Погода выдалась чудесной. Обед прошел в веселой атмосфере. За последние годы семья крепко поиздержалась и несколько снизила свои траты. Расходы на Михаила, на Митю и теперь и на саму Полину крепко ударили по их благосостоянию. Оплата обучения в Мариинской гимназии подразумевала сумму в 180 рублей ежегодно. Так что приходилось экономить и встречать гостей куда скромнее, чем раньше.
После обеда хозяева и гости перебрались в сад, заняв увитую вьюнами беседку. На столе свистел только что принесенные самовар, вокруг которого стояли чашки, варенье в мисочке, гречишный мёд и московские баранки. Легкий ветерок приносил прохладу, помогая бороться с летним зноем. В ветвях чирикали птички.
Гости и хозяева разбились на группы. Мама и прочие женщины разговорились о детях и будущих внуках. Ротмистр Александров поставил рядом с собой бутылку наливки и затеял спор с отцом Василием о том, может ли человек убивать другого человека и как к такому относится Господь Бог. Отец и Илья Петрович курили и обсуждали нашумевший роман Достоевского «Преступление и наказание». К ним присоединился Титов. Сама Полина в компании Мити и Голубева прогуливалась по саду, разговаривая обо всем, что приходило на ум.
Сквозь густую зелень яблонь и вишен они увидели подъехавшую коляску.
— Кого это к вам принесло, Елизавета Максимовна? — заинтересовался ротмистр Александров.
— Дорогая, мы еще кого-то ждем? — удивился отец.
— Не знаю, разве кто из соседей? — мама обернулась и позвала горничную. — Дуся, встреть гостя. Если он не заблудился, а приехал к нам, то незамедлительно веди.
Собравшиеся замолчали, с невольным любопытством ожидая, чем все закончится. Из-за дома показалась стройная фигура дочерна загоревшего офицера в гусарской форме, с саблей и бьющей по ноге ташкой.
— Мишка! — с радостным криком Полина побежала к нему навстречу, первой сообразив, что приехал брат. Она так соскучилась, что забыв о манерах, бросилась ему на шею, обнимая и целуя.
— Полинка! — он расцеловал ее в щеки, пощекотав усами и закружил, хохоча во все горло. — Ну, ты совсем невестой выросла! Настоящая красавица!
— Скажешь тоже, — девушка неожиданно смутилась своего порыва.
— Мишенька, Боже мой, что же ты ничего не написал? — мама уже целовала вернувшегося сына, позабыв про все остальное. — Мы и не думали, что ты приедешь! Зачем ты нас так конфузишь?
Поднялся переполох. Миша радостно обнялся с отцом и Митей. Все окружили вернувшегося героя, здоровались, жали ему руку, спрашивали о здоровье и как он добрался. А то, что он герой, говорили ордена на его груди и погоны. Да и вел он себя, хоть и скромно, но вместе с тем спокойно и с немалым достоинством.
— Хорош, чертяка! — одобрил ротмистр Александров, оглядывая Михаила. — Двадцати двух еще нет, а уже штабс-ротмистр. И Георгий на груди! Ох, хорош!
— Рассказывай, рассказывай, как добрался? Почему не предупредил? — слышалось со всех сторон.
— Не поверите, устал я как собака. Очень мне хотелось поспеть к твоему дню ангела, мама! Но дороги — это что-то. Но все же я успел, да?
— Успел, успел, — разом закричало несколько человек. — К столу, Михаил, проходи!
Мама сияла, Полина давно ее такой не видела. Отец оглядывал сына, словно не веря, и горделиво посматривал на прочих — мол, смотрите, какого орла вырастили. Митька тот и вовсе не сводил с брата восторженных взглядов. И лишь Голубев смотрел на Михаила с какой-то непонятной тоской, словно огорчаясь, что никогда ему не стать офицером и не вести себя вот так, смело и уверенно.
— Ну, как вы тут без меня, скучали? — весело оглядев собравшихся, поинтересовался Михаил. Он держал рюмку водки, да и все остальные взяли, что им по вкусу — вино, шампанское, наливку. — За твое здоровье, мама. Ты у нас самая красивая! Как же я рад вас всех видеть, — он обвел всех взглядом и ловко опрокинул рюмку, после чего удовлетворенно крякнул и добавил. — Эх, как же здорово выпить нашей русской водки, со льда, да под кусочек сала! В Азии из-за жары она в горло не лезет.
— Ну, не томи, рассказывай, — обратилась к нему сгорающая от любопытства Полина.
— Что рассказывать?
— Все!
— Это можно, — но тут он хлопнул себя ладонью по лбу. — Эх, я же забыл, со мной Архип прибыл. Это мой денщик. Его требуется разместить со всем удобством. Помыть, накормить, напоить и спать уложить. Он в дороге охранял чемоданы, и глаз не сомкнул.
— И накормим, и напоим, можешь не сомневаться, Миша, — заверила мать и отправила Дусю ухаживать за Архипом. Казалось, она готова осчастливить любого из тех, кто хоть как-то связан с вернувшимся сыном.
Застолье — а отец приказал вынести на беседку всю имеющуюся в наличии еду, затянулась. Домашнюю еду Миша кушал с удовольствием. Расшитая черно-белая венгерка очень ему шла. В начищенных сапогах можно было увидеть собственное отражение. Полина смотрела на него и не могла поверить, что это он. Перед глазами стояла картина, когда вся семья несколько лет назад провожала его поступать в Старую Школу. Как же быстро пролетело время!
