Клавдия очень глубоко задумалась. И ответила, как это нередко бывало после восстановления энергии, совершенно невпопад:
— Мне нужно принять ванну.
— Ну хорошо, — улыбнулся я.
Клавдия удалилась. Крошечное платьице упало с её плеч на пороге. Через минуту из-за закрытой двери ванной комнаты зашумела вода.
Покачав головой, я прошёл в кухню. Старенький холодильник был девственно пуст, если не считать внушительной «шубы» намёрзшего конденсата в морозильной камере. На столе лежала раскрытая пачка печенья. Засохло оно, кажется, ещё пару месяцев назад.
И сюда она пришла отдыхать… Господи ты боже мой.
Найдя на полке в прихожей ключи, я решительно вышел из квартиры. На улице спросил, где ближайшая продуктовая лавка, метнулся туда и через десять минут уже шагал обратно с увесистыми бумажными пакетами в руках.
Глава 12Обязательный курс
Что радовало в этом мире — пластики тут применялись очень мало. В отличие от моего родного мира — где после того, как пластиком загадили примерно всё, природа нанесла ответный удар. Она разродилась бактериями, способными перерабатывать пластик. Тут-то и началась весёлая жизнь. Мало кому нравилось, когда новый брендовый гаджет через неделю после покупки вдруг начинал гнить.
Впрочем, Концерны быстро обратили и эту напасть себе на пользу. Средство для обработки пластика от пожирающих его бактерий разработали быстро и продавали в огромных количествах.
Здесь же вместо пакетов в ходу была старая добрая бумага. На рынок и в продуктовые лавки хозяйки ходили с плетеными кошёлками, кто победнее — с авоськами.
Возле дома Клавдии мне посигналил незнакомый автомобиль. Я остановился, всмотрелся сквозь бликующее на солнце стекло, но никого не разглядел. Из окна высунулись две поднятые руки. Одна из них медленно опустилась, открыла дверь.
Уже по длине рук и обстоятельности движений я мог догадаться, кто передо мной.
— Выходите, господин Вишневский, — сказал я. — Не беспокойтесь, стрелять не буду.
Вишневский и Платон выбрались из машины. Я подошёл ближе, поставил бумажные пакеты с продуктами на капот.
— На пикник собрались, ваше сиятельство? — спросил Вишневский.
Платон бросил на пакеты быстрый взгляд и вопросов задавать не стал. Ему всё было понятно. Да и Вишневскому — тоже. Но он хранил уважительную дистанцию, а потому в некоторых вопросах прикидывался дурачком.
— На подлёдную рыбалку, — кивнул я. — В декабре. Как там говорится — готовь сани летом?
Вишневский кивнул с умным видом и больше ничего не сказал.
— Вас не затруднит? — посмотрел я на Платона.
Тот повёл рукой, и вокруг нас образовалась завеса тишины.
— К делу, — сказал я. — Господин Вишневский, у меня к вам есть ещё одна просьба.
— Весь во внимании-с, — наклонил голову Вишневский.
— Есть один завод. — Я вытащил из кармана свёрнутую бумажку с адресом, полученным от Федота, и протянул Вишневскому. — Как я узнал — он ничего толком не производит, и рабочих в цехах нет. Но, тем не менее, какая-то деятельность там ощущается. Среди местных ходят легенды, что этот завод убивает людей — вроде того. Во всяком случае, в окрестностях, говорят, люди пропадают нередко.
— Прискорбно-с, — согласился Вишневский.
— Угу. В общем, мне нужно, чтобы вы накопали как можно больше информации по этому заводу — чисто официальной. Кто числится владельцем, что насчёт штата, какую продукцию выпускает завод согласно документам. Что у него за поставщики, какие рынки сбыта, кто — основные клиенты, и всё такое прочее. Пусть даже это будет фуфлом — мне нужны хоть какие-то имена, привязка к реальности. Чтобы было, от чего отталкиваться.
— Сделаю всё, что в моих силах. — Вишневский, не разворачивая, спрятал бумажку с адресом в карман.
— Только будьте очень осторожны, — сказал я. — Параноидально осторожны! Если будет выбор — рискнуть или упустить возможность получить информацию — проходите мимо. Договорились? Я скорее соглашусь на меньшую информацию и живого юриста вашего уровня, чем на отсутствие информации и мёртвого юриста.
— Усвоил-с, — поклонился Вишневский.
— Никого в это дело не посвящаете, никому ничего не делегируете. Моё имя, само собой, звучать не должно, фамилия Барятинских — тем более.
— Вы, ваше сиятельство, подобными предположениями изволите меня оскорблять…
— Прошу прощения, такого намерения не имел. Просто хочу, чтобы вы поняли: дело предельно серьёзное, здесь нельзя оступаться.
Вишневский изобразил подобие улыбки:
— Если бы я имел обыкновение оступаться-с, я бы сейчас сидел в пыльной конторе с нарукавниками и готовил документы для государственного адвоката-с.
— В таком случае, я спокоен, — улыбнулся в ответ я. — Держите меня в курсе, господин Вишневский.
— Непременно. Один лишь вопрос, ваше сиятельство. Как мне держать вас в курсе, если вы изволите обучаться в Академии-с?
— Я время от времени выбираюсь в город. Буду вам звонить. Только так.
