— Что это у вас тама? — попытался заглянуть в кузов.
— Да так, ничего особенного. Грибов набрали по дороге.
— Грибо-ов? — изумился Степан.
Находясь в этом мире, я всё более убеждался в том, что слова «прислуга» и «любопытство» — синонимы. И временами это здорово раздражало. Моя бы воля — жил бы один, на полном самообслуживании… Но пока об этом не приходилось даже мечтать.
— Ты не расслышал с первого раза? — я холодно посмотрел на привратника. — Повторяю: можешь идти.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — мгновенно погасил любопытство Степан.
За то недолгое время, что в Барятино прожил я — не мажор Костя, а Капитан Чейн, — среди прислуги, оказывается, успело сложиться обо мне стойкое и вполне однозначное мнение.
«Молодой барин» крайне редко чего-то требует, но, ежели вдруг требует — исполнять его требование нужно немедленно.
«А то, говорят, как глянет — похуже самого Григорий Михалыча, — со смехом пересказала мне Надя случайно подслушанный разговор. — Покойный Александр Григорьич, царство ему небесное, и тот так глядеть не умел… Можешь гордиться, братик! После своей болезни ты обзавелся среди слуг таким авторитетом, каким даже папенька похвастаться не мог».
Тогда я, болтая с сестрой, отшутился. А сейчас подумал, что авторитет играет мне на руку. Наблюдать за тем, что я делаю — если я запретил наблюдать, — ни Степан, ни любой другой слуга, включая по уши влюбленную в меня Китти, не рискнёт.
Забравшись в кузов, я затолкал тело чучела — оказавшееся, к слову, на удивление лёгким — в один из мусорных мешков. Отрубленные голову и кисти закинул в другой. Когда выбросил за борт оба мешка и выбирался из кузова сам, поскрипывая зубами от боли в запястьях, на аллее показались Надя и запыхавшийся дед.
Дед окинул взглядом меня и мешки. Коротко спросил:
— Ты цел?
— Вполне. Только мешки, боюсь, один не дотащу. — Я показал руки. — Поможешь?
Вместо ответа дед щёлкнул пальцами.
Мешки приподнялись над дорожкой и, чуть мерцая в темноте магическими искрами, поплыли по воздуху в сторону дома.
— Вылечить тебя с той же легкостью, увы, не смогу, — глядя на мои руки, проговорил дед. — Нужно вызывать из Петербурга Нину.
— Нужно всего лишь не мешать мне покопаться в приёмной Нины, — отозвался я. — Я знаю, где у неё хранятся лекарства. Не стоит беспокоить тетушку по таким пустякам. Обычный отёк, к утру спадёт. И спешки тут нет, сначала надо заняться чучелом.
— Сначала нужно заняться тобой, — отрезал дед. — Идёмте.
И до тех пор, пока я не нашёл в приёмной у Нины нужную мазь, обсуждать что-либо отказывался.
После этого разобиженная Надя была категорично отправлена спать. Дед немного смягчил пилюлю, якобы отправив спать и меня. Сказал, что, судя по нашему рассказу, дело пахнет запретной магией, и он просто не имеет права обсуждать это с нами. Будет разбираться, подключив «нужные ведомства». А сам многозначительно посмотрел на меня. Я чуть заметно кивнул, что понял.
В своей комнате привел себя в порядок и переоделся. Снадобье Нины помогло — руки уже не так сильно болели.
Я выждал время, необходимое сестре для того, чтобы заснуть. После чего тихонько спустился на первый этаж и прошёл в кабинет к деду.
— Рассказывай, — потребовал дед. — Из охов и ахов Нади я, признаться, мало что понял.
— Надеюсь, она сама мало что поняла, — вздохнул я. — А чем скорее забудет то, что поняла, тем лучше. В целом же — ничего нового. Меня снова пытались убить.
И я вкратце рассказал, что случилось.
Дед на протяжении рассказа всё больше хмурился. Дважды бросал тоскливый взгляд на свой потайной бар, устроенный в книжном шкафу.
— Хочешь — выпей, — предложил я. — Обещаю, что шокироваться не буду. Могу даже присоединиться, если тебе нужна компания. — Подошёл к шкафу, вопросительно обернулся к деду.
Он покачал головой:
— Для того, что предстоит сделать, нам обоим нужен незамутненный разум. — Дед встал из-за стола. — Идём.
— Далеко? — приподнял брови я.
— Не очень.
Других вопросов я не задавал. Молча пошёл вслед за дедом по коридору. И не особенно удивился, когда увидел, что он привёл нас к лестнице, ведущей в подвал.
Чучел-то я в кабинете не видел. А они должны были куда-то деться.
В подвале я оказался впервые с тех пор, как начал жить в Барятино. Ну, то есть, если не считать моих самых первых минут в этом мире — когда открыл глаза и понял, что лежу на каменном алтаре, привязанный ремнями. В тот момент я ещё не понимал, что со мной. Но на всякий случай освободился от ремней и приготовился драться.
Дед повёл рукой, и тёмный, пропахший сыростью коридор осветили лампы. В коридор выходили закрытые двери. За одной из них, вероятнее всего, располагался тот самый каменный алтарь…
— Замок лаборатории настроен на меня, — остановившись напротив одной из дверей, строго сказал дед. — Сюда не имеет доступа даже Нина.
