Ринка рванула к двери, но вдруг затормозила, чуть не полетев на пол. Нет, так не пойдёт! Надо звать подмогу! Но кого?! Тут нужна магическая подмога. Евгения Михайловна — вот кого надо позвать!
Рина быстро набрала номер. Автоответчик! Куда опять ускакала эта старая вострушка?! Ладно, хоть адрес оставить можно.
Девушка надиктовала адрес, выбежала из подъезда, вскочила в машину и выпалила:
— Остоженка, 27!
— Дорогой дом, — присвистнул водитель.
Машина сорвалась с места. И Ринку замутило. Она закрыла глаза. Но это мало помогло. И тогда Рина стала напевать про себя песенку: «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…»
Виктория сидела на пуфике перед трюмо. Ал-Наг висел на привычном месте — на шее фарфорового гуся. Теперь уже и издалека было заметно, что перстень, а вернее, кольца Уроборуса стали вдвое, а может, и втрое толще. Виктории даже казалось, что они колышутся, будто змей дышит. Боже, какая мерзость!
Виктория и сама удивилась своим мыслям. Ещё вчера она считала свой перстень венцом творения, сияющей красотой и надёжным помощником. Но теперь ей всё время казалось, что змей себе на уме, а её просто использует…
А всё из-за визита призрачного мальчика! Какой отвратительный пацанёнок… А ведь она и всего-то хотела порезать ему палец. Ну не убивать же ребёнка, в самом деле! А он?! Кто знает, что бы он с ней сделал, если бы не Борис?! Хоть раз он пришёл вовремя. Хоть раз помог! Хотя потом они опять поругались. Они вообще теперь ругаются каждый день. Вот и сейчас Борис, обидевшись, убежал куда-то. Куда делся тот нежный юноша, который глядел на неё взглядом влюблённого телёнка, шепча:
— Ты такая прелестная! В тебе столько жизни! Больше, чем во всех моих юных подружках!
И она, дура, верила и млела. А сейчас думает: от чего млела-то? От того, что он, не стесняясь, говорил про груду юных любовниц?!
Но если это так, то, даже став молодой, как обещал перстень, она останется одной в череде многих. И это — мечта её жизни?!
Виктория тяжело вздохнула. И будет ли соразмерной цена, которую она заплатит за молодость? Ведь, послушав мальчика Стёпочку, Вика поняла — порезанным пальцем не обойтись. Надо отнять жизнь, то бишь время. Тогда Ал-Наг переведёт это время убитого ребёнка ей, Викочке. Но… Предположим, она исхитрится и зазовёт какого-нибудь ребёнка в лес. Но убить?! Да у неё рука не поднимется. Это чекисту Игнатову было всё равно — одной загубленной душой больше, одной меньше. А Вика в жизни даже курицу не зарезала, как спокойно делают бабы в деревнях. Но даже если она и соберёт волю в кулак, что потом? Вдруг найдут, вычислят. Посадят. И всю свою помолодевшую жизнь она проведёт в тюрьме? А может, и не проведёт. На зоне не церемонятся с детоубийцами.
Но даже если всё и пройдёт благополучно, что она обретёт — место в гареме красавчика Бориса?! Ох, всё это нерешаемая задача. И зачем только проклятый Ал-Наг подбил её на такое?! Виктория с ненавистью поглядела на перстень. Висит себе и ни о чём не беспокоится. Только вон бока змеиные вздымаются — фу, гадость какая!
Звонок прервал её тяжёлые мысли. Это кто ещё? Неужто Борис вернулся?
Но на пороге стоял… Орлинский. Прекрасный возмужавший актёр с благородной проседью в волосах и странным загадочным взглядом. Конечно, Виктория обозналась. Откуда здесь быть трагику, которому она понравилась в XIX веке?! Да он умер давно. Вернее, она же сама слышала — его застрелил её предок-чекист. Но мужчина, возникший на её пороге, был столь же дьявольски красив. И он не был отвратительно молод, как Бориска. Напротив, в его грустных романтических глазах светилось то понимание жизни, которое вырабатывается только с прожитыми годами.
— Виктория Викторовна Игнатова? — произнёс незнакомец чуть сконфуженно.
Будто и жаждал увидеть Викторию, и стеснялся. Во всём его облике и улыбке было то самое притягательное для женщин свойство — сочетание жёсткого мужского напора и нежной юношеской застенчивости.
У Виктории подкосились ноги. Она покраснела, как девочка, и произнесла, словно в трансе:
— Вы — Орлинский?
Мужчина грустно улыбнулся:
— О нет… Конечно нет. Но мне приятно, что вы помните моего предка. То есть, конечно, вы не можете помнить, — стушевался мужчина, — вы же ещё такая молодая…
От смущения его веки опустились, и Виктория увидела тень от длиннющих пушистых ресниц. Да они были длиннее Борискиных!
— О… — Виктория не знала, что сказать.
Незнакомец выручил её:
— Я — Орлов Леонид Николаевич, директор рекламного агентства. Сегодня по делам я заходил в ваше издательство. Вас не было. Но я увидел вашу фотографию в буклете и тотчас понял — мне просто необходимо вас увидеть.
— Э… — снова не нашлась Виктория.
— Позвольте мне войти? — нежно коснувшись локотка Викочки, проговорил Леонид.
