— Мои слова не проходят к вашему другу, — твёрдо проговорила она. — Он не чувствует, где я. Скажите адрес.
— Ещё чего!
— Хотя бы ориентиры, чтобы он понял.
— Ладно. Говори ему: дом Беллы Шишловской.
И Рина снова заговорила в трубку, повторяя подсказки тюремщика. Ещё предложение. Ещё. Всё! Конец.
Мужчина поднёс мобильник к своему уху и спросил у собеседника:
— Ну как, подействовало?
Видно, да. Потому что он ещё пару минут слушал «умирающего», переставшего умирать после общения с Риной. Тюремщик обернулся к девушке и даже наградил неким подобием улыбки.
— И что теперь? — хмуро поинтересовалась Рина.
Она прислонилась к холодной стене подвала. Ей было не по себе. Заклинание выбрало из неё почти все силы.
Тюремщик понял это.
— Тебе надо поспать! — И он втащил девушку в комнату к матери.
Ветка кинулась к ним:
— Ну что, мы можем уже идти?! Я слышала, вы что-то говорили.
— Отстань! — Тюремщик смахнул её, как муху.
Ветка испуганно отскочила и обиженно уставилась на него:
— Она не отдала брошку?
— Отстань! — снова рявкнул мужчина. — Она должна поспать. — И он аккуратно, почти бережно уложил Ринку на топчан.
Поднявшись наверх, он стал думать о чудовищном случае с ядом. Что бы там ни было, он был благодарен этой девчонке. Дурачок Лёха чуть не отправил сам себя на тот свет. А всё потому, что легкомыслен во всём. Порхает по жизни. Одни бабы на уме. И всё гордится — кого женщины любят, тот беды не знает. Зато вот Герка беды с ним хлебнул. Утром этот порхающий хмырь не смог так сбить картины в гостинице, чтобы точно попасть в лежащих Ринку и Глеба. Теперь вот вместо Глеба вколол яд себе. Это с каких пьяных глаз такое учудить можно?! И ведь от этого яда никто уже не смог бы Лёху спасти. Только девчонка со своей Силой, о которой она, кажется, и сама не знает. Не сказала бабка-то. Ну, Варвара, намудрила! Все женщины идиотки! И как только Лёха может с ними связываться?
Ладно, сейчас пусть Ринка поднаберётся сил. Попозже, через пару часиков, он узнает, где аграф. Но если действительно Варька не сказала ни дочке, ни внучке, тогда надежда только на то, что сам Дракон найдёт аграф. Ну а Дракона этого найдёт Глеб. Получается даже хорошо, что Лёха не сумел его отравить. Ничего не скажешь — живучий эмпат оказался. И это можно использовать — повернуть в свою пользу.
А вот от Лёхи, скорее всего, придётся отказаться. Ну и от всяких там дурных мечтаний по поводу Нового Времени всеобщего счастья. Нет уж, ему нужно только ЕГО время. И даже без Лёхи! Хотя к Лёхе он, конечно, привык. Но одно дело, когда Леха был молодой, заводной, весёлый и податливый на разные авантюры, и совсем иное, когда он зациклился на своих бабах да ещё и возмечтал о потерянной сцене. Тоже мне актёр погорелого театра. Его за профнепригодность попёрли, а он всё из себя непризнанного гения изображает. До того размечтался о своём собственном театре, что решил, будто кто-то станет ему помогать в его приобретении. Нет уж! У всех свои дела есть. И свои Мечты. Вот ему, Герке, не нужны ни слава, ни власть. Пусть другие властвуют. Другие — дураки. Ни один диктатор и не жил всласть — все они только и делали, что боролись с врагами и боялись всю жизнь. Да и жизнь их была короткой. Но Гера хочет ЖИТЬ. И жить долго. У него будет самое главное — бессмертие. На кой чёрт ему великие идеи и всякие Новые Времена?! Бессмертному всё равно — что, как и где. Он будет идти из века в век. Перешагивать через народы и государства, переживать всех властителей. Наслаждаться поэзией и музыкой всех эпох. Воочию сравнивать архитектурные новинки всех стилей. Смотреть фильмы и театральные постановки всех времён. Он не станет больше изучать историю — он будет впитывать её, как Дракон кровь. Он сам станет историей и сможет, не выдумывая, а реально, сравнивать и указывать — что было, где, когда и как. Ради этого стоит рискнуть. Стоит! Тем более что он знает, как рискнуть — и выиграть!
Но что делать с этими двумя — Веткой и Ринкой? Убить нельзя. На них защита. Конечно, можно попытаться её пробить. Но на такие эксперименты он всё-таки не отважится. Себе дороже. Однако выход есть. Их просто надо оставить в этом подвале. Запереть дверь и уехать. Получится, никто их не трогал — сами умерли. Но можно и по-иному. Полить бензинчику. Чиркнуть спичечкой. И всё само сгорит.
IXУбийственный город: бронзовый пёс Анубиса
Модель машины времени показала отсутствие парадоксов.
Учёные на опыте обосновали непротиворечивость перемещений в прошлое. Эксперимент с частицами был обставлен так, что в плане возникновения возможных противоречий ситуация была полностью идентична путешествию во времени. Оказалось, природа способна обороняться от попыток переписать историю.
Профессор Сет Ллойд из Массачусетского технологического института и его коллеги из США, Италии, Японии и Канады опубликовали статью, где при помощи квантовой механики доказали, как природа может защищаться от парадоксов, возникающих при путешествиях во времени. Это так называемые «парадокс дедушки» и идентичный ему парадокс «убийства самого себя в прошлом».