Я кивнул, принимая информацию.
— Доступ был у Александра, — продолжил дед. — Собственно, это он тут всё и обустроил. Месяца за три до смерти твой отец как-то обмолвился о том, что вырождение белых магов — вовсе не естественный процесс. Что кому-то это так называемое вырождение очень нужно… Александр что-то изучал. Как я сейчас понимаю, пытался собирать какие-то доказательства. Но, увы, сделать успел немногое.
— Немногое — в некоторых обстоятельствах очень много, — обронил я. — Даже больше скажу: иногда это немногое — тот самый кусочек, который нужен для того, чтобы сложилась полная картина. Почему ты мне до сих пор ничего не рассказывал?
Дед вздохнул:
— Потому что хвастаться нечем. Я почти ничего не знаю. Может, Александр сам себе не до конца верил, а делиться недостоверной информацией не хотел. А может, просто старался оберегать меня. Щадил, как мог, стариковские нервы… Как бы там ни было, о занятиях сына я узнал лишь после его смерти. Упоминание было в завещании Александра. Единственная строчка: заклинание доступа для входа сюда, в лабораторию. Здесь хранится журнал, который вёл Александр, но записей в нём очень мало. Твой отец, повторюсь, начал заниматься расследованием всего за три месяца до смерти. Хотя явно подозревал, что над ним сгущаются тучи — иначе не внёс бы, втайне от меня, в своё завещание новую строку.
Дед провёл над замком рукой и распахнул дверь. В помещении загорелись лампы.
Гхм. Больше всего «лаборатория» — на мой, разумеется, взгляд, а я не мог похвастаться тем, что много времени проводил в научно-исследовательских центрах, — напоминала морг.
Большой металлический стол на колёсах, яркие светильники над ним и лежащее на этом столе безголовое смоляное чучело.
У противоположной стены стояли обычный письменный стол и кресло. Вдоль стены тянулись длинные полки. С нижней полки на меня уставилась чёрная голова с глазами-пуговицами. Две скрюченные кисти лежали рядом. В «лаборатории» был даже умывальник — бронзовая чаша и кран с двумя вентилями.
Дверь за нашими спинами захлопнулась сама. Щёлкнул замок.
Я непроизвольно обернулся.
— Эту настройку создал ещё Александр, — извиняющимся тоном сказал дед. — Вероятно, не хотел, чтобы во время занятий его беспокоили. Я не стал ничего менять.
Он взял с одной из полок небольшой ящичек из полированного дерева. Подошёл к столу, на котором лежало чучело, и жестом подозвал меня.
Я встал рядом с ним.
— Я, увы, не специалист, — сказал дед. — И с назначением этого прибора разобрался не сразу. Но, надеюсь, принцип его работы понял правильно.
Он сдвинул крышку.
Внутри ящичка я увидел нечто, более всего напомнившее детскую игрушку-волчок — только уменьшенную раз примерно в двадцать. Аналог «глобусов» — тех, что использовали в Академии, и того, что находился сейчас где-то над нашими головами? Любят же они тут всякие вращающиеся штуки…
— С помощью этого прибора можно оценить силу магического амулета, — сказал дед.
— Амулета? — удивился я. Перевёл взгляд на чучело. — Но при чём тут…
— Перед нами — предположительно, голем, — кивнув на чучело, сказал дед. — То есть, по сути своей — предмет, начинённый магией и заточенный под выполнение определенных операций. Судя по твоему рассказу, операций весьма сложных; до сих пор мне не доводилось слышать ни о чём подобном. Но назначения сего… гхм, предмета это никак не отменяет.
— А создание големов — вообще, законно? — спросил я.
Дед кивнул:
— Вполне. Их создают, как правило, для выполнения каких-то простейших задач. Используют, как грузчиков, например, или на строительных работах. А пару лет назад, помню, были модны големы-швейцары. Их хозяева развлекались кто во что горазд, стремясь переплюнуть друг друга по части оригинальности исполнения, но эта волна быстро сошла на нет. Посетителям не нравилось, что вместо живого человека у дверей стоит немое чучело. Одна уважаемая особа всерьёз разобиделась, объявила, что встречать гостей таким образом — неприлично, и дело едва не дошло до суда. В обществе даму поддержали, тем и закончилось.
— Ясно, — сказал я.
Дед вытащил «волчок» из ящичка. Попросил меня:
— Будь добр, принеси остальные… детали. По моему дилетантскому мнению, для точности определения магического уровня предмет исследования должен быть цельным.
Я подошёл к полке, взял голову и кисти чучела. Заметил, что смола уже почти не пачкается, высохла.
Приладил голову к шее чучела, мстительно шлёпнул по затылку — чтобы крепче села. Кисти тем же образом прилепил к обрубкам запястий.
Дед, наблюдая за моими действиями, только головой покачал. Явно ожидал большего пиетета по отношению к тому, что меня едва не убило.
— Велика вероятность, что мне понадобится твоя энергия, — предупредил он. — Александр справлялся в одиночку. Я же, увы, не настолько сильный маг… Как ты себя чувствуешь? Успел восстановиться?
Я, прислушавшись к себе, кивнул. Перед тем, как прийти к деду, успел плотно поужинать и даже немного отдохнуть. Силы восстановились если и не полностью, то, полагаю, до вполне достаточного уровня.