Амазонка, 6 уровень
Белокурая, в зеленом костюме, со стрелами с ярко–алым оперением, она бежала между деревьями, отстреливаясь на ходу, а за ней неслась огромная рыжая лиса. Кровь стекала по бедру девушки, она тяжело дышала и, как мне показалось, была не в лучшей форме. Лисица быстро ее нагоняла.
Потеряв последние силы, лучница навзничь упала в траву, глаза закрылись, оружие выпало из руки. Рыжий монстр сделал прыжок, норовя приземлиться прямо на нее. Из надписи на боку светились лишь три первые буквы:
Лис…
Нет, нельзя позволить девчонке погибнуть! С громким криком я подскочил сбоку, вынудив Диогена резко взлететь, и с размаху ударил лисицу мечом. Та взвизгнула и, отлетев на добрых два метра, свалилась замертво. Я же кинулся помогать лучнице.
Получено опыта: 7.
Получено достижение — Защитник 3 ур. Вероятность счастливого события: +0.3%.
Она вдруг схватила меня рукой за шею, притянула к себе, и… в горло мне уперлось острие кинжала. Я с изумлением посмотрел на нее, она ответила раздраженным взглядом. Белокурые волосы растрепались, зеленая шапочка лежала на земле.
— Крысятничаешь? — лучница произнесла это слово резко и четко, словно выплюнула.
Я оторопел и сделал попытку обернуться к филину. Может, он что–то понимает? Но тот только хлопал глазами.
— Какого лешего? — продолжала она. — Я ее почти убила, оставался последний удар!
— Ты что, рехнулась? — я схватил нахалку за запястье, отвел кинжал и поднялся. — Не пойму, какие претензии? Ты вся в крови, упала, на тебя монстр прыгает. Что мне надо было делать? Смотреть, как он тебя укокошит?
Девушка внимательно взглянула на меня, серо–голубые глаза прищурились. Усмехнулась и сказала уже мягче:
— Я специально притворилась мертвой, чтобы лиса прыгнула. И лук отбросила. Потому что припасла для нее сюрприз.
Она, перекинув кинжал лезвием вниз, спрятала его, легко встала и продолжила:
— Это одна из стандартных тактик лучника, нуб: если видишь, что противник тебя догоняет, позволь ему это сделать и убей в ближнем бою. Я минут пятнадцать ее била, а опыт ушел тебе. Очень прошу, если еще раз увидишь, как я умираю — не лезь.
Я стоял, красный от стыда и злости. Ни фига себе, сделал доброе дело. Обвинили в крысятничестве, краже опыта, да еще и осмеяли. Последней фразы могла бы и не говорить, и без этого на километр теперь к этой заразе не подойду, пусть хоть десять монстров ее убивают!
Амазонка скрылась в зарослях, а я, злой как собака, вернулся на поляну и стал отыгрываться на несчастных котах. Взял шестой уровень, набрал кучу дропа, и к вечеру, совершенно разбитый, вернулся в деревню. Уставший и вымотанный, подошел к дому и замер с открытым ртом, тупо глазея на пустой участок.
Избы не было!
То есть вообще. Ни фундамента, ни крыши, только темный квадрат, свободный от травы, напоминал о том, что здесь недавно находилось строение. И все.
Глава 18. Василиса
Диоген отчетливо икнул, из чего я сделал вывод, что это не глюки, дом и в самом деле исчез. Покосился на филина и зачем–то спросил, словно он в самом деле мог знать ответ:
— А где изба?
Мудрая птица подумала и ответила витиеватой фразой, в которой приличными словами были только предлоги.
Я стоял, как идиот, посреди участка, когда услышал за спиной странный скрип. Обернулся и обомлел: через низенький заборчик перелезала моя избушка, обламывая штакетник полутораметровой высоты куриными лапами. Ох ни хрена ж себе!
Изба между тем справилась с забором и двинулась прямо на меня. Я шарахнулся в сторону, а она встала на старое место и замерла. Мать твою, это как вообще понимать–то, а?!
Так, значит, после апгрейда она ходит сама, без приказа? Жесть! И что, мне теперь каждый вечер придется ее искать? А если она ночью в лес попрется, причем вместе со мной? К пчелам каким–нибудь или драным котам? Господи, зачем я это сделал?! Ведь было ж написано — у нее вместе с ногами появится разум. Только это не разум вовсе, а самая настоящая дурь! И что теперь делать, искать другой дом?
Тем временем в избе явно что–то происходило: она слегка дернулась, в окнах мелькнули отблески света, а через минуту из трубы повалил дым. Пожар, что ли? Я кинулся к ней и… остановился. Где дверь–то? На меня смотрели два окошка, и все.
Видимо, от усталости и удивления я лишился способности думать. Зато Диоген оказался сообразительнее, он наклонился к моему уху и прошептал:
— Поверни ее.
— Как?! Я тебе что, домкрат?!
— Балда! Просто скажи: «Избушка–избушка, повернись…»
А-а, точно. Я прочистил горло и торжественно произнес:
— Избушка–избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Надеюсь, меня никто не видит. Это же чистейший идиотизм!
В избе что–то скрипнуло, и она медленно начала поворачиваться. Через полминуты перед моими глазами встала дверь, к которой вела спускавшаяся до земли веревочная лестница. Я с опаской поднялся, вошел внутрь и поежился: на столе горела свеча, а в печи плясали веселые языки пламени.
Получено умение: Повелитель монстров 2 ур
Хм, а это еще откуда? Изба вроде не монстр.
