Миновав предместья и двухсотсаженный палисад, компаньоны достигли ворот и въехали в город. Поплутав в лабиринте переулков, вскоре прибыли к конечному пункту совместного путешествия — большому постоялому двору.
— Ну что, делаем все, как уговаривались? — спросил Ольгерд.
— Именно так, — кивнул Измаил. — Мы остаемся здесь, ты действуешь в одиночку.
Расстались как случайные попутчики, без прощальных церемоний и напутственных слов. Ольгерд направил коня в боковую улицу, кивнув друзьям, не бойтесь, мол, все будет путем. Нахмурился, встретившись с жадным взглядом Фатимы, но отвернулся и, заставив себя позабыть обо всем, кроме предстоящего дела, двинулся в сторону замка.
Еще в Вильне, после долгих споров, все же решили, что живописная, притягивающая внимание прохожих троица: богомолец, лекарь и татарчонок, останутся на постоялом дворе и будут отвлекать на себя внимание возможной засады, а заодно и рыскать по городу в поисках Душегубца. Ольгерду же предстояло ехать на встречу с загадочными хранителями.
Изнутри устройство рижских укреплений можно было рассмотреть в подробностях. Со стороны реки шанец был сделан из камня, а с суши — из глины. Торчащие над насыпями дымящие трубы свидетельствовали о том, что валы были полыми изнутри и служили одновременно казармами для гарнизонных солдат. Сама же Рига, еще не до конца оправившаяся от последствий осады, представляла собой едва не сплошную стройку. Главная, ведущая к замку улица, вздыбившись вывороченным булыжником, чернела длинными, отогретыми с помощью костров траншеями — по городу, невзирая на зимнюю пору, спешно прокладывали водопровод.
Центральный замок, выстроенный еще Ливонским орденом, был довольно неказист, не отличались изысками также стоящие неподалеку дом генерал-губернатора и странная деревянная башня, более всго напоминавшая китайскую пагоду. Тем величественнее на фоне приземистых и некрасивых зданий выглядели старинные соборы.
Добравшись до центра города Ольгерд первым делам отыскал местную биржу. Там за грабительскую сумму, целых двадцать пять рейхсталеров в неделю, арендовал небольшой одноэтажный особняк без прислуги. Маклер, латыш с картофельным носом и бегающими глазами, в ответ на вопрос о цене лишь развел руками: "Дешевле никак не выйдет, герр риттер, война. Приличных домов в городе по пальцам перечесть". Оплатив аренду сразу за две недели, Ольгерд получил ключи и, следуя за с провожатым, отправился определяться на постой.
Дом оказался именно таким, как нужно для предстоящего дела — внешне неброским, но с крепкими каменными стенами, хорошим обзором из окон и, главное, большой печью, обогревающей одновременно две смежные комнаты. Провожатый показал ему заготовленные в пристройке дрова, рассказал, где расположен ближайший колодец, получил серебряный грош на чай и исчез.
Ольгерд растопил печь, погрелся у гудящего огня. Возвращаться на улицу не хотелось но — дело прежде всего. Разузнав у прохожих, где находятся ближайшие к дому конюшни, а таковыми оказались рейтарские казармы, Ольгерд отправился туда и, за небольшую мзду, поставил коня на довольствие. Затем, справившись у конюхов, где можно недорого и вкусно поесть, отыскал в лабиринте коротких изломанных переулков неприметную таверну "У Язепа". Толстый хозяин на просьбу об ужине, молча исчез на кухне, а вернувшись выставил на стол заячьи потроха в сметане, отварную репу и свинину с бобами. Справившись с сытной и вкусной едой, Ольгерд опрокинул полштофа подогретого пива, расплатился и двинул пешим порядком в сторону городского замка.
Указания, которые дал компаньонам клеменецкий иезуит, были очень просты. В шесть часов вечера часов в любой день недели обладателю письма надлежало встать на правом, если стоять лицом к фасаду, углу церкви святого Петра и, под бой городских часов, достать из сумки или кармана конверт. После чего как утверждал професс: "Те, кто вам нужен сами вас и найдут".
К шести Ольгерд едва успел — перепутал нужную церковь с величественным Домским собором, отстоящим от нее менее чем в сотне саженей. Однако к первому удару отбивающего время колокола уже стоял на оговоренном месте. Растопырился шляхтичем-разиней, не видевшим в жизни зданий выше кладбищенской каплицы, встал на углу и, запрокинув голову, начал разглядывать церковные шпили. Как только часы начали бить, сделал вид что вспомнил вдруг о данном ему поручении, оглянулся на башню с циферблатом, достал из сумки пакет и озабоченно повертел его в руках. Повертелся из стороны в сторону, давая тайным соглядатаям возможность разглядеть большую сургучную печать, спрятал письмо обратно за пазуху и походкой занятого человека пошел по разрытой улице в сторону своего дома.
Не успел он насчитать полсотни шагов, как сзади раздался тихий, чуть сиплый голос:
— Не оборачивайся. Сейчас сверни во второй переулок справа. Там в одном из домов будет открыта дверь. Туда зайди, дверь за собой захлопни, щеколду задвинь. Тебя ждут.
Стараясь ничему не удивляться, Ольгерд в точности выполнил полученные указания. Резко свернул во второй проем, сразу же увидел распахнутую дверь, шмыгнул в нее и заперся на засов. Подивился ловкости неведомых хранителей. Переулок, в который его направил незнакомец был совсем коротким, в три дома, так что если и кинулся вслед за ним кто бы то ни было, непременно пробежал вперед, на соседнюю улицу.
