— Что, так и будем спать сидя?
— Если хочешь спать, там наверху комнаты с кроватями есть, — последовал хмурый ответ.
— Ты новенький, что ли? — спросил один из телохранителей. — Я тебя здесь раньше не видел.
Соколовский пожал плечами — да вроде. Он решил поменьше говорить, чтобы не спороть глупость.
— Мой хозяин раньше тут чуть ли не каждую неделю бывал, — продолжал парень. — А теперь не больше раза в месяц. Стар стал.
— Это такой лысоватый дед с бородкой? — спросил хмурый сосед.
Тот кивнул.
— Я помню, ему мой шеф как-то крупно в карты продул. Вот злой был, сущий дьявол. Потом долго насчет этого разорялся. А чем он занимается?
— Да ты его небось каждый день по телику слушаешь.
— Постой, постой, а я смотрю, что-то знакомое… Поташов, что ли?
Его собеседник многозначительно улыбнулся. Леня держал ушки на макушке. Его этот разговор страшно заинтересовал. Наконец-то он узнал хоть одну фамилию присутствующего гостя. Да еще какую фамилию!
Эта фамилия гремела ежедневно по всем каналам телевидения и радио. Всеми политическими обозревателями обсуждались поступки этого человека и усиленно муссировались слухи о нем. Его считали одним из самых влиятельных политиков, негласно меняющим ход истории. Внешне это был действительно «лысоватый дед с бородкой», хотя он был вовсе не стар. Но этот «дед», при всей своей внешней незначительности, имел в своих руках такую власть и был столь могуществен, что многие почли бы за честь просто постоять с ним рядом. Надо же, и этот человек был сейчас здесь!
Леня решил встрять в беседу.
— А я думал, что здесь только бизнесмены…
— Что, политики не люди? — снисходительно бросил телохранитель Поташова. — Да я здесь чуть ли не через раз бываю. Ему тут будто медом намазано. И вообще, если бы не он, здесь все уже давно бы накрылось. Видел, как Кабан перед ним стелется?
Кабаном, очевидно, называли хозяина. Это метко припечатывающее прозвище выдавало всю его натуру. Ему действительно только клыков не хватало, чтобы полностью походить на это животное.
Леня насторожился и внимательно слушал дальше. Он надеялся многое почерпнуть из болтовни охранников, хорошо осведомленных о привычках своих хозяев, но разговор постепенно съехал на другие темы. Кого и когда убили, кого чаще убивают — банкиров или политиков, какие случаи бывают в их работе. Все это, конечно, было очень интересно самим телохранителям, но никак не Лене. Несколько раз входила пожилая женщина и, поставив на стол кое-какую закуску, молча удалялась.
Было уже около девяти часов вечера. Леня находился не то в плену, не то на свободе уже не менее четырех часов. Пора было отсюда выбираться. Он встал, потянулся и не спеша заглянул в дверь, откуда недавно выходила пожилая женщина. Дверь вела в коридор. Если его остановят, он будет придерживаться версии о том, что здесь в первый раз, заблудился или ищет шефа. Но в коридоре было пусто.
Никто его не остановил, и Леня прошел по коридору мимо огромной, ярко освещенной кухни, на которой, ни на что не обращая внимания, работали две молоденькие девушки — те, что здесь постоянно жили.
Леню интересовало, как можно попасть в большой дом, и он стал осторожно приоткрывать все двери подряд, пока наконец не почувствовал дуновение прохладного воздуха и не увидел стеклянный рукав, ведущий в большой дом. Проверив, на месте ли фотоаппарат, он смело двинулся вперед и через минуту уже входил в здание.
Здесь музыка звучала громче и отчетливее. Кто-то играл на рояле, а мужской, далеко не оперный голос что-то пел. Леня, блуждая по переходам дома, то приближался к поющим, то отдалялся.
«Они, наверно, все в холле», — догадался он и решил идти на звук рояля, ведь именно перед холлом находилась лестница на второй этаж. Пение оборвалось, послышались смех, аплодисменты, оживленные голоса. Крадучись, сыщик пробрался совсем близко к отдыхающей компании и слышал бессвязные обрывки разговора:
—…Вы прелесть, Олег Викторович. Вы чудесно поете…
— Дай Бог, дай Бог…
—…Я даже могу для вас станцевать на рояле…
— Только снимите платье, оно вас портит.
— Ха-ха-ха, какой вы шалун!..
Леня нашел ход на второй этаж и через ступеньку взбежал по лестнице, боясь опять на кого-нибудь наткнуться. Он почти не волновался, лишь сердце мощными толчками колотилось в груди от быстрого подъема. Или пан, или пропал, решил он, теперь отступать некуда. Надо действовать. Во второй раз ему сюда хода нет.
И вот он вступил в коридор, освещенный розовым светом настенных бра. В коридор выходило множество дверей. Леня заскочил в первую попавшуюся и затаился там, как лесной зверь. Он слышал биение собственного пульса и приглушенные звуки веселья, доносящиеся снизу.
Немного отдышавшись, он решил осмотреть комнату и стал шарить по стенам в поисках выключателя, то и дело натыкаясь на какие-то вещи. Свет зажегся сам собой, наверное, в стене находилось сенсорное устройство. Освещенная комната была почти по-детски уютна. Здесь все было розовое, голубое, кружевное, какое-то мягкое. Обилие подушечек, плюшевый мишка, большая кукла с растопыренными глазами — все это меньше всего напоминал бордель.
