– Мы ни с кем тут не откровенничаем, – строго сказал Ризван. – Ведем себя очень осторожно.
– А почему все же в апреле? Разве эту дату вам спустили из Стамбула? Мне не обозначали временные рамки проведения акции. – Он не стал спрашивать, почему в пятницу, ведь пренебрежение к священному дню, к милости Всевышнего, ниспосылающейся в джума [Джума – (от араб. – день собрания) – пятница, как у христиан воскресенье],– большой грех. В этот день многократно увеличивается не только воздаяние за добродеяния, но и наказание за нечестивые поступки. – Для нас джихад – не просто слова, иншалла. И те нечестивцы, что отказываются воевать с нами, заслуживают смерти, – Горюнов имел в виду мусульман, которые живут мирно, не собираются ни с кем воевать, и посещают мечеть по пятницам и праздникам. Хотя, как он догадывался, целью предстоящего теракта является какой-то конкретный человек.
– Нам сказали взорвать в мечете одного человека, его зовут Магомед, он отказался сотрудничать с ИГИЛ, как нам объяснили, он сдал тех людей, кто пытался его вербовать. Сейчас его нет в Пыть-Яхе, но он приедет в конце апреля. После акции мы с Абдуллой уедем, как раз в это время совершается малое паломничество в Мекку. А оттуда уже в халифат.
– Понимаю, – Петр счел за благо умолчать о том, что вообще-то раджаб – один из четырех запретных месяцев, когда Всевышний запретил войны и конфликты. Экстремисты толкуют Коран так, как им удобнее, чтобы оправдать свою жестокость и беспринципность. – И все же, что у вас со взрывным устройством? Мне необходимо убедиться, что оно сработает. И отчитаться перед нашими братьями в Турции.
– Есть кое-какие проблемы, – смущенно признал Ризван. – Из нас технари не слишком хорошие. Мы достали некоторые детали. Но… Вот это у нас есть, – он протянул список на арабском.
Петр с трудом разобрал каракули.
– Алюминиевый порошок покупали? К тому же надо начинить поражающими элементами, чтобы наверняка достало этого Магомеда.
– Алюминиевый порошок? Да-да, – Ризван протянул ему шариковую ручку. – Допишите. Абдулла, кстати, говорил о порошке. А где его взять?
– В строительном магазине. Не знаю, в интернете посмотри предложения о продаже. А где храните все эти ингредиенты? – Петр тряхнул листком.
– Есть в Нижневартовске один дом недостроенный. Там спрятали под потолком в тайнике.
– Вы бы сюда привезли. Я могу собрать.
«Я мастер в том, как делать неработающие взрывные устройства», – мысленно добавил Горюнов.
– Вы где-нибудь остановились? Тут нельзя, – Ризван пригладил бороду. – Зато есть гостиница неплохая на Самардакова – «Уютная». Это совсем рядом, на соседней улице. Завтра приедет Абдулла. Он привезет все необходимое. Приходите часам к трем.
Петр прошел по Центральной улице до поворота на Николая Самардакова, чувствуя на спине взгляд, но догадываясь, что это не Ризван, а лаптевские ребята.
Лаптев его встретил уже в вестибюле «Уютной». Молча проследовал вместе с ним в номер.
Комната с маленьким холодильником и телевизором напомнила Горюнову почему-то казарму на первом курсе, хотя там не было и в помине телека и холодильника. Потом он догадался, почему такие ассоциации. Кровать настолько аккуратно застелена, словно боец застилал под бдительным присмотром ротного.
Горюнов нарушил гладкую поверхность покрывала и присел ближе к тумбочке, вертел в руках пульт от телевизора.
– Хозяин квартиры – дальний родственник Ризвана, – Лаптев втиснулся в узкое кресло, стоящее под телевизором. – Успели узнать. Насчет Магомеда пока неясно. Почему они хотят его взорвать, да еще в мечети? Будем думать. – Майор хлопнул себя по колену и улыбнулся: – Мы ведь чуть было на штурм не пошли. Вы там как начали вдвоем чесать по-арабски… А что про апрель говорили? Я не понял тонкостей.
– Думаю, причина глубже, чем просто месть какому-то Магомеду. День подобран неслучайно. Либо Ризван темнит, либо не посвящен во все детали предстоящей акции. Я лично вижу подоплеку, скорее, религиозную, чем элементарную разборку. Хотели бы разобраться – прирезали бы в подворотне, и все. А тут демонстрацию устроить вознамерились – запугать мусульман, показать, что сильны и могут позволить себе нарушить волю Всевышнего и в месяц, в который особенно не приветствуются конфликты и войны, учинить кровавую бойню, да еще в мечети.
Лаптев покивал, придя к такому же выводу.
– Надо установить местоположение тайника в заброшенном доме.
– Лучше подождать, постараться выявить все их контакты, – Петр заметил пепельницу на тумбочке и закурил. – Тем более время есть до апреля. Будет полезнее взять их с поличным, инкриминировать им не только приготовления к теракту, но и совершение теракта. А взрывное устройство не сработает.
Горюнов потянулся сонно, встал и подошел к окну. Отодвинул штору и взглянул на снежную улицу. Из-под оконной рамы сквозило студено, на подоконнике даже намерз лед.
– Интересно, сколько сейчас градусов?
– Что-то около минус сорока.
– Елки-палки, у вас что тут всегда так?
