Может, поднести перстень к груди Дракона? А вдруг дубль нападёт на него, совершенно не защищённого сейчас?! Позвать кого-то на помощь?! Но она же ничего не умеет. Да и кто сможет различить перстни? Они же абсолютно идентичны!
Неужели это только её ВЫБОР?! Её предназначение. Ведь она Хранительница единственного аграфа, на который претендуют два Ал-Нага. И она должна выбрать свой.
Какая невозможно тяжёлая роль! Если б знать раньше, она изучила бы свой перстень до мельчайших подробностей. Она бы поставила на нём метку!
Стоп! Метка есть! Только не на настоящем Ал-Наге, а на дубле. Ринка сжала оба перстня в разных ладонях. В одном из них осталась частица её отца, растерзанного когда-то на плахе. Неужели эта часть устоит перед её Зовом? Ну хоть что-то Рина должна уметь, раз она Риина?!
— Я — Риина, дочь своего отца! — начала девушка. — Ты — дубль, часть моего отца. Целое всегда сильнее части. Часть должна откликнуться на Зов целого! — Слова сами являлись из глубин подсознания. Складывались в фразы. Вырывались наружу. — Уроборус, созданный моим отцом, откликнись! Я дочь твоего создателя. Я — твоя истинная владелица! Мы в Нави. Здесь творчество — жизнь. Оживи, Уроборус моего отца!
И кольцо в правой руке дёрнулось. Мерзкое, липкое тело личинки начало набухать. Рина чуть не отбросила эту мерзость, но сдержалась. Пока она держит эту личинку в своей хозяйской руке, дубль-Уроборусу не стать большим, не натворить новых бед. Но что делать дальше?!
Взгляд Рины затуманился. Она попыталась мысленно соединиться с Тотом. Кому, как не ему, знать, что делать? Но вспомнился Тим-Тот, ставший в XXI веке обычным часовщиком, да ещё и вынужденным калымить на дорогах. Или он просто выдумал всё это, чтобы приглядывать за Ринкой? А его дочка — Мария, Маша, Маруся? Кто она — придуманный им персонаж или всё-таки реальная девочка?
— Вполне! — проговорил тоненький голосок.
Рина обернулась:
— Что вполне? Кто здесь?
Из тени вышла худенькая девочка — совсем кроха, лет пяти.
— Я — Мария! Я вполне реальна, — сказала она. — А ты — Риина с двумя «и». У тебя в ладошке дубль-Ал-Наг. Ужасное создание. Отдай!
— Тебе? — изумилась Рина.
— Вообще-то за ним пошёл Стёпочка, — ответила девочка. — Ты его знаешь. Ты видела, как он погиб из-за этого кольца. Этот мерзкий червяк уговорил его папу столкнуть Стёпочку с крыши.
— А… — только и протянула ошарашенная Рина.
— Но Стёпочка где-то застрял. И пришлось идти мне. Отдай кольцо. Его надо уничтожить, чтобы не творило больше зла.
— Погоди! — очнулась Рина. — Стёпочка же умер. А ты вроде была жива. Мне же твой папа говорил.
— Конечно, я живая!
— Но тогда почему ты оказалась в Нави и знаешь про Стёпочку?
— Я много чего знаю. И ходить могу и в Навь, и в Правь. Я — индиго. Разве Тим-Тот не сказал? Он же тебе всё должен был сказать. И про меня. И про бабу Варю. Это же твоя бабушка. Я часто теперь у неё в XIX веке живу. Не веришь? Вот послушай… — И девочка вдруг произнесла с чисто бабушкиными интонациями: — Риночка, ты не переживай! Мне не больно, а вполне даже комфортно. Я дома, только не в Москве. И со мной ничего плохого не случилось. И с тобой никогда не случится. Ты же знаешь, у нас есть мощный оберег. — Девчушка передохнула после длинной тирады и спросила: — Правильно?
— Да… — растерянно прошептала Рина. — Но если ты знаешь бабушку, скажи, про какой оберег она говорила?
— Про гранат — Аленький цветочек, на котором аграф. Теперь ты мне веришь? Тогда отдай кольцо!
И Ринка решилась — протянула девочке руку. Раскрыла ладонь. Девчушка без боязни загребла перстень и зажала его в кулаке.
— Спасибо! — проговорила Мария-индиго. — Я верю, ты не ошиблась.
И она исчезла так же непонятно, как появилась.
Рина повернулась к Доминику. Ах, как же она тоже надеется, что не ошиблась! Но… Рина чуть не всхлипнула — что же она наделала! Надо было сначала оживить Доминика, а потом уже отдавать перстень. Что, если тот, который остался, не настоящий?!
Что у неё теперь есть? Перстень, в котором она не уверена. Ринке захотелось рухнуть рядом с Домиником и завыть в голос. Никакие изысканные слова французской сказки бабушки Мари не могут выразить ничего подобного. Только вой русской бабы: «Ты встань, пробудись, мой любезный друг! Я люблю тебя, как жениха желанного!»
«Аленький цветочек» Аксакова…
Но теперь у Ринки нет даже и аграфа.
Вспомнилось, как Тот спрашивал: любят ли они с Домиником друг друга и готовы ли отдать друг за друга жизнь? Неужели он ЗНАЛ, что так и будет? Доминик пожертвовал собой. Теперь её время жертвовать. Рина посмотрела вокруг. Она на маяке. Маяк на скале. Внизу только море. Если она ошиблась и Доминик не встанет, то здесь всего-то шаг вниз. Один шаг…
Никто не поможет. Зато никто и не осудит.
Рина разжала левую ладонь. Ал-Наг тихо светился. Цветочек выглядел очень мило. Уроборус мигал глазками.
Что будет, то будет! Рина перекрестилась. Никто не поможет — Бог должен помочь. Тот, что создал и весь мир, и всех древних богов. Тот, что явился потом на землю и пожертвовал собой ради людей. Сколько веков прошло! Но всё равно каждое время кому-то приходится жертвовать собой. Как сейчас Доминику, который выиграл битву, но упал бездыханным. Бог поможет!
Рина прошептала «Отче наш» и вложила кольцо в сердце Доминика.
Они стояли по колено в крупном абсолютно неподвижном песке. Вокруг рассеивался призрачный желтовато-серый свет, хотя небо и выделялось грязной голубизной. На нём висели серо-белые облака. Неподвижные, никуда не бегущие. Было жутко. Но…
Рина повернула голову и увидела Доминика. Он стоял рядом! Он был жив! Он протягивал ей руку.
— Где мы? — спросила девушка.
Хотя какая разница, если ОН рядом?!
— Кажется, нас вынесло за Ворота Нави. Мы в Преднавье.
— И как выбраться?
— Н-не знаю…
Доминик попытался вытащить ноги из песка. Но ничего не вышло.
Жёлтый призрачный свет окутывал так мягко и бездумно… Никуда не надо спешить. Никуда не стоит рваться. Ринка почти блаженно растворялась в этом мягком ласкающем свете. Доминик здесь. Никаких приключений. В этом песке они в безопасности. Можно даже спать стоя — песок не даст упасть. Но спать не хотелось. Ничего не хотелось вообще — ни есть, ни пить. Заворожённый покой…
— Рина! — Голос Доминика мешал по-настоящему раствориться в этом комфортном покое. В этом блаженном Ничто. — Рина, не уходи! Ты уходишь в Навь! Как же я буду без тебя?!
— У тебя Ал-Наг. И аграф я тебе отдала.
— К чёрту побрякушки! Только ты, Рина! Не уходи! Проклятье! Как же ты будешь ТАМ без меня?!
Без Доминика… Без Дома…
Ринку словно хлыстом ударили. Она же всегда знала, что Доминик рядом! Всегда чувствовала. Она и сейчас должна чувствовать, что он — рядом. Вот же стоит — на расстоянии вытянутой руки. Но она не чувствует его. И это ужасно! Как она могла докатиться до такого? Может, она умерла?! Но и мёртвой она должна чувствовать, что Доминик её любит. Без его любви будет что-то ещё хуже, чем смерть…
— Мама! — заорала Ринка в панике. — Мамочка!!!
Никогда в жизни она не звала мать с таким остервенением, с такой надеждой. Мама — самое надёжное, что есть в мире!
И ответ пришёл. Жёлтый призрачный свет покачнулся, и в его раздвинутых полосах проявился тоненький мальчик в синем бархатном костюмчике.
— Что же вы так кричите, Ириночка? Вот же ваша мама, — проговорил он тоненько и удивлённо, называя Рину так, как называет только мама.
Призрачный свет раздвинулся ещё больше и пропустил Вету, зарёванную, встревоженную, кинувшуюся к дочери.
— Ваша мама просила отвезти её к вам, — объяснял ребёнок, — а вы хотели к маме. И раз желания совпали, я их исполнил.
Доминик почувствовал, что песок под ногами зашевелился. С неимоверным усилием ему удалось пошевелиться и вытащить ногу. Вторая просто-таки выскочила из песка сама. Доминик ринулся к Рине, рывком выхватил её из песочного плена. Мать хлопотала рядом. Доминик обернулся к ребёнку. Что делает он здесь?!
Мальчик упредил его вопрос:
— Не беспокойтесь за меня, пожалуйста! Хотя, конечно, это приятно и делает вам честь, господин Доминик. Вы меня не знаете, но Ириночка должна помнить. Я — Стёпочка. Меня папочка сбросил с крыши дома Беллы. А сейчас там, ах нет, в XIX веке, живёт ваша бабушка Варвара Петровна. Она и послала меня к вам на помощь.
— Ты можешь вывести нас в Явь? — спросил Доминик.
— Конечно! — Мальчик улыбнулся, но вдруг улыбка сползла с его лица. — Я и забыл. Извините меня, пожалуйста, но мне под силу возвратить в Явь только двоих. Я же ещё маленький.
— Двоих… — Доминик вздохнул. — Тогда не медли, парень, выводи Рину с Ветой! Только… — Дракон повернулся к Рине, — забери Ал-Наг. — Он вытащил кольцо и протянул девушке.
Ринка вырвалась из рук матери:
— Я не пойду! — Схватилась за Доминика. — Без тебя не пойду! — Повернулась к мальчику. — Выводи Дома и маму. Дом не может остаться здесь — он Хранитель! Уходи, Доминик!
— А как же вы? — спросил мальчик.
— Я выкручусь! Я что-нибудь придумаю. Я всегда что-то придумываю! — закричала Ринка.
Но рык Дракона перекрыл её судорожный лепет:
— Не слушай её, парень! Забирай девок, и дело с концом!
— Нет! — К мальчику кинулась Вета. — Не слушай их обоих, сынок! Выведи их. Они молодые — им жить. А я пожила. Все перепробовала. Я могу умереть!
— За дочку? — тихо спросил мальчик.
— Конечно! И за него! — Вета сквозь слёзы улыбнулась Доминику. — Он же — её счастье!
— Как хорошо! — Мальчик кротко улыбнулся. — А я уж думал, что все родители такие, как мой папочка… — И он вытер слезу ладошкой. — А вы не такая мама. Вы — настоящая.
И ребёнок резко взмахнул рукой.
Рина обвела стены мутным взглядом. Но это же её кухня в Москве. Значит, она наконец дома.
ДОМА!
За столом сидела мама Вета и глушила чай. Ну просто чашками заливала его в себя. Видно, никак не могла заполнить сухость ужасного песка из Преднавья.