– Мне очень жаль, – шепчет он. – Мне так жаль… Не проходит и дня, чтобы я не пожалел, что не сказал нет. Или не сказал, что ясно, как день, видел ложь в твоих глазах, когда ты говорил, будто не боишься умереть. – Его голос срывается. – Или что не протянул руку и не удержал тебя, когда ты отвернулся от меня, чтобы уйти в море.
Я отпускаю его руки. Охватываю его лицо ладонями и смотрю, как его слезы скапливаются на моей коже. И снова думаю о том, чтобы сказать ему, что правда – это еще не всё. Потому что это я могу сделать для Чарли. Я могу дать ему покой.
– Я тебя прощаю.
Глава 42
Я стою на кормовой палубе и машу рукой, пока не только Чарли, но и весь Сторноуэй не скрывается из виду, поглощенный скалистыми заливами и мысами восточного побережья. Ветер воет у меня над головой. Палуба пуста, ряды красных пластиковых сидений безлюдны. Металл дребезжит и брякает, водонепроницаемые чехлы дергаются и хлопают. Мои кроссовки скользят по палубе, когда я прислоняюсь к выкрашенным в белый цвет перилам.
Когда я только приехала сюда, Минч застилали колышущиеся завесы тумана. Штормовые сумерки скрывали горизонт, не было видно ни каких-либо особенностей, ни очертаний острова, который находился у нас прямо по носу. Сейчас, даже когда остров становится все дальше и дальше, я по-прежнему вижу его серые скалы и коричневые болота; огненное золото и пурпур его лесов и холмов. Одинокие золотые огни, разбросанные вдоль побережья – словно цепочка маяков. Белый прибой. Там, где внутри ограды встречается с тем, что за оградой. Вот где я сейчас. И где я всегда буду. За пределами.
Звонит телефон, и я вздрагиваю, застигнутая врасплох тем, что появился сигнал. Когда я вижу, что это Келли, часть моей тоски рассеивается и я улыбаюсь еще до того, как слышу ее знакомый голос, всегда такой быстрый и смешливый.
– Где ты? Скажи мне, что ты хотя бы покинула остров, иначе мне придется тебя убить. Я с прошлой ночи терпеливо жду тебя, чтобы вместе нырнуть с головой в чан с голубым WKD[37] и огромной пачкой сырных шариков.
Я смеюсь, и это звучит для меня так странно – так чуждо, – что я тут же умолкаю.
– Извини. Я сбилась с пути. – Смотрю на прибой, на одинокие золотые огни. – Но да, я уже покинула остров. – Отворачиваюсь от резкого ветра. – Слушай, я просто хотела еще раз поблагодарить тебя. За то, что предложила приютить меня, за то, что была такой…
– Ты шутишь? Я жду не дождусь встречи с тобой. Фрейзер, конечно, отличная компания и большой любитель сырных шариков, но он не может помочь мне с чаном голубого WKD. Тебе здесь понравится. Ты найдешь писательскую работу своей мечты и останешься с нами навсегда, если я добьюсь своего. – Она фыркает. – А ты знаешь, что я умею добиваться своего.
– Спасибо, Келли.
Я никогда не расскажу ей о Роберте. Ни о чем из того, что произошло. Не ради себя. Даже не ради ее отца. Но только ради нее.
– Все это часть службы. – Улыбка исчезает из ее голоса. Я могу представить себе выражение ее лица: беспокойство, которое она всегда так тщательно скрывала. – Ты в порядке, Мэгги?
Я снова поворачиваюсь к ветру, проливу и исчезающему вдали острову.
– Кажется, да.
После завершения разговора я не убираю телефон. Вместо этого открываю сообщение Уилла.
Don’t Worry, Be Happy x
И что-то меняется внутри меня. Внезапно и без предупреждения. Как будто кто-то повернул переключатель, от темноты к свету. Вся эта грусть, вся эта подавленность исчезают, как дождевые облака, занесенные вглубь страны атлантическим ветром. Я думаю о Юэне и Коре, танцующих под «Кланнад» на своей кухне. «Я найду тебя, даже если на это уйдет тысяча лет». Я думаю о своем гневе – о том, как трудно любить того, кого мы неизбежно потеряем. Но никто никогда никого по-настоящему не теряет. Теперь я знаю, как должна ощущаться любовь – благодаря Уиллу. Благодаря нам. И жизнь без него, которую я выбираю сейчас, будет другой – но он всегда будет причиной, по которой я ее выбрала.
Может быть, все мы лишь составные тела, сидящие за обеденными столами в домах. Может быть, то, чем мы жертвуем, – это лишь то, кем мы когда-то были и что когда-то знали. А помнят о нас другие. Кто возводит мемориалы и рассказывает истории о том, какими мы были раньше. Потому что мама была права. То, что я собой представляю, никогда не было проклятием. Я знаю, кем когда-то была. И знаю, что я знала это. Я думаю о словах Юэна: «Некоторые люди просто не живут. Они просто не могут жить. Таким был и Роберт». Потому что Роберт так и не смог понять, что единственное прощение, которое ему нужно, – это его собственное.
Когда я давала маме все эти таблетки, одну за другой, когда я смотрела, как она умирает, – это был мой выбор. И я прощаю себя за то, что сделала его. Так же как прощаю себя за то, что никогда не видела ни в ней, ни в себе нечто большее, чем диагноз; большее, чем несколько слов в карточке или на рецепте. Теперь я думаю не о диагнозах, а о ее неизменно ярких глазах, неизменно широкой улыбке, как будто она знала нечто такое, о чем все остальные только хотели узнать.