Учитывая, что время, как четвёртое измерение, — это система координат, человек теоретически вполне может в нём двигаться как в пространстве. «Парадокс дедушки» заключён в следующем. Может ли путешественник, отправившись в прошлое, застрелить, например, своего деда? Обычными словами философы так раскрывают этот парадокс: если путешественник убьёт деда, то предотвратит и своё рождение. А поскольку он не может родиться, то не сможет и отправиться в путешествие по времени и убить своего деда. А раз некому будет отправиться в прошлое, то и убийства там не произойдёт. А значит, у дедушки снова родится внук. И ткань всех четырёх измерений восстановится.
Теперь, благодаря учёным, этот философский парадокс подтверждён ещё и принципами квантовой механики.
Одним словом, если машину времени всё же удастся изобрести, то путешествовать можно будет, не впадая в панику от того, что появится сумасшедший, покусившийся на дедушку.
Рина глубоко задышала, приходя в себя. Но решила не подавать виду, что очнулась. Зачесалась макушка, но девушка не подняла руку. Мягкое тепло спустилось от макушки к солнечному сплетению. След — энергетический след. Энергетическая подпитка, которую сумел оставить для неё Доминик. Пусть он — Дракон. Пусть — Чёрный. Пусть убьёт, как хочет. Но его надо позвать. Он же сумел к ней пробиться. Как? Из-за телефона — пришёл неожиданный ответ. В мозгу щёлкнуло, и Рина поняла: на телефоне осталась кровь, он же лежал рядом с рубашкой. А кровь — самая сильная привязка. По ней Дракон и нашёл Ринку. Его надо позвать. Может, он вытащит их из подвала.
Мысленно Рина взяла в руки оранжево-красно-жёлтую нить и потянула. Но на чёрном квадрате, который она представила, не отразилось ничего.
У неё не вышло! Она же не маг. Ничего не умеет.
А что, если позвать не самого Дракона, а Ал-Наг? Вдруг тот окажется более чувствительным? Вдруг услышит Хранительницу аграфа?
Рина представила магический перстень. Белый бутон цветка, тёмно-алого Уроборуса, обвившегося вокруг него. И… Рина даже вздрогнула… На внутреннем экране её черного квадрата появилась огненная точка. А рядом с ней — вторая. Тонкая ниточка её Следа потянулась вверх и вдруг раздвоилась. И вот уже от одной нити протянулись две в разные стороны. Что это значит?
Холодок прошёл по коже Рины. Но тут она услышала голос:
— Где ты?
Голос был злой и встревоженный, такой ненавистный и такой необходимый — голос Дракона.
— Доминик! — мысленно взмолилась Рина. — Ты слышишь меня? Скажи, что слышишь!
— Ри-и-и-ина!
Рокот облегчения прошуршал в её мыслях. Ринка вдруг поняла, что значили слова бабушки, когда она жаловалась: «В голове мозги шевелятся!» Действительно, очень неприятное ощущение. Но такое необходимое. Он слышит её.
— Доминик, я и мама — мы в какой-то подмосковной усадьбе. Наверное, старинной. Потому что похититель сказал, что это дом Беллы Шишловской.
— Я найду! Думай обо мне!
— Я думаю об Ал-Наге. Так легче.
— Хорошо. Думай о нём!
Рина вскрикнула. Боль резанула её, как острое лезвие. Боль была везде. Оказывается, это больно — мысленно выходить на связь.
Но вдруг прозвучал ещё один вопрос:
— Повтори: какой дом?
Голос показался Ринке не очень драконовским, но ведь при такой связи всё возможно.
— Дом Беллы Шишловской! — послушно повторила она.
— Я знаю! Жди!
Обе точки на чёрном квадрате погасли. След начал сворачиваться вниз, пока не очутился в пальцах Рины. Сеанс невероятной связи закончился.
Господи, да если бы пару дней назад кто-то сказал Рине, что она откроет в себе магические способности, научится мысленно связываться с Домиником, видеть на чёрном квадрате события, происходящие с Глебом в больнице, и даже читать заговоры на жизнь, она решила бы, что говорящему прямая дорожка в дурдом. Но теперь она сама отлично понимает, что мир многомерен. Есть умения реальные, а есть магические. Есть обряды государственные, а есть волшебные. Есть обычные люди, а есть Дракон. И на него даже есть ловцы, вроде Глеба. А ведь есть ещё и Хранители Времени. И у них свои разборки. Но, Великие Небеса, при чём же здесь она, Рина?!
Хватит философии!
Кто это сказал?
Ринка подскочила на своём топчане. Подбежала мать:
— Как ты, доченька?
Боже, Вета выглядела ещё беспомощнее и растеряннее, чем час назад.
— Мама! Не надо так убиваться! — мягко сказала Рина. — Всё будет хорошо.
— Да-да… Конечно, конечно… — прошептала мать. И вдруг опять всхлипнула. — Я же чувствую, с Лёнчиком что-то случилось! У меня чуть дыхание не остановилось. И вот здесь стало так нехорошо, будто из меня воздух выкачивают!
И Вета нажала себе на солнечное сплетение.
Рина ошалело поглядела на мать. Неужели она действительно почувствовала своего Лёнчика? Всё-таки она родная дочь Варвары. У неё тоже должны быть магические задатки.