А вот и Дворец. Площадь рядом с бывшим зданием факультета, а ныне штаб-квартирой магната, очищена от мусора и освещена тремя десятками старинных фонарей. Её перегораживает железная решётчатая ограда, выкрашенная в чёрный. Она выбивается из «исторического» вида, наверное, потому, что это современный новодел. Поверху идёт витая колючая проволока. Тут уже не перелезешь. Говорят, её собрали и вкопали совсем недавно.
Внутри этого периметра ещё один, с забором пониже — стоянка, где припаркованы штук пять легковых машин.
Бетонные блоки перегораживают улицу так, чтобы остался только узкий проезд для одного транспортного средства. Несколько охранников сидят в павильоне, и ещё минимум двое с собакой только что появились из-за угла Дворца. Видимо, обходят здание по периметру. А сколько их ещё могут занимать позиции на соседних чердаках? Серьёзно подходит Кауфман к своей безопасности.
Даже окна нижнего этажа, как говорили, бронированные. Однажды кто-то попытался бросить камень. Только царапины остались, а сам умник тут же получил пулю.
А вот тут уже прятаться нельзя. Охрана предупреждена. Если мажордом, конечно, не соврал и не разыграл своего доставщика груза. От такого мерзавца всего можно ждать.
Сунув руки в карманы, расправив плечи, Молчун пошёл напрямик через площадь к КПП. И когда на него направили автоматы двое выскочивших «енотов» в сером камуфляже ОМОНа, улыбнулся:
— Свои! Я по важному делу к мажордому Баратынскому.
Здоровые охранники, отличающиеся от обычных «енотов» с улиц — эти были отборными, хотя скорее откормленными, а не накачанными, — носили бронежилеты. Они завели его в будку. Пропустили через металлоискатель. Тщательно обыскали. Убедившись, что оружия у Саши нет, принялись за рюкзак. Удостоверившись, что там только книги, прощупав ткань, вплоть до подкладки, старший караула кивнул.
— Иди за мной, — произнес похожий на боксёра жлоб с расплющенным носом.
Шлагбаум не поднялся и металлические ворота не открылись. Зато открылась калитка меньшего размера, куда и предложили войти Саше. Первый «конвойный» шёл впереди, держа, будто невзначай, руку у кобуры, где явно был не бутерброд. Пожав плечами, размашистой походкой «сталкер» пошёл вслед за ним к громаде Дворца, освещенной кольцом фонарей. В самом здании большинство окон были тёмные. Трудно было не исполнить приказ — напарник жлоба шёл за Младшим на расстоянии полуметра. Разве что руки не заломил и наручники не надел. Вот так, сопровождаемый двумя мордоворотами, он был введён в цитадель восточного магната Острова.
Они направились не к шикарному главному входу, оформленному портиком с колоннами, а к левому крылу. Там его провели к совсем не парадному крыльцу — явно пристроенному недавно, из кирпичей, скреплённых цементным раствором, и даже ещё не оштукатуренному, открыли железную дверь и повели по лестнице вниз.
«А меня тут не грохнут, в этом подвале?» — подумал Младший, когда они, срезав путь через давно не крашенные подземные переходы, где пахло пылью и плесенью, валялись катышки мышиного помёта и груды спрессованных от времени старых бумаг, — снова выбрались на первый этаж здания.
Тут уже всё было по-довоенному пафосно. Хотя Младшему больше нравилась обстановка в Небоскрёбе Михайлова: доминировавшая там «офисная» тема, которая для стариков выглядела скучной, для них, молодых, смотрелась как шик и хай-тек.
Куда лучше, чем старьё из эпохи динозавров, которым тут всё было набито. Все эти ковровые дорожки, деревянные панели, бронза и позолота… Выглядело это круто, но упадок и тлен, которые изо всех сил старались замаскировать, его глаз видел, хотя освещался коридор неярко. Моль, грибок и ржавчина, как бы с ними ни боролись, были неумолимы. Но если в подвале воздух щипал ноздри и разъедал лёгкие, тут, наверху, в «покоях» он был хорошо кондиционирован и даже чем-то ароматизирован.
В длинных коридорах, почти все боковые ответвления которых были перегорожены решётками, вдоль стен через равные промежутки стояли, словно часовые, рыцарские латы. На стенах, покрытых красивыми деревянными панелями, висели картины, защищённые стеклом для сохранности. Из ниш скалились чучела животных. Явно из музеев их «спасли». Чем ближе они подходили к обитаемым покоям Дворца, тем в более хорошем состоянии находились экспонаты. В прозрачных кубических стендах стояли самые ценные изделия из драгоценных металлов или редких камней. Кубки, чаши, вазы, глиняные амфоры, какие-то маски... Трудно даже представить, сколько им лет. Пятьсот? Тысяча? И ведь всё это чистилось от ржавчины, пыли, оберегалось от моли и других насекомых. В здании явно имелся большой штат слуг. Но ни один из них не попался на глаза. Как и другие бойцы охраны.
О том, что Дворец хорошо охраняется, напоминали только несколько дверей, над которыми было почему-то по-английски написано «Security». И несколько видеокамер на потолке. Удивительно, как они ещё работали.
Да ещё на пересечении коридоров возле фонтана под стеклом висело знамя «енотов», с которого скалился их тотемный зверь, перепоясанный патронной лентой, с автоматом в лапе.