И тогда легко, так легко я тянусь к горловине своего плаща и стягиваю цепочку через голову. Потереть прохладный кварц кулона между почти онемевшими пальцами. Перегнуться через перила и опустить его в воду, чтобы длинная череда серебряных звеньев заиграла на свету, а затем исчезла под волнами, поднятыми паромом. Я лезу в карман и достаю фотографию молодого человека, одиноко стоящего на травянистом лугу перед холмом. Высокий, широкоплечий, руки сложены на груди. Густая коричневая борода, глубоко посаженные глаза и стоический хмурый взгляд.
– Прощай, Роберт.
Я отпускаю фотографию. Наблюдаю, как она трепещет и порхает, ненадолго подхваченная ветром, прежде чем исчезнуть в тех же волнах. Я не Роберт Рид. Я не Эндрю Макнил. Я не верю в талисманы и скандинавские мифы. Я не верю, что люди бывают про́кляты. Я не верю, что они этого заслуживают.
Я – не мое биполярное расстройство. И я – не моя мать. Я не Мэгги Маккей. Я не та Мэгги Андерсон, которая жила в Лондоне и притворялась, будто счастлива, довольствуясь малым.
Я даже не та женщина, которая стояла на палубе этого парома три месяца назад. Стояла на пляже и говорила Чарли, что всегда боялась быть счастливой. Что не знает, как жить одним мгновением, а не целой жизнью. Потому что она умерла. А я родилась.
Я смотрю на запад, наблюдая, как эти мысы и вершины медленно исчезают за занавесью из морского тумана и солнца. Это был подарок мне от этого острова. Это тонкое место. Это прекрасное и дикое место, которое навсегда останется частью меня.
Никогда не бывает слишком поздно. Потому что конец – это никогда не конец. Время будет всегда, всегда.
Время любить, время прощать. Время жить.
Эпилог
Конец сентября 1993 года
Роберт
«Все мы в чем-то виноваты», – всегда говорил мой отец. Но самый большой грех – это страх. И то, что мы никогда не смотрим ему в лицо. Разумеется, это был не его грех. Только мой.
Этим утром солнце стоит высоко. Оно зажигает серебристо-белые искры на редких брызгах над волнами. С этой высоты океан кажется бесконечным, как небо. Голубой и спокойный. Но приближаются бури. Я угадываю их по брызгам, сдуваемым с гребней волн, и по белым гребням, катящимся к горизонту. По медленному, неуклонному исчезновению дневного света с небес, с каждым днем все более раннему. И я ощущаю их в воздухе и на своей коже. Трепет. Дрожь давнего страха.
Сегодня на горизонте нет ни одной лодки, но я вижу «Единство», разукрашенное красными и белыми полосами, – оно возвращается на стоянку в Баг-Фасах. Кейлум тоже видит его и мчится вдоль береговой линии, вздымая воду; ветер подхватывает и уносит вдаль его заливистый смех. И что-то в моей груди сжимается от надежды.
Когда-то, много лет назад, я вот так же стоял на мысу и смотрел на тот же океан. Я был одинок, испуган и полон отчаяния. Но уже тогда поклялся, что вернусь снова. Я вернусь, несмотря на штормы. Несмотря на страх. Несмотря на отчаяние. У меня была надежда. Потому что я каким-то образом знал, что однажды все будет по-другому. Однажды я перестану бояться. Я вернусь. И все будет хорошо.
Благодарности
Как всегда, спасибо моему блестящему редактору Карле Джозефсон и моему не менее блестящему агенту Хелли Огден за их щедрость и компетентность, абсолютную веру и бесконечное терпение! Я благодарна вам обеим больше, чем можно выразить словами.
Спасибо невероятно талантливым сотрудникам издательств «Бороу пресс» и «Харпер Коллинз», которые с самого первого дня проявляли энтузиазм и поддерживали меня. Спасибо Сьюзи Доре, Оре Агбадже-Уильямс, Энн Бисселл и Марго Грей. И спасибо Иззи Кобурн, Саре Манро, Мэдди Маршалл, Джейме Виткомб и Элис Хилл за то, что они всегда так неустанно работают, чтобы познакомить с авторами и нашими книгами как можно больше читателей. Невозможно выразить словами, как я вам благодарна. Мне очень нравится работать со всеми вами.
Спасибо британской команде «Янклов и Несбит», особенно Эллис Хейзелгроув, Майми Сулейман, Ма’сума Амири, Меган Браун и Кирсти Гордон.
Я также в огромном долгу перед жителями острова Льюис-и-Харрис. Открытые и щедрые, такие же уникальные, как и сам остров, они всегда оказывают самый теплый прием, независимо от погоды! Хотя остров Килмери полностью вымышлен (и в значительной степени создан на основе необитаемого острова Скарп у западного побережья Харриса), многие из мест, упомянутых в романе, очень дороги моему сердцу – в немалой степени благодаря тем, кто в них живет.
Если говорить более конкретно, то я невероятно благодарна сержанту полиции Дональду Джону Маклауду из полицейского участка Сторноуэя за то, что он терпеливо отвечал на все мои вопросы о работе островной полиции. Спасибо также Марлин и Фрейзеру Рэлли за то, что любезно предоставили мне свой замечательный дом в Клиффе, где и была создана значительная часть романа. Это были волшебные несколько месяцев.