— Холодно? — прозвучал старушечий голос, в котором сквозило явное беспокойство.
Я вздрогнул и огляделся. Никого. С подозрением покосился на филина — не мог же он это сказать?
— Это я, Василиса, — сообщил тот же голос.
— Василиса? Прекрасная? Или Премудрая?
— А и то, и другое, — кокетливо ответила невидимая старушенция. — Ну что ты, право слово, такой непонятливый? Твоя избушка.
Уй, мама родная, только этого мне не хватало! Говорящий дом! Опустившись на лавку, я призадумался. И что теперь с этой радостью делать? Ладно, не будем раскисать, как–нибудь утрясется.
— Ну привет, Василиса.
— Здорово, милок, здорово. Тебя как звать–величать–то?
— Дима. А филина — Диоген.
— Ох, запомнить бы… Два Ди, значится?
Голос шел отовсюду. Не из какого–то конкретного источника, а, казалось, от каждой стены. Мощный стереоэффект.
— А где ты была? — я решил проявить строгость. Нужно сразу дать понять, кто здесь хозяин. — Мы с охоты вернулись уставшие, а тебя нет.
— Дык дров–то не нашлось, милок, вот я и сбегала. Уж не серчай. Умойся покамест, сейчас обед будет.
Это еще откуда?
— Какой обед, бабка? Э… то есть, Василиса.
— А я и на рынок уже поспела, — бодро отрапортовала изба. — Мясца купила, картошечки, морковки, еще там кой–чего.
Не свихнуться бы. Дом, покупающий сам продукты. Пипец.
— Хм… А деньги где взяла? Или тебе бесплатно дают?
— Дык в сундучке нашла.
Я рванул к сундуку, открыл — бли–ин! Вместо вчерашней сотни на дне лежали несколько медяков. Подлетевший Диоген тихо ахнул.
— Бабка!
Молчание.
— Василиса! Тебе кто позволил чужие деньги брать?!
— То есть как это чужие? — возмутилась она. — В сундуке моем лежали, между прочим.
Та–ак, похоже, пора наводить порядок, а то приколы искусственного интеллекта меня скоро отсюда выживут.
— Запомни, в этом доме все мое! И сундук, и буфет, и все, что в них хранится. Я монстров в лесу бью, рискуя жизнью. Я эти деньги и вещи своей кровью зарабатываю. Я, а не ты! Уяснила?
Изба закряхтела, горестно вздохнула (при этом пол ощутимо качнулся) и ответила:
— Ладно, ладно, не шуми. Поняла я. Не буду больше. Как лучше ж хотела.
— Ценю. Но когда вздумаешь что–то купить, спрашивай разрешения.
Огонь в печи между тем погас, и от нее пошел упоительный запах.
— Все, обед готов. Забирай.
Я пригляделся и заметил внутри закопченный чугунок. Потянулся к нему и отпрянул — жарило оттуда нехило.
— Ухват возьми, — подсказала Василиса.
С непривычки, конечно, пришлось повозиться, но зато через пять минут я уже за обе щеки уплетал душистые наваристые щи. Е-мое, вкуснотища–то какая! Кажется, сроду таких не пробовал! Даже Диоген, примостившийся у края тарелки, подобрел и сказал:
— Молодец, Василиса. Но денег больше не бери!
Блин, еще один охотник до моих медяков.
Наевшись от пуза, я разобрал лут — сегодня ничего интересного в нем не было, — скинул деньги в сундук, еще раз строго–настрого приказав Василисе их не трогать, и завалился на печь. От нее шло такое приятное тепло, что меня разморило в две минуты. Не, все–таки живая изба — это вещь!
Проснулся я от удара о стену. Приоткрыл глаза — печь, на которой я лежал, ходила ходуном, словно палуба корабля. Одновременно раздался вопль Диогена, спавшего на буфете, и хлопанье крыльев. Видимо, тоже долбанулся.
— Василиса! — заорал я.
Печка вздрогнула, выпрямилась и замерла.
— Ась?
— Что ты творишь?
— Ничего, милок. Видал, какие цветочки вокруг распустились? Вот, собираю.
— Совсем обалдела, — проворчал с буфета филин.
Выругавшись, я бросился к окну. А ну как она в поле убрела? Фу–ух, вроде нет, знакомый плетень, слева Светкин дом. И на том спасибо.
— Слушай, Василиса, ты с цветами завязывай. Когда мы с Диогеном дома, стой, не шевелясь. Да и когда нас нет, тоже особо не дергайся.
— Да вы больно долго спите. Завтрак давно готов.
Умывшись, я взял ухват и достал из печи чугунок. Так, что тут у нас? Ух ты, каша! Ни фига себе! С детства не ел.
Каша получилась на редкость удачной. С маслицем, горячая, вязкая, вкусная! А вот Диогену она не понравилась. Он клюнул и скривился совсем по–человечески.
— Тьфу, гадость!
И свалил к буфету за булкой.
— Чего-о?! — возмутилась изба. — Да как у тебя язык повернулся такое брякнуть?! Нахал!
— Башкой надо думать, что готовишь, — не остался в долгу Диоген. — Хотя откуда она у тебя? И головы–то нет, одна крыша.
— Ну, знаешь ли…
В результате поднялась такая ругань, что пришлось вмешаться.
— Тихо! Устроили тут! Что бы я больше такого не слышал! А каша очень даже ничего, просто не в твоем вкусе, Диоген.