Дом, в который он заскочил, оказался изнутри нежилым — стены с осыпавшейся побелкой, земляной пол и балки потолочного перекрытия, с которых свисали космы многолетней паутины.
Осмотреться вокруг ему толком не дали.
— Подойди сюда! — раздался вдруг голос.
Ольгерд обернулся. Голос, как выяснилось исходил из глубокой ниши в дальней стене. Подойдя к ней вплотную он разглядел в нише маленькое, с печную вьюшку оконце, ведущее в соседнее помещение.
— Дай письмо и жди! — приказали из оконца.
Ольгерд вынул письмо, свернул трубкой, затолкал в темноту.
За стеной чиркнули кресалом, в оконце заплясал огонек масляной лампы. Раздался тихий треск вскрываемой печати и шелест бумаги. В ожидании ответа Ольгерд скрипнул зубами, пообещав про себя иезуиту, буде тот соврал, такие Содом и Гоморру, по сравнению с которыми и угрозы Душегубца покажутся коварному профессу добрым братским напутствием. Однако клеменецкий настоятель оказался человеком слова.
— Ты увидишь то, что желаешь, — раздался, наконец, тот же голос. — Рекомендации брата не поддельные. Теперь тебе лишь осталось сделать пожертвование…
— Если нужно, значит нужно, кто не спорит? — вздохнув с облегчением перебил Ольгерд невидимого своего собеседника. — Этого хватит? — он тряхнул перед оконцем припасенным как раз на подобный случай увесистым кошелем, содержимого которого было вполне достаточно чтобы приобрести полное рейтарское снаряжение.
— Думаю что нет, — не дрогнув, ответил голос. — День работы в наших архивах стоит…
От суммы, которую назвал хранитель, у Ольгерда перехватило дух.
— Я не ослышался? повтори!
Хранитель, или кто там стоял за стеной, повторил. Голос его был безмятежен, словно речь шла полуталере на покупку новых сапог.
— И что же, есть те, кто соглашается за день копания в старых бумагах выложить целое состояние?
— Есть знания. которые гораздо дороже денег. То, о чем ты просишь принадлежит именно к таким…
— Мне нужно время, — только и смог выдавить Ольгерд.
— Неделя, — чуть помолчав, ответил голос. — Нас искать не нужно, в городе мы сами тебя разыщем. Как только будешь готов, выходи на улицу в шапке с перьевым султаном, это и будет знак. Ну а сейчас ступай.
Рано утром Ольгерд пошел на рыночную площадь. Там, у шорных рядов, где продавали конскую упряжь, они сговорились встретиться с Измаилом. Приметив друг друга, как заправские заговорщики встали рядом, будто рассматривая дорогие седла, отделанные тисненой кожей, сами же начали тихий разговор.
— В этом городе так холодно, что я ночью едва не умер, — пожаловался египтянин. — На постоялом дворе кругом щели в ладонь, сквозняки гуляют, словно степные ветры.
— Придется потерпеть еще несколько дней, приятель, — ответил Ольгерд. — Я дней за пять попробую обернуться в Вильно и обратно.
— Зачем? — спросил Измаил
Ольгерд в двух словах сообщил египтянину о вчерашней встрече.
— Продам коней, оружие и доспех, что король пожаловал, — закончил он короткий рассказ. — Вместе с тем что у нас осталось, глядишь, нужная сумма и наберется. А если нет, то хоть на дорогу с кистенем выходи…
— Это пусть Душегубец с кистенем на дороге стоит, — ответствовал египтянин. — Ехать никуда тебе не придется, загороди меня так чтоб никто не видел, будто деньги считаем.
Спрятавшись в проеме меж торговыми рядами, Измаил поднял паломнический посох, с которым не расставался с тех самых пор, как они повстречались в урочище под Киевом, с усилием провернул резную рукоять, отъял ее от основания и, зацепив пальцем, вытянул из углубления туго скрученную бумагу.
— Вексель флорентинского банка, — пояснил он Ольгерду, собирая посох обратно. — Он выписан на предъявителя. Думаю, что этого будет вполне достаточно. Ступай на биржу и обменяй его на золото. Следить за тобой не будем, чтобы хранителей этих не спугнуть. Встречаемся, если что, завтра этом же месте. Но на всякий случай скажи, как тебя, если что, найти?
Ольгерд объяснил египтянину, как пройти к его дому, хлопнул спутника по плечу, не бойся, мол, все будет хорошо и двинул неспешно на биржу, вексель учитывать.
Обратив бумагу египтянина в звонкую монету, Ольгерд вернулся на рынок, прошелся по скорняцким рядам и вскоре уже шагал в сторону приглянувшейся таверны в енотовой шапке с кокардой, из которой, которой воплощением шляхетской гордости, торчал пучок длинных орлиных перьев. На сей раз "У Язепа" подали гороховый суп со свиными ребрами и ароматную жареную селедку. Ольгерд не спеша расправился с первым и вторым блюдом, затребовал штоф пива и, ожидая встречи с хранителем, долго его цедил. Досидел до того времени, пока таверну не начали заполнять возвращающиеся со службы чиновники, после чего пошел обратно домой. Почти у самых дверей его окликнул в спину знакомый голос: