— Пожалуйста, выньте руки из карманов, дю Пюис. Игра для вас закончена.
Кейн и Гелвада спустились в ресторан. Зал был переполнен. Большинство мужчин было в смокингах, женщины в роскошных платьях, увешанных драгоценностями. Он подумал, что, точнее всего это зрелище можно назвать «ослепительным». Проходя к столику миссис Лан, Кейн прикидывал: сколько женщин и мужчин из сидящих здесь продают свои души и тела на благо фюрера?
Да, определенный процент присутствующих — это явные или тайные агенты фашистов, которые настолько спокойно себя чувствуют в нейтральной Португалии, что и не пытаются скрывать своих действий. Вон сидит человек, скупающий по поручению Геббельса сценарии фильмов, которые могли бы пойти на пользу странам «оси». Невдалеке от него сидит величавая дама, занимающаяся вербовкой инженеров для новой берлинской кинокомпании.
В ресторане было душно. Столы стояли на значительном расстоянии друг от друга вдоль всего зала, между столами и стеной шла пальмовая аллея. Почти в конце ее сидели за столиком миссис Лан и ее дочь Гризельда. Кейн помахал рукой. Миссис Лан радостно улыбнулась.
— Рада вас видеть, — сказала она. — Вы здесь впервые? Мы с Гризельдой начали уже волноваться…
— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Кейн. Гелвада добавил:
— И со стороны вашей дочери.
Гризельда подарила ему улыбку. Это была привлекательная девушка, лет двадцати, склонная к фантазиям и психоанализу. Оба сотрапезника для нее были одинаково интересны, она хотела догадаться, кто они такие.
— Здесь такая тоска, — сказала миссис Лан. — Надеюсь, мы не помешали, когда позвонили к вам в номер… Гризельда говорит, что ее раздражают здешние люди.
— Я обратил внимание, что вы любите наблюдать за людьми, — заметил Кейн, посмотрев на Гризельду.
Миссис Лан рассмеялась.
— Да, у нее привычка всех классифицировать. В колледже она училась на психоаналитическом отделении.
— Очевидно, в данную минуту вы размышляете о том, кто мы такие? Ну, например, обо мне что вы думаете?
Гризельда серьезно поглядела на него, положила подбородок на скрещенные руки. Затем медленно произнесла:
— Я, право, затрудняюсь, но мне почему-то кажется, что вы оба имеете какое-то отношение к финансам.
— Блестяще! — воскликнул Гелвада. — А главное, почти верно. Я действительно имею отношение к финансам… Всегда стараюсь не превысить своего кредита.
Кейн с довольной улыбкой отметил:
— Мы выглядим, как деловые люди, не так ли?
— Вы простите, может, это невежливо, но кто же вы тогда? — смущаясь, произнесла девушка. И, не много помолчав, добавила: — Вы не похожи на обычных людей. — Кейн улыбнулся ей.
— Я-то довольно обыкновенен, а вот Эрни… Его недавно выписали из сумасшедшего дома…
— Ну, а если серьезно, то мы два известных гангстера.
Гризельда сказала:
— Неужели? Нет, не может быть, если б это было так на самом деле, вы бы даже здесь, в Лиссабоне, никогда не признались бы в этом.
— Вы правы, — сказал Кейн. — Мы работаем в министерстве информации. Хотим предложить кое-какие наши фильмы. У нас в Англии считают, что Германия слишком активизировала здесь свою кинопропаганду. Слишком уж много боевиков.
— Как здорово! — отозвалась Гризельда. — Значит, вы из мира кино?
— Да, — подтвердил Гелвада, — а не станцевать ли нам «Конгу»?
— С удовольствием. Правда, чудесная мелодия?
— Да, согласен. Оркестр играет ее уже третий раз, — сказал Кейн.
— Ничего удивительного. Песня того стоит, — сказала Гризельда.
Она поднялась, Гелвада последовал за ней.
— Как все странно, — сказала миссис Лан. — Идет война. Уже за полночь, а здесь сколько блеска, сколько людей… В России сейчас воюют решительно все. Во Франции, в Голландии, в Норвегии — миллионы несчастных умирают от голода… Здесь же…
— Что посеяли, то и пожинаем, — пожал плечами Кейн. — Наши страны сами допустили это. Сейчас остается только исправлять, а когда закончится война, смотреть, чтобы это никогда не повторилось…
В это время к их столу подошел посыльный.
— Сеньор, вас хотят видеть.
— Спасибо, — сказал Кейн. Извинившись перед миссис Лан, он поспешил за посыльным.
В вестибюле широкоплечий мужчина сделал несколько шагов ему навстречу и сказал:
— Депеша из Лондона. Пришла через наше консульство. Лично вам. Но сначала вы не могли бы назвать вашего корреспондента в Лондоне?
— Мне кажется, им может быть тетушка Мери.
— Благодарю вас, сэр. — Человек из консульства вручил Кейну конверт и удалился.
Кейн спрягал письмо в карман, поднялся в свой номер и там вскрыл конверт.
«Возможный сигнал для опознания или связи — мелодия «Свит Конга». Мери», — прочитал он. Кейн закурил. Осторожно сжег письмо над корзиной для бумаг. Затем, удобно расположившись в кресле, стал ждать Гелваду.
Каминные часы пробили три раза. Гелвада взял ананас и принялся чистить его.
Наблюдая за ним, Кейн в раздумье произнес:
— Мы можем ждать до второго пришествия, но что это дает? Галлат так и не появился. А должен был объявиться еще позавчера, через час после прибытия самолета. Что с ним?
