Ну, хватил! Мясо!.. Это уже даже не научная фантастика. Это фэнтези, Толкин, чтоб его. Про такое лучше не думать, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Подумать только, на какую ерунду можно тратить драгоценное время и не замечать маленьких радостей жизни.
Замечаешь их только тогда, когда они становятся недостижимы. Какая к чертям собачьим телятина, какая свинина? Такие вещи, если очень повезет, можно увидеть разве что во сне. Как и синее небо над головой вместо низкого оштукатуренного потолка, который давит на мозги как пресс и с которого то и дело сыплются на рабочий стол мелкие насекомые. Вот тебе и все мясо.
Майор хорошо осознавал, что нарушает собственное распоряжение. Договаривались греть воду, готовить и осуществлять прием пищи только коллективно, что, мол, важно не только с точки зрения энергосбережения, но и для поддержания атмосферы добрососедства. С этим, конечно, можно было поспорить. Он понимал, что поступает нехорошо, да еще подчиненным плохой пример подает, но ничего не мог с собой поделать. Соблазн был слишком велик — кофе оказался отличным.
Надо пользоваться, пока есть возможность. Скоро, очень скоро и от этой маленькой роскоши придется отказаться. Наступит режим строжайшей экономии, тогда уж кофейку не попьешь, да и у себя в комнате книжку не почитаешь. Будут работать только система жизнеобеспечения, лампы в главном коридоре и насос, который качает воду из скважины, а остальное придется вырубить. Один этот чертов насос жрет столько энергии, что вся их хваленая экономия похожа на переноску воды решетом.
Кофемолка закончила свою работу, превратив откалиброванные зерна в бурый порошок. Бурча себе под нос что-то из советской классики, Демьянов сполоснул любимую кружку и зачерпнул из ведра воды, отстоявшейся за день. Дно емкости покрывал почти сантиметровый слой взвеси. Вода из артезианской скважины очищалась от солей и радиоактивных примесей, но все еще была слишком жесткой.
Употребление зараженной пищи или питья становится причиной смерти не реже, чем поверхностное облучение. Прежде чем открывать банку, бутылку, любую упаковку, ее надо вымыть так, чтоб блестела. Если продукт хранился в открытом виде — снять верхний слой, минимум три сантиметра, а лучше вообще выкинуть, от греха подальше. Жалко? А кровью блевать и кожу сбросить, как змея, не жалко?
Майор каждый день повторял это по сто раз, но жертв собственной беспечности не становилось меньше. Он видел, как люди сгорали за пару дней, попробовав продуктов, принесенных с поверхности. Знакомый сценарий — рвота, понос, температура под сорок, внутреннее кровотечение, судороги, смерть. Перед этим часто бред и галлюцинации. Об этом не стоило забывать даже в краткие минуты отдыха.
Демьянов отключил из розетки кофемолку, воткнул чайник. Больше одного электроприбора за раз лучше было не врубать — все могло сгореть к чертовой матери, прецеденты уже имелись. Не зря в каждой секции и служебном помещении висят огнетушители. Один из них находился и в его кабинете.
Майор открыл наугад паршивый детективчик в мягкой обложке примерно на сотой странице. Когда он пил кофе, ему хотелось даже не читать, а видеть перед глазами буквы, хоть инструкцию к зубной пасте, не важно.
Все было готово, и в этот момент в дверь громко постучали.
— Кто там?
— Сергей Николаевич, срочное дело.
Зашел Иван Шабалин, который — майор точно помнил — должен был нести дежурство на складе. Каким ветром его занесло сюда?
«У тебя должна быть очень веская причина. Если это очередная чушь, отправишься ты у меня наверх, ворота сторожить, — мстительно подумал Демьянов. — До самого утра».
Нет, он не был злопамятным. Просто за двадцать пять лет, прошедших после окончания военного училища, у него выработался своеобразный кофейный ритуал, отработанный до мелочей и не терпящий нарушения, как намаз у правоверного мусульманина. Даже в трудные годы безденежья он ему не изменял. Эти пять минут принадлежали только ему одному и не предполагали вмешательства посторонних.
Есть проверенная временем закономерность. Если у вас ответственная должность и вы должны находиться на связи, то можете быть уверены — вы понадобитесь в тот момент, когда это менее всего удобно. И чем беззащитней ваше состояние, тем серьезней будет оказия. Так что в туалет, ожидая важного сообщения, лучше не ходить.
— Сергей Николаевич, ваше присутствие требуется, — сообщил Иван.
Вид у него был серьезный, даже встревоженный.
Вначале Демьянов хотел, чтоб в убежище утвердился наполовину неформальный стиль общения. Ему казалось, что всякие «разрешите доложить» и «так точно» будут ненужным позерством. Тем более что формально он оставался гражданским человеком. Раз уж они заперты здесь на неопределенный срок, думал майор, надо стать большим, нежели просто группой товарищей по несчастью. Пусть не семьей, но хотя бы чем-то вроде большой дружной деревни. Утопия, конечно, но лучше так, чем каждый за себя.