Виктория попятилась и, наверное, споткнулась бы, запутавшись от волнения в полах собственного халата. Но Леонид успел галантно подхватить её, приобняв при этом за талию. Рука была такой тёплой и сильной, что Викочку словно током прошибло. Не то что вялая рука Бориски.
И тут Викочка очнулась.
— Конечно, проходите, пожалуйста, — защебетала она. — Чай? Кофе? Извините, я в халате. Не ждала гостей.
— Это вы меня извините! — Леонид поглядел на Викторию, словно мальчик, оробевший от впервые увиденной женской красоты, хотя только секунду назад он обнимал её жестом многоопытного мужчины.
От такого перепада чувств у Викочки вообще голова пошла кругом. Она и не запомнила, как потом поила гостя крепким чёрным кофе, говорила что-то и он что-то рассказывал. Уже через полчаса они вели себя как давние друзья, у которых и секретов-то друг от друга нет. Викочка почему-то жаловалась на Борьку. Леонид сочувственно гудел:
— Конечно, нынешние мальчики не могут оценить красоту зрелой женщины. Но это понятно — разница в объёме чувств. У молодёжи он ещё крохотный. Я вот даже и не знаю, о чём бы я мог говорить с юными девицами. Ты не поверишь, они все кажутся мне какими-то куклами Барби.
— А твоя супруга? — поинтересовалась Вика.
— Я не женат. Вот если бы встретить такую, как ты. Это было бы счастье. А другие!.. — Леонид махнул рукой, показывая, что Барби ему не нужны, но рука его почему-то, описав круг, оказалась на талии сидевшей рядом Виктории и поползла сначала вверх к груди, потом вниз — к бедру. Ну а потом Виктория оказалась в сильных и хватких руках, которые понесли её в спальню.
О, этот мужчина был не Борькой-торопыжкой! Он не плюхался на Викторию так, словно боялся, что, промедлив чуть-чуть, его желание быть с ней исчезнет. И руки у Леонида были невероятно умелыми, неторопливыми. И губы ненасытными в долгих-долгих поцелуях. И даже когда он, наконец, слился с Викторией не только губами и руками, движения его не потеряли неторопливого и глубинного ритма, от которого Виктория вообще забылась, почувствовав себя настолько желанной, что даже и не представляла, что такое возможно. И неудивительно, что после всего пережитого Викочка заснула в блаженном сне как младенец.
Леонид же, поднявшись, с наслаждением потянулся и даже похрустел суставами. Хорошо играть роль романтического героя вперемежку с дьяволом-искусителем. И длинных речей не нужно придумывать. И наслаждение всегда можно получить сполна. Хороша жизнь, право слово, если б только ещё и настоящий Театр!
И тут взгляд Орлова упал на трюмо. Там на тонкой белой шейке фарфорового гуся висел… перстень. Невероятный. Необычный. Магический. Притягивающий. Словно заворожённый, Орлов протянул руку, и перстень мягко, но весомо лёг в его ладонь. Боже, какое это было блаженство!
Орлов сразу почему-то понял, что перстень признал его — потомка бывшего хозяина. Что он рад и счастлив встрече, которую так долго ожидал, скитаясь по чужим людям. Что Виктория в чём-то не оправдала надежд кольца, и теперь оно станет помогать Орлову. Исполнять желания, поддерживать в трудную минуту. Но главное, Орлов понял, что перстень каким-то своим чутьём угадал Великую Мечту Леонида — создать собственный Театр, где можно каждый вечер выходить на сцену в главных ролях. И перстень поможет, уже начинает помогать в осуществлении Мечты!
Вмиг все планы Леонида переменились. Зачем втираться в доверие к этой жирной корове Викочке, если можно просто взять перстень и уйти? Вон как он подмигивает. Да он и сам просит, чтобы Орлов забрал его у этой никчёмной женщины. Ну, значит, так тому и быть!
Леонид мгновенно надел перстень на палец — и как будто тот всегда здесь был. Подхватил свои вещи и вышел одеваться в другую комнату. А ну как его движения разбудят хозяйку сокровища? Но, к счастью, та сладко спала. Теперь уже бывшая хозяйка перстня!
Орлов выскочил из квартиры, захлопнув за собой дверь. Замок мягко чавкнул. Леонид понёсся вниз по лестнице, радуясь, что сбежал от пропитанной духами квартиры, от огромной мягкой кровати, от розовых пуфиков и подушечек с рюшечками. Или это не он радовался, а подушечки, пуфики и тяжёлые духи Виктории надоели магическому перстню?
Орлов уселся в машину и выехал со двора дома Виктории. И в это время зазвенел мобильник.
— Лёня, ты меня слышишь? Срочно дуй ко мне в центр! — взволнованно проговорил Герка.
Орлов недовольно вздохнул. Как всегда, всемогущий маг приказывает. Как всегда, не интересуясь планами Леонида. Будто тот — его мальчик по вызову. Нет уж, хватит! Теперь Орлов вполне может действовать сам. Великий старинный перстень — это вам не играющийся в магию Герка. Всё, баста! И Орлов нажал на кнопку отбоя, не дослушав, что там ещё кричит Герка.
Виктория же проснулась от смачного чавканья замка. Жизнь с Борисом приучила её прислушиваться именно к этому звуку, означавшему, что Бориска в очередном недовольстве опять сбежал из её дома. Правда, сейчас молодой любовник её не беспокоил. Вика уже осознала разницу между резвой молодостью и умелым жизненным опытом. Мужчина, пришедший к ней сегодня, открыл перед ней совершенно новый мир.