– В основном зимой, – засмеялся Лаптев. – А что, здоровый климат! Жаль, мы не в Сургуте. Я бы тебе город показал. Комплекс деревянного зодчества, купеческую усадьбу, вантовый мост через Обь, соборную мечеть, – он подмигнул Петру. – Тебе это должно быть интересно. У нас даже свой Биг-Бен есть, копия английского – там школа иностранных языков. Мой Митька в ней учится.
– Сын?
– Угу. Собрался в Москве поступать, обормот, – не без гордости сказал он Петру. – Как думаешь, шансы есть? Или у вас в столицах все схвачено?
– Я сто лет назад ВИИЯ окончил. Не знаю, какая сейчас обстановка с поступлением. Но если будет учиться хорошо, то поступит. – Горюнову тоже хотелось поделиться озабоченностью о проблемах воспитания, но, кроме того, что они с Мансуром абсолютно чужие, ничего на ум не шло. Да еще языковой барьер для мальчишки в России наверняка станет большой проблемой.
– Чуть не забыл, – Лаптев достал из кармана сложенный вчетверо листок. – Тебе телефонограмма от руководства. – Уже от двери он сказал: – Я остановился в этой же гостинице. Насколько я понимаю, отдыхаем до завтра? Ждем Абдуллу? Я хоть поваляюсь на кровати, детективчик почитаю. Купил тут в киоске.
Александров в телефонограмме настаивал на скорейшем возвращении Горюнова в Москву. Это взволновало Петра. Не случилось ли что-нибудь дома? Но по здравому размышлению он догадался об истинных причинах приказа Евгения Ивановича. Генералу не терпится начать активную игру с турками. * * *
Москва встретила оттепелью, слякотью и Муром, который снова ожидал Горюнова в аэропорту.
– К Александрову? – задал Петр риторический вопрос.
– Погоди, давай покурим, – Мур кивнул на машину, явно собираясь что-то сказать не при водителе. – Я завтра в Турцию лечу. Оттуда в Сирию. Мне дали почитать твои отчеты в рамках подготовки к заданию. К Аббасу твоему, – подмигнул он.
– Да ну? Иваныч все-таки решился… – Петр затоптал окурок. – Не уверен, что стоит. Там, как мне показалось, обстановка только ухудшается, нагнетается всеобщая подозрительность. Ищут шпионов в каждом новоприбывшем. Понимаешь? И эта игра может стать последней.
– Но ты же выкрутился… И Аббас будет помогать. Вы же договорились.
– Аббас не все там решает, – покачал головой Горюнов. – Имей в виду, если возникнет критическая ситуация, он в первую очередь будет спасать свою шкуру, а не русского разведчика. Не полагайся на него излишне. Почувствуешь опасность, уноси ноги.
– Разберемся, – немного ревниво отмахнулся Сабиров.
В Управлении генерал первым делом начал отчитывать Горюнова за то, что Петр дал курдам свой московский адрес.
– Надо было связаться с Центром! Тут бы их встретили и забрали мальчишку у курдянки. Это непрофессионально. И просто глупо!
– Я дал адрес Бахраму. Ему-то я доверяю. Если она из MIT, как мы предполагаем, то она не узнала обо мне ничего нового. Имя и фамилию они знают, установить, где я проживаю в Москве, несложно. Я спешил вывезти Мансура, пока они его не захватили и не прикончили. Связываться с Центром в тот момент было потерей драгоценного времени… Почему вы дернули меня из Пыть-Яха? Я лишь успел помочь им со взрывным устройством. Только начал расспрашивать об этом Магомеде… Ризван бы, наверное, рассказал, но не хватило времени для более доверительного разговора. Я все время в цейтноте.
Александров развел руками.
– Я списываю это пренебрежение инструкциями и своей безопасностью на твою усталость и контузию. Но выговор получишь, с занесением.
– Я их коллекционировать скоро буду…
– Отчитайся по Мирному и Пыть-Яху и поезжай домой. Попытайся спровадить Зарифу, да так, чтобы она ничего не заподозрила. Не стоит пытаться вывести ее на чистую воду, если наши предположения о ней верны… Завтра будешь действовать, как вы оговаривали с Хасаном. Оставишь парольный сигнал. А далее по ситуации.
– Отпуск? – робко намекнул Петр.
Генерал уже опустил голову к документам, лежащим на его массивном столе, но, услышав реплику Горюнова, вскинул взгляд, словно его ужалили:
– Ты же сам сказал – цейтнот. В Ираке отдохнешь.
– Вот спасибо вам! – Петр едва сдержался от более резких выражений. Но с начальством не поспоришь. Не хочешь служить – увольняйся.
– Свободен! – Евгений Иванович снова уткнулся в бумаги.
Дверь отперла Саша. Пообниматься им вдоволь не дали. За спиной Александры не слишком деликатно кашлянула Зарифа. Одета она была непривычно светски – в джинсы и свитер.
– Привет, Поляк! Ты, однако, заставил себя ждать.
– А тебе и не следовало, – поверх Сашиной головы гневно взглянул он на курдянку. Не собирался деликатничать с ней, несмотря на предостережения генерала. Петр считал, что его давнее знакомство с Зарой позволяет быть с ней и откровенным, и резким. Если она из турецкой разведки, то вряд ли ситуация осложнится сильнее.
– Помилуйся со своей красоткой и поговорим позже, – ядовито разрешила она. – Кстати, как она отреагирует, если узнает, что я твоя жена?