Гелвада принялся за ананас.
— Как скажешь, так и будет, — сказал он. — Тебе решать. Скажешь, — ищи Галлата, я брошу ананас и побегу на его поиски.
Кейн затушил окурок, закурил новую сигарету.
— Его нет. Надо что-то делать. Вдруг с ним что-нибудь случилось! — Голос Кейна звучал резко. — Галлат вез инструкции. Скорей всего письменные. Самое вероятное, что его ликвидировали. Возможно, поджидали его прямо в аэропорту.
Продолжая расправляться с ананасом, Гелвада ответил:
— Я согласен с тобой, мой дорогой Майкл. Ты истинное воплощение здравого смысла. Но что мы можем сделать? С чего начать? Мы даже не представляем, кого будем искать, не знаем, как он выглядит. Молодой, красивый или это пожилой мужчина с седой бородой. А потом, куда идти? В полицию? Вспомни, что ты мне недавно читал в газете. Да, для них будет приятной неожиданностью узнать, что мы и есть те самые джентльмены, которые с нетерпением ждут некого Галлата.
Кейн молчал. Пауза затянулась.
— Кстати, об ананасах, — сказал Гелвада. — Семь лет назад я влюбился здесь в одну женщину. Она была прекрасна и даже умна. Но душа ее была как лед. Правда, одну вещь она любила… ананасы… — Гелвада вздохнул. — Шуток она совсем не понимала и пригрозила, что убьет меня, если я хоть раз покажусь ей на глаза… Видимо, иногда я был с ней недостаточно почтителен… Но как прекрасна… — Гелвада вздохнул.
— О чем ты говорил с Гризелъдой? — спросил Кейн.
— Да обо всем. Она романтична. Ты ее, кажется, заинтересовал.
— Чем? — спросил Кейн.
— Сам не пойму. Сказала, что ты сильная личность, можешь быть реактивным, словом, все сугубо психологическое.
— Приятно слышать, а потом?
— Кончился танец, я проводил ее к столу. Миссис Лан беседовала с каким-то стариком американцем с козлиной бородкой. Я попрощался и ушел. Мне, честно говоря, не очень интересно с ними.
В это время раздался робкий стук в дверь.
Кейн сунул правую руку во внутренний карман пиджака. Гелвада открыл дверь. На пороге стояла миссис Лан.
— Входите, пожалуйста, дорогая миссис Лан, — сказал Гелвада, а Кейн добавил:
— Садитесь, вы чем-то взволнованы?
— Вы меня извините, я, возможно, поступаю глупо, но меня беспокоит Гризельда.
Гелвада поднял удивленно брови. Кейн спросил:
— Что случилось? Когда?
— Ее нет. Она исчезла, — сказала мать. Она старалась выглядеть спокойной, но в голосе прозвучала жалобная нотка. — После вашего ухода Гризельда танцевала с одним молодым человеком, они познакомились здесь в гостинице… Затем я вышла со своим знакомым в курительную, а когда вернулась в номер, Гризельды там не было. Я спустилась в вестибюль, зашла на танцевальную площадку, но ее нигде не было. Я обращалась к дежурному, он сказал, что она вышла… вышла на улицу час назад с мужчиной… с каким-то молодым человеком…
— Они, наверное, любуются луной, — сказал Кейн. — Или она изучает его тип с точки зрения новейших данных психологии.
— Ах, нет! — вздохнула миссис Лан. — Уже так поздно!.. Может быть, мне позвонить в полицию?
Кейн предложил миссис Лан сигарету, она закурила.
Он вернулся к своему креслу, сел, сложил руки и слегка потер ладонью правой руки тыльную сторону левой. Гелвада понял, это был сигнал.
Он означал: «Тут что-то есть. Помогай».
Эрни обворожительно улыбнулся, сказал, слегка пожав плечами:
— Что же здесь удивительного. Ах, молодые мечты. Молодая любовь… Возможно, она посетила Гризельду именно в Лиссабоне…
Кейн добавил непринужденно:
— Могу вам сказать две вещи: она не очень далеко отсюда. И второе: она не задержится надолго. Советую вам немедленно уснуть, а когда проснетесь, будет утро и вы увидите, что Гризельда в своей постели попивает кофе с булочкой.
Миссис Лан рассмеялась:
— Я верю вам, сама не понимаю почему. Значит, вы ручаетесь, что Гризельда скоро вернется?
Кейн сказал:
— Да, конечно, ручаемся. Спокойной ночи, миссис Лан. Помните, мы ваши друзья.
Гелвада закрыл за ней дверь.
— Вспомни, Эрни, — сказал Кейн, — перед ужином, когда мы здесь сидели, ты сказал, что тебе нравится мелодия… Конга.
Гелвада кивнул.
— Ну и что? — спросил он.
— А то, что оркестр исполнял ее чаще других, — сказал Кейн. — Ты обратил внимание, что эту самую «Конгу» играли, когда мы входили, когда ты танцевал с Гризельдой, и еще она повторялась несколько раз. Я попрошу тебя спуститься вниз и уточнить, как называется эта столь популярная мелодия.
— Охотно, — отозвался Гелвада. — Но все-таки объясни, в чем дело?
— Я получил сообщение от Фэнтона, — ответил Кейн. — Через консульство. Он пишет, что есть такая мелодия «Свит Конга». Это какой-то сигнал. Больше я сам ничего не знаю.
— Кажется, становится веселей, — улыбнулся Гелвада. — Да, совсем будет весело, если нацистская разведка прихлопнет нас прежде, чем ты узнаем, для чего нас сюда послали.