«Бойся того, кем станешь.
И стань тем, кого боишься».
Таков был девиз наёмников, с которыми «бойцовые коты» часто дрались, но вместе охраняли город. У самих «котов» проще: «Безумие и отвага!».
Только сейчас Младший увидел, что полное название гвардии Кауфмана звучало как «Федерация ЕНОТ». По слухам, ещё одно знамя, даже более крутое, шитое золотом и другими драгметаллами, хранилось на опорном пункте в их спортивном клубе. Но туда попасть чужаку не светило. Разве что в качестве пленника, на котором будут отрабатывать удары, а потом скормят служебным овчаркам, содержащимся там же в питомнике.
А вот о прежнем назначении здания не напоминало ничего. Только расположение дверей в коридорах навевало ассоциации с университетскими аудиториями.
Нанятые декораторы и загнанная бригада рабов тут хорошо поработала. Ходила легенда, что их кости тут и замуровали.
В общем, кучеряво живёт господин Кауфман. Жаль, что походить здесь с экскурсией нельзя. Такого богатства Александр не видел ещё нигде. Он бывал в музеях… почти все они были хорошо разграблены… но здесь просто музей музеев, концентрат и выжимка. Залезть сюда в свободное время был бы рад любой вор… старого мира. А сейчас всё это хоть и имело цену… но она была не запредельной и мало для какого покупателя эти вещи из прошлого имели значение.
И он, Младший, был не вор, а всего лишь мародёр.
— Быстрее, — пробурчал охранник, заметив, как гость глазеет по сторонам. — Мажордом ждёт в комнате для переговоров.
Баратынский принял его не в своём кабинете — видимо, много чести для такой мелкой сошки, — но и не в фойе, и на том спасибо. Посмотрим, что это за «комната для переговоров».
У высоких дубовых дверей с позолоченными ручками их встретил ещё один охранник в полосатом костюме, который топорщился на боку от кобуры.
— Сюда, — сказал секьюрити, и буквально впихнул Сашу в комнату, закрыв за ним дверь.
Это оказался небольшой прямоугольный зал, вычурно оформленный. На стенах были обои с двуглавыми орлами, потолок расписан какими-то пышными цветочными орнаментами. Среди золочёных настенных светильников, похожих на свечи, висели картины, все в одном стиле, изображающие дородных господ в кафтанах, сюртуках, ризах и мантиях. Видимо, важных столпов мироустройства. Некоторые восседали на лошадях. У кого-то была борода, кто-то с голым подбородком, кто-то был мордат, а кто-то с худым и постным лицом; у многих было оружие или символы власти — скипетры, украшенные посохи или булавы. Те, что в расшитых золотом одеяниях, — видимо, священники. Вид у всех был или надменный, или благостный. Будто они осчастливили мир тем, что позволили на себя смотреть.
Надо же, почти ничего не поменялось на Земле, подумал Молчун. Стёрла миллиарды людей ядреная война, из оставшихся почти все вымерзли за Зиму… но опять толстые, сытые и наглые всем правят и всех имеют. Они растут как сорная трава, хоть стриги их, хоть жги, хоть трави. Забивают, душат всё, что на них не похоже. Под любым флагом вылезают вверх, меняя знамёна и цвета как им удобно. И нет выхода… кроме как быть для них шутом… или мальчиком на побегушках.
— Опаздываешь… доставщик пиццы, — вместо приветствия услышал Саша, но не сразу разглядел собеседника, пока не привык к освещению. В комнате было светлее, чем в коридоре. Однако свет был направлен так, чтобы будто специально бить вошедшему в лицо и создавать для него неуютную обстановку.
Прямо перед ним во главе большого полукруглого стола сидел представитель нового дворянства. В бежевом костюме поверх белой шёлковой рубашки, без галстука. Расстёгнутый ворот открывал обрюзгшую шею. В свете ламп блестели его волосы, похоже, чем-то смазанные.
Охраны не было. Баратынский не боялся Сашу, настолько, что спокойно встретился с ним один на один. Хотя наверняка бодигарды дежурили поблизости и по первому свистку вбегут в комнату. Но зато, скорее всего, никто не следит за этим залом пытливым взором через дырочку в стене или камеру с монитором, потому что второй человек в клане после Кауфмана не допустил бы такое.
А сам Сашин визави выглядел совсем не воинственно. Самуил Олегович Баратынский был невысокий, немолодой, с брюшком и одышкой, носил причёску «конский хвост» — седые волосы были стянуты на затылке тесёмкой. Даже для Острова это было чересчур аристократично. До прихода в Питер Младший видал такую причёску только у женщин.
На лацкане пиджака у Самуила Олеговича был значок, и совсем не клановый, а какого-то довоенного клуба, в который, как говорили, один из его предков был вхож. То ли яхтового, то ли теннисного. Ему позволялось.
Младший подошел к столу.
— Вот, — он поставил рюкзак на пол, хотя ему хотелось шмякнуть свой пыльный и грязный вещевой мешок прямо на чистую столешницу. — Полное собрание сочинений. Некоторые было тяжело найти. Вроде много находил, но подпорченные водой... крысами... или людьми. Я их забраковал. А эти целые. Можете проверить.