Увы, не вышло. Иерархия оказалась жизненной необходимостью. Он понял это интуитивно и, чтобы избежать разброда и шатания, надевал на себя маску сурового отца-командира, хотя иногда забывал это сделать.
— Как дети малые!.. Поконкретней, Ваня, — попросил он бойца. — На что я должен взглянуть? Труба потекла? Крысы на складе завелись?
— Именно крысы, Сергей Борисович. — Парень как-то странно улыбнулся. — Самые натуральные, только на двух ногах ходят.
Демьянов нахмурился. Он старался быть демократичным, но надо же знать меру! Лицам, «приближенным к особе императора», дозволялись некоторые вольности, но иногда они начинали забываться.
— Хиханьки для Маши оставь. — Майор был в курсе даже личной жизни подчиненных. — Докладывай по существу.
Через пять минут, отпустив своего ординарца с категорическим наказом не трепать языком, Сергей Борисович тяжело рухнул на шаткий стул. Нормального кресла в убежище до сих пор принести не сподобились. Еще с минуту Демьянов хранил молчание и смотрел прямо перед собой, мрачный как туча.
Всего он ожидал, но не такого. Сомнений быть не могло. Кто-то из его бойцов обворовывал убежище или помогал ворам обстряпывать их делишки. Причем не один, такие дела не провернешь в одиночку. В сговоре должны быть как минимум трое — боец из караула, кто-то из кладовщиков, у которых есть ключи, и как минимум один из парней, дежуривших на посту в главном коридоре. Иначе до жилых секций добычу не донесешь. А то, что украденную еду надо искать именно там, это к гадалке не ходи.
Надо было раскрыть преступление и наказать виновных. Как можно быстрее и как можно жестче, иначе все пойдет в разнос. «А если я закрою на это глаза, скоро нам всем придется их закрыть», — пришел ему на ум невеселый каламбур. Надо было выйти на всю цепочку. Поймать их с поличным, желательно в момент передачи украденного. Иначе всегда будет риск, что кто-то из мерзавцев ускользнет. Надо взять их всех до единого, и тогда…
Но это потом. А пока придется изо всех сил ломать комедию, прикинуться болваном, сделать вид, что ничего не произошло, и находиться целый день среди людей, один или несколько из которых моральные уроды, способные на такое.
Он будет отдавать приказы, выслушивать донесения, шутить для разрядки обстановки, читать свои лекции. И все ради того, чтоб мерзавцы ничего не заподозрили и в эту или в одну из следующих ночей снова пошли на дело. Скорее всего, он не раз будет находиться на расстоянии вытянутой руки от тех, кто это сделал, и мечтать будет только об одном — найти гада, схватить за горло и придушить на месте.
Паскудное, мерзкое ощущение. Будто сам воровал и попался, а теперь вынужден выкручиваться. И как ни поступи, все равно останется осадок. Вокруг одни идиоты и подонки. Еще неизвестно, кто хуже. Кто знает, не захочет ли какая-то тварь стрельнуть ему в спину в темном коридоре?
Никому нельзя было доверять, кроме пары надежных людей. И одному из них Демьянов по внутренней связи приказал явиться к себе.
Сразу после того, как вернулась большая экспедиция, Сергей Борисович осуществил разграничение полномочий. Олег Колесников, бывший старлей ракетчиков, отныне должен был выполнять обязанности «министра обороны» и частично «внутренних дел», то есть обеспечивать безопасность от внешних и внутренних угроз в физическом смысле. Но для решения деликатных задач он был слишком прямолинеен и недалек. Тут требовался человек с опытом оперативно-розыскной работы. Им и был Петр Петрович Масленников, бывший следак уголовного розыска.
— Предлагаете выставить усиленную охрану? — спросил он, внимательно выслушав.
— Нет, — покачал головой Демьянов, сощурив левый глаз. — Пусть все будет как есть.
— Выманим? — догадался новый помощник.
Схватывал бывший опер на лету.
— Верно мыслишь. Ты вот что… Про инцидент никому не слова. Отбери троих толковых пацанов. Нормальных, но чтоб без чистоплюйства. Вам придется делать все от начала до конца. Будете и группой задержания, и следственной бригадой…
— А потом еще и расстрельной командой? — закончил за него милиционер.
— Ты это… вперед не забегай, — уклончиво ответил майор. — Засаду устройте где-нибудь тут, — он указал на высокие, почти в человеческий рост, ряды ящиков и картонных коробок.
— Понял, Сергей Борисович. — Взгляд бывшего мента явно говорил: «Не учите ученого». — А с применением оружия как?
— По обстановке, — ответил Демьянов. — Сам понимаешь, хорошо бы взять живьем, но если что не так, стреляйте на поражение без разговоров.
Даже крысы, если их припереть к стене, могут быть опасны. А сейчас меньше всего был нужен прецедент вооруженного столкновения в убежище.
К счастью, все обошлось. Петр Петрович и его добровольные помощники сработали настолько четко и оперативно, что той же ночью взяли всю шайку-лейку без единого выстрела. Дальше — больше. Той же бригаде без труда удалось развязать им языки и заставить назвать своих постоянных покупателей, которых выдернули прямо из постелей, вернее, сорвали с нар.