для меня уже нет выхода, нет оправданий, нет возможности начать все с нуля. После всех отчаянных надежд это почти облегчение. Что я – это всего лишь я. Я, которая перестала принимать лекарства, потому что не заслуживаю права смотреть на себя в зеркало.
Причина смерти указана как вероятное утопление или переохлаждение, а также вероятные гипоксия и ацидоз, приведшие к остановке сердца, или переохлаждение, приведшее к сердечной недостаточности.
– Наверное, я не должен говорить, но я помню это, – произносит Мердо Блэк. – То есть я помню, когда это произошло, – помню шторм, когда он и тот маленький мальчик погибли у Килмери.
– Во время фестиваля виски в Сторноуэе?
Он кивает.
– Фестиваль был совершенно неудачным. Òrd na Mara. Худший из весенних штормов, обрушившихся на западное побережье Гебридских островов за последние двадцать лет. Здесь, на восточном побережье, за один день выпало около двухмесячной нормы осадков, и этого хватило, чтобы большинство людей разъехалось по домам.
Он придвигает ко мне другой лист бумаги.
– Жена Роберта Рида и родители Лорна Макдональда подали отдельные иски о признании их родных умершими после того, как те пропали без вести.
Я опускаю взгляд на бумагу.
Шерифский суд, Льюис-стрит, 9, Сторноуэй, 15 апреля 1994 года.
В Шерифский суд Сторноуэя поступил иск от Мэри Рид, истца, о признании Роберта Рида, ответчика, последним известным адресом которого был Блэкхауз, Ардхрейк, Килмери, умершим. Любое лицо, желающее участвовать в иске, должно подать соответствующее заявление до 6 мая 1994 года, обратившись к секретарю шерифа по вышеуказанному адресу с просьбой принять его в качестве стороны по иску.
– Ни одна из смертей не была оспорена, – уточняет Блэк. – Решения были приняты и свидетельства о смерти выданы.
– Спасибо, – благодарю я. – Это очень важные сведения.
– Могу я спросить, почему вы интересуетесь этим? – говорит он, пожимая плечами и улыбаясь. – Как я уже сказал, у нас затишье.
– Я пишу об этом рассказ. Просто хотела убедиться, что правильно изложила факты.
– Печальная история, конечно… Я знал его. Знал их. Не очень хорошо, но… в те времена на Килмери часто проводились общественные мероприятия и тому подобное. Я бывал там несколько раз в год. Хорошо познакомился с местными жителями, особенно в Бларморе. Они были хорошими людьми. И не заслуживали того, что случилось.
Я достаю из сумки фотографию и протягиваю ему, не обращая внимания на растущий ком в животе и новую тяжесть в груди.
– Не могли бы вы взглянуть на нее; может быть, кого-нибудь узна́ете?
Он берет ее у меня и бросает на меня взгляд, наполовину растерянный, наполовину любопытный. Я надеюсь, что любопытства все же больше.
– Вы хотите, чтобы я опознал людей на этой фотографии?
– Да.
Блэк опускает взгляд на фото, затем снова смотрит на меня.
– Может, лучше спросить в Бларморе?
Я пытаюсь изобразить смущенную улыбку.
– Думаю, всем на Килмери надоело, что я постоянно задаю вопросы. Не переживайте, если не сможете помочь, но я с радостью включу ваше имя в перечень благодарностей, если вы кого-то припомните.
– Благодарности? Вы хотите сделать из этого книгу?
– Ну, может быть… Надеюсь на это. – И на этот раз ложь дается так легко, что мне не приходится беспокоиться о том, убедительно ли я говорю.
– Что ж… Это действительно неординарно. Я буду более чем счастлив помочь. – Блэк снова смотрит на фотографию. – Не очень хороший снимок, правда? – Он смотрит на фото, наверное, целую минуту, затем кладет его на стол и поворачивает ко мне. – Справа, на переднем плане, точно Джимми Стратерс. Рядом с ним, я думаю, Чарли Маклауд. – Он ведет пальцем по фотографии. – Это родители бедняжки Лорна, Алек и Фиона Макдональд, а впереди них, возможно, Брюс Маккензи. Не могу поклясться, но я почти уверен. Такой же рост и цвет волос. – Он снова берет снимок в руки. – Бобби Рэнкин, наверное, справился бы лучше меня; он вырос в Урбосте, но сейчас уехал на ближайшие две недели в ежегодный отпуск.
Поднося фотографию ближе к лицу, Блэк щурится.
– Мужчину и женщину с краю я не могу узнать – похоже, вода или что-то еще повредило эмульсию на этой стороне. – Он возвращает фотографию и пожимает плечами. – И мужчину, стоящего за ними, боюсь, здесь тоже не опознать.