Осмелев, Леня вздумал совершить экскурсию по другим комнатам. Прогулка со всеми предосторожностями заняла около часа. В каждой комнате была своя изюминка, своя причуда, свой стиль. Рядом с зеркальными покоями он наткнулся на крошечную каморку, в которой стоял только круглый диван и больше ничего, а стена напротив дивана была какая-то странная, сплошь черная.
«Наверное, подсобка», — подумал сыщик и стал раскидывать умом, где бы ему организовать засаду.
Комнат было явно больше, чем гостей и чем девушек, это-то его и тревожило. Тревожило и то, как он будет снимать, откуда, не может же он стоять около кровати и просить парочку повернуться для более удобного ракурса съемки.
А пока он решил посидеть в подсобке, надеясь, что никому не придет в голову развлекаться на крошечном диванчике. Потекли томительные минуты ожидания. Леня вслушивался в отдельные звуки, доносившиеся снизу. Он сидел в одной позе, как будто окаменел, готовый вскочить по первому подозрительному шуму и обороняться. Но никто пока не смел нарушить покой второго этажа.
Когда на светящемся циферблате наручных часов было около двенадцати, наконец-то в коридоре раздался женский визг, хохот, цоканье каблуков и звуки шлепков по телу.
— Ах, какая у тебя аппетитная… — сказал низкий голос, и его заглушил звонкий смех. Кто-то пробежался по коридору, хлопнула дверь.
— Пусти, — раздался тот же мужской голос, — а не то я тебя съем.
Опять послышались смех, звуки борьбы. Это нашла свой приют первая парочка.
Леня, сосредоточенно глядя на часы, ждал. После полуночи гости активизировались. Кто-то молча проходил в комнаты, кто-то начинал сексуальные заигрывания, не доходя до постели.
— Ах вы, мои цыпочки, — послышался дребезжащий голос.
Леня встал и, чуть-чуть приоткрыв дверь, сквозь щель стал смотреть в коридор, где, обнимая и целуя сразу двух девушек, шел пожилой мужчина с бородой. Лене показалось, что он его где-то видел.
— Где мы сегодня будем баловаться? — смеясь, спросила рыжая девица, расстегивая его пиджак.
— Ах вы, шалунишки, — грозя пальцем, проговорил мужчина.
— Пойдем в твою любимую, — другая девушка, смуглая, напоминающая не то испанку, не то цыганку, приоткрыла соседнюю дверь, с визгом ворвалась в нее и упала на кровать. Это была та самая комната, в которой было столько зеркал, что она казалась огромной и полной множества людей.
Внезапно черная стена подсобки осветилась тусклым светом. Сыщик обмер. Неожиданно он оказался рядом со старичком и девушками, буквально на расстоянии вытянутой руки. Он стоял растерянный и ошеломленный, не в силах пошевелиться от неожиданности, его первой реакцией было броситься вон и убежать, пока гость не вызвал охрану. Но ни мужчина, ни девушки, не обращая ни малейшего внимания на него, начали любовную прелюдию.
Осторожно ступая, стараясь не дышать и не шуметь, Леня подошел к освещенной стене и провел по ней рукой. Под пальцами тихо заскрипело стекло. Это было зеркало, прозрачное только с одной стороны, со стороны каморки, в которой сидел Леня, а для тех, кто находился по другую сторону стеклянной стены, очевидно, он был невидим. Зато сам видел всех отлично.
Первый испуг и ошеломление прошли. Сыщику некогда было изумляться собственному везению. Он достал фотоаппарат и быстро стал его настраивать. Троица любовников была видна как на ладони. Казалось, можно протянуть руку и пощупать атласную кожу девушек или потрепать мужчину за бородку.
Сыщик между тем лихорадочно соображал, кто же этот клиент борделя. По всем приметам и по тому, что его лицо было давно знакомо, выходило, что клиент — сам Поташов. Такое чудовищное везение Леню не поразило. Ему казалось, что все его эмоции и чувства отключены, осталось только электризующее тело чувство опасности.
А за стеклянной стеной разворачивалось захватывающее действо. Фотографу почудилось, что он находится в порнографическом театре, что он зритель, сидящий в первом ряду, и именно для него начинается представление. Очевидно, именно для наблюдения за парочками и была предназначена комнатка, в которую он случайно забрался. В ней беспрепятственно можно было наблюдать мельчайшие нюансы всех тех ласк, которыми одаривали клиента полураздетые девушки.
Зазвучала негромкая музыка, мужчину раздевали заботливые женские руки. Те же нежные руки привязали его ремнями к спинке кровати. Одна из девушек, рыжая, подошла к шкафу и достала целый ворох каких-то кожаных доспехов из черной ткани, ремешков и металлических заклепок. Обе женщины облачились в эту сексуальную одежду и, звеня металлом, приступили к обработке немолодого клиента плетками. Тот только кряхтел и притворно стонал.
Лене некогда было изумляться. Под свист разрезающих воздух плеток и стоны разомлевшего старичка он перематывал кадры и снимал, снимал, снимал…