Вишневский кивнул, совершенно удовлетворённый услышанным. Чего нельзя было сказать о Платоне.
— Прошу прощения, что вмешиваюсь, — сказал он, — но мне казалось, что мы собирались как-то облегчить жизнь Клавдии Тимофеевне.
Я сгрёб с капота машины Вишневского пакеты и посмотрел на Платона:
— А мы как раз и облегчаем, Платон Степанович. Мы ищем следы той загадочной деятельности чёрных магов, которая имеет столь неприятные для Клавдии Тимофеевны последствия. Если у вас есть другие идеи — я их с удовольствием выслушаю. Я же пока нашёл только такую ниточку и, как вы можете видеть, сразу за неё ухватился.
Платон всё равно выглядел недовольным.
— Складывается впечатление, — сказал он, — что всё это займёт долгие годы.
— Если ничего не делать — это займёт вечность, — отрезал я. — И давайте уже начистоту. Мне Клавдия Тимофеевна тоже далеко не безразлична. Однако я понимаю, что её проблема — это лишь малая часть большой проблемы, которая касается Российской Империи в целом. Всего лишь верхушка айсберга, если можно так выразиться. Слышали поговорку: лес рубят — щепки летят?
Платон недоуменно кивнул.
— Слышал, безусловно. Но при чём тут…
— При том, что происходящее в Чёрном Городе — это те самые щепки. Игра затеяна очень серьёзная. Ведут её, к сожалению, далеко не первый день. И я многое бы отдал за то, чтобы узнать, кто и чьими руками её ведёт.
— А нацелена эта игра…
Я вздохнул:
— Платон Степанович. Ну, вы ведь умный человек. Поразмыслите сами на досуге: кому может быть выгодно ослабление самой могущественной империи в мире? Кому нужно, чтобы российское государство увязло в решении своих внутренних конфликтов?
Платон побледнел. Вишневский демонстративно смотрел в сторону, делая вид, что глух от рождения.
— Я более чем уверен, что император в курсе происходящего, — продолжил я. — Уверен, что меры принимаются. Но — поправь меня, если я ошибаюсь, — мы, белые маги, также не можем игнорировать эту большую проблему. Спрятать голову в песок и делать вид, что нас ничего не касается. В особенности — я, как представитель рода, входящего в ближний круг императора. Да и просто, по-человечески — не по мне это, отсиживаться в кустах… Засим разрешите откланяться, господа.
Вернулся я как раз вовремя — Клавдия выплыла из ванной, в пушистом халате и клубах пара, когда я закрывал дверь в прихожей.
Рассеянно спросила:
— Ты куда-то ходил?
— Ещё бы не ходить, — проворчал я. — У тебя в холодильнике мышь повесилась.
— Мышь? — озадачилась Клавдия.
— Ты вообще хоть чем-нибудь питаешься? Когда ты ела в последний раз?
Вопрос поверг её в глубочайшую задумчивость.
— Ну, я, в целом, так и думал, — вздохнул я и протиснулся мимо Клавдии в кухню. — Значит, так. Теперь у нас будут новые правила. Ночевать ты приходишь сюда и как минимум ужинаешь и завтракаешь по-человечески. Реши, пожалуйста, наймешь ли ты кухарку сама, или предоставишь решение вопроса мне.
С этими словами я принялся выгружать продукты из пакетов. Клавдия вошла в кухню.
Осторожно проговорила:
— Костя… Ты только не подумай, что я пытаюсь поссориться. Но не кажется ли тебе, что ты, скажем так… принимаешь слишком уж большое участие в моей жизни?
— Нет, — сказал я, закрыв холодильник. — Ещё вопросы?
Через час, проглотив первую ложку сваренного мною супа, Клавдия крепко задумалась и задала-таки вопрос:
— Где ты научился готовить?
Хороший вопрос: где научился готовить выросший на всём готовом аристократ.
Можно было бы ответить честно. Вспомнить, как в заброшенных подвалах мы, мелюзга, складывали очаг из трухлявых кирпичей, как пытались что-то на нём стряпать, потому что понимали: если просто всухомятку жрать всякие объедки — долго не проживёшь.
Можно было вспомнить, каким долгим был мой путь к вершине Сопротивления, как по-разному изгибалась фортуна. Иногда со мной рядом были женщины, но чаще я жил один и обслуживал себя самостоятельно. Для меня не было проблемой приготовить себе еду, пришить пуговицу или поставить заплату, постирать одежду. Сплоченность начинается с дисциплины, а дисциплина — с самодисциплины. Концерновские личинки без устали посещали тренинги по развитию лидерских качеств. А я твёрдо знал одну простую истину: никто за тобой не пойдёт, если ты сам с собой управиться не в состоянии и бесконечно делаешь себе поблажки.
Возьмёшь под контроль свою жизнь — и сам не заметишь, как тебе доверят себя другие. Такой вот тренинг личностного роста от самой жизни.
— В Императорской академии кулинария — обязательный курс, — сказал я Клавдии.
Перед тем как вернуться в академию, мне нужно было заглянуть ещё в одно место. А именно — домой, в городской особняк Барятинских. Что и говорить, выходные в этот раз выдались насыщенные. Впрочем, когда они у меня были другими? Лучший отдых — активный отдых…