Значит, кто же оставался на Килмери? Жена Чарли, Мойра, и Айла, которая, как я уже знаю, присматривала за детьми. Джаз, оставшийся на раскопках, чтобы подготовиться к возможным последствиям шторма, и позже видевший Роберта на пляже. Муж Айлы, Кенни, вернувшийся с рыбалки, пошедший искать Лорна и сообщивший, что ему показалось, будто он видел человека, уходящего в море. Кто еще? Джиллиан? Юэн? Если только это не тот размытый человек в дальнем углу фотографии. И Мэри, жена Роберта, которая, по словам Джиллиан, подняла тревогу через пару часов после того, как Роберт отправился проверить овец…
Я встаю.
– Спасибо, – говорю. – Вы мне очень помогли.
Блэк кивает, потом склоняет голову набок и хмурится.
– Знаете, в библиотеке по соседству идет переработка бумажных носителей в микрофильмы. Почему бы вам не подождать здесь, а я просто загляну туда и посмотрю, нет ли у них оригиналов газетных статей о том, что произошло?
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – отвечаю я, хотя уже прочитала все местные статьи в своем онлайн-исследовании.
Он улыбается, открывая дверь.
– Может быть, я займу первое место в этом вашем перечне благодарностей…
Я сажусь и жду. Растираю грудь, в которой сидит тугая боль. Не понимаю, почему я все еще здесь, почему не ушла, как только увидела свидетельство о смерти. Почему я все еще задаю вопросы о смерти Роберта. Может быть, даже перед лицом неопровержимых доказательств того, что я родилась почти за два месяца до смерти Роберта, все эти отчаянные надежды не так легко оставить…
Мердо Блэк возвращается менее чем через десять минут, запыхавшийся и раскрасневшийся.
– Боюсь, что они уже обработаны и отправлены на хранение, – говорит он, снова усаживаясь за стол. – Хотя вы всегда можете распечатать с одного из сканеров за пару фунтов, если вам интересно.
– Спасибо. – Я снова встаю, чтобы уйти. – Я очень ценю…
– У меня есть вот это, – говорит он, протягивая мне газету. – «Сторноуэйская газета». Странная история, случившаяся несколько лет спустя: маленькая девочка с материка утверждала, будто она – новое воплощение человека, который утонул… по ее словам, был убит, если вы можете в это поверить, в тысяча девятьсот девяносто четвертом году. Это вызвало большой ажиотаж.
Мое лицо пылает.
– Правда? Это… Я что-то слышала об этом.
– Может, пригодится, как знать, – говорит Блэк, протягивая распечатку.
Я опускаю взгляд на ксерокопию и читаю ее заголовок. «Удивительное прошлое ребенка – обвинение в убийстве». Я слегка вздрагиваю, глядя на большую черно-белую фотографию – воспоминание, которое не совсем воспоминание. На этот раз я в скромном платье по колено, на мне нет резиновых сапожек, волосы развеваются вокруг головы; мама рядом со мной в туго подпоясанном пальто, которое, как я теперь помню, было огненно-красным, на ее лице странная полуулыбка. Мы стоим перед темным узким проходом между отвесными скальными стенами, и я вздрагиваю, когда понимаю, что это Долина Призраков. Волосы у меня на затылке начинают шевелиться. А когда я смотрю на единственного человека на фотографии, – темноволосого мужчину в плохо сидящем костюме, который широко ухмыляется, – это ощущение усиливается.
Я смотрю на надпись под фотографией. Мэгги Маккей, 5 лет, со своей матерью Вивьен и режиссером-документалистом из Глазго Гордоном Кэмероном.
Я разглядываю Гордона Кэмерона. Его ухмылку, где левый клык более чем на три четверти золотой.
Помню мамины пылающие щеки и счастливые глаза. Он актер. В следующем месяце он будет играть Жавера в «Отверженных» в «Павильоне».
Это тот самый клоун с моего дня рождения.
Глава 13
Уилл сидит в тихом уголке бара «Вид на гавань» на втором этаже отеля «Корона».
– Вижу, у тебя появился друг, – говорю я, кивая на большую, вырезанную из дерева голову оленя на стене позади него.
– Да. Правда, не такой милый и интересный, как ты.
Я с трудом сдерживаю смех, а затем желание дать себе пощечину, когда сажусь в роскошное кожаное кресло рядом с его местом.
– Джек, – обращается Уилл к бармену. – Можно мне пинту «Теннента» и… – Он смотрит на меня.
– Только «пино гриджио», пожалуйста.
– Итак… – Уилл подается вперед. – Ты нашла, что тебе нужно?
– Чарли был прав, – сообщаю я. – Насчет даты шторма, насчет того вечера, когда погибли Роберт и Лорн. Девятое апреля.
– Так…
Я чувствую укол стыда.
– Через семь с половиной недель после моего рождения.