Говорил в основном Михаил. Он так красочно и здорово рассказывал о своих азиатских приключениях, что в беседке раз за разом раздавался смех и удивленные возгласы. А уж история о том, как Бессмертные гусары взяли в плен самого эмира Бухары, так и вовсе вызвала настоящий ажиотаж. Полине казалось, что она слушает красивую восточную сказку, до того все в ней выглядело ново, неизвестно и удивительно.
— Совсем я старый стал. Я же сладости восточные привез, сейчас будем пробовать, — под дружный хохот Миша поднялся и отправился в дом. Полину увязалась следом. — Ну, сестричка, ты и впрямь на загляденье выросла, то-то с тебя Голубев глаз не сводит.
— Ну и пусть не сводит. Я ему повода не давала.
— Да? Впрочем, как знаешь. А я тебе кое-что привез. Но это после, а то неудобно перед гостями вручать подарки. Потерпишь?
— Потерплю, конечно, — странно, но Полина вдруг поняла, что брат изменился. И так сильно! Он продолжал оставаться ее любимым старшим братом, но вместе с тем стал настоящим мужчиной, воином, слово которого дороже золота, а на которого можно положиться всегда и во всем. Казалось, он куда старше своих лет. Михаил стал сильным, верным и надежным человеком. И тут Полина ясно осознала, что именно такого мужа теперь и будет искать. Что всех тех, кто появится в ее жизни, она отныне будет сравнивать с братом.
— Умница! — его чемоданы уже стояли в прихожей. А еще там находился замечательный деревянный сундук в восточном стиле с окованными сталью уголками. Настолько красивых и самобытных вещей Полине видеть доводилось не часто. Брат достал из кармана кованый узорчатый ключ, присел на корточки, щелкнул замком и приоткрыл тяжелую крышку. Изнутри пошел запах специй и сладостей. — Так, где же он?
Пока брат разбирался, Полина с трудом сдерживала восторг. Чтобы не пострадали в дороге, вещи в сундуке прикрыли сукном. Когда Михаил поднял ткань, сердце девушки замерло — чего там только не было! И сабли в ножнах, и какой-то прибор с трубками, и посуда, и шкатулки, и много чего еще.
— Все позже, сестренка, — брат заметил ее азарт и любопытство. Он взял холщовый мешочек, закрыл сундук. Переговариваясь и перешучиваясь, они вернулись в сад.
К чаю Миша достал восточные сладости. Халву, пахлаву, лукум, чак-чак, козинаки, засахаренный миндаль, фисташки и соленый арахис. Что-то Полина уже пробовала, но большую часть видела впервые.
— Бухарцы называют стол, на котором вкушают пищу, дастарханом. Прошу вас, попробуйте восточного гостеприимства.
Гостей дважды упрашивать не пришлось. Все ели, да знай нахваливали. А Миша к тому же приказал заварить настоящий, так же привезенный с собой, чай. И такого чая, с такими сладостями, Полина никогда ранее не пробовала. Все казалось необычайно вкусным, буквально излучающим ауру таинственного востока. Да и гости были в восторге.
— Вот ведь, мусульмане… А посмотрите, какими славными дарами их Господь одарил, — раз за разом повторял отец Василий, прихлебывая чай с блюдца.
— Это еще что! Архип научился готовить азиатские блюда. Он потом покажет, что такое настоящий плов, шашлык и кебаб. Вы пальчики оближете, слово даю!
Под вечер довольные гости разъехались. Все благодарили хозяйку и Михаила, говоря, что не припомнят такого славного денька, так все здорово прошло. Оставшись с самыми близкими людьми, Миша принялся дарить подарки. И вот тогда-то в доме поднялся настоящий радостный переполох. Мама получила золотой перстень и обрез шелка, от которого пришла в восторг и долго перебирала, прикидывая какого фасона платье можно сшить. Мите достался бумажник из превосходной кожи и Коран на арабском языке, а Полине — чудесная янтарная брошь и веер. Отец стал обладателем трех серебряных подстаканников, малахитовой чернильницы и стеганого халата. Но настоящий восторг вызвала удивительная шахматная доска, выполненная из самшита, бирюзы и слоновой кости. Каждая фигура казалась произведением искусства.
— Ого! — Митька вертел в руках коня, а затем взял туру. — Такие шахматы можно и в музее выставлять. Откуда они у тебя, Миша?
— А, интересная история… Мы же не только эмира Музаффара взяли в плен. На Зеравшанской переправе нам достался шелковый шатер Шир Али-бека, эмирского родича. Это его шахматы.
— И пахнут как вкусно, — Полина с удовольствием понюхала одну из фигур.
— Да, знатные бухарцы часто втирают в них благовония. Жаль немного, что они не останутся в нашем доме. Шахматы эти предназначаются одному моему хорошему другу в Петербурге. Для нас я привез другую доску, немного проще, не такую богатую.
— Верный, видно, друг, — задумчиво предположил отец. Сергей Ипатьевич сидел в кресле-качалке, закинув ногу на ногу. Вместе с мамой они неторопливо осматривали восточные диковинки.
— Да, верный. Когда-нибудь я вас с ним познакомлю. Уверен, он вам понравится.
— А как его имя? Он твой сослуживец? Или вы с ним вместе учились? — Полина не смогла